— Я не интересовалась такими деталями, — ровно отозвалась я.

— А я вот поинтересовалась, — посерьезнела принцесса. — Канава, бывшая некогда замковым рвом, все еще ваша. А вот подъемный мост, если бы он каким-то чудом сохранился, вам опустить было бы уже некуда. За рассадником тростника и лягушек — чужие земли. Вас устраивает такое положение вещей?

— Не то чтобы очень, — обтекаемо ответила я.

А что тут можно было еще сказать? Не говорить же, что мне, как и Орте, глубоко плевать на «родовые» земли. Да, я каталась туда в среднем раз в год. Просто чтобы не привлекать к себе внимания. Аристократ, не представляющий, в каком состоянии находится обитель его предков, выглядит по меньшей мере странно.

— А вы хотели бы это изменить? — испытующе посмотрела мне в глаза Эрика.

«Так вот оно что! — дошло до меня. — Новую няню решили банально купить.

Причем в кредит. Вряд ли сейчас принцесса может сделать для моих «родовых» земель хоть что-то ощутимое. Быстро…»

Не дождавшись бурых восторгов, принцесса отвела глаза и откинулась на спинку кресла.

— Вы осторожны. Мне это нравится. Я наводила о вас справки. Одинокая слабая девушка, вынужденная выживать в жестоком мире мужчин. Какой-то капитал родители вам оставили, но судя по вашему образу жизни, совсем немного. Вы милы, воспитаны, родовиты. Вполне могли бы поправить свои дела путем замужества. Но не сделали этого. Почему?

— Мало кого интересуют бесприданницы, — допрос, топорно завуалированный под дружескую беседу, начинал меня напрягать. — И большинство из них не годится мне в мужья.

— Понимаю, понимаю, — покивала принцесса. — Сама в таком же положении…

Я позволила себе усмехнуться, красноречиво покосившись на корону на голове страдалицы.

— Ах, вы об этом… Почему всех так восхищает эта тяжесть? Будь моя воля, я бы запрятала ее в самый дальний чулан! — вопреки собственным словам, Эрика заботливо поправила «тяжесть» и сплела пальцы на коленях. — Корона — мой долг и обязанность, а не привилегия!

«Не зачтено, ваше высочество, сказали бы мои учителя, — мысленно усмехнулась я. — Не стоило так ласково наглаживать «долг и обязанность».

— Как видите, я предельно откровенна, — не услышав от меня ожидаемых слов сочувствия, принцесса слегка сбилась с пафосного тона. — Мой брат слишком мал.

И, увы, останется таким еще долгие годы. Регентский совет рвет власть в разные стороны. А страдает моя родина. Вы понимаете?

Я, разумеется, все понимала. Девчонка вдруг освободилась от власти отца и почувствовала вкус к свободе. Разодетый фаворит, отцовская корона на голове, мымра в прихожей, и девочка вообразила себя вершительницей судеб. Вот только к этой роли ее явно не готовили. И не знает она ровным счетом ничего ни о стране, которой так рвется править, ни о людях вообще. А уверенность в том, что корона превращает своего носителя в неуязвимого всезнающего полубога, уже выходила боком людям посерьезнее малолетней вертихвостки.

Вот только озвучивать это мое понимание не стоило. Принцессе я все равно ничего не докажу, а вот разозлю основательно. Вряд ли она прикажет меня арестовать. Но пакостить по мелочи точно начнет. А у меня и без обиженных принцесс врагов хватало.

— Я понимаю ваше беспокойство, ваше высочество, — осторожно, словно ступая по тонкому льду, заговорила я. — Но чем тут может помочь простая няня? Я не знакома с лордами из Регентского совета и не могу призвать их к солидарности. Да и вопросы политики и управления государством никогда меня не интересовали. Вы же наводили обо мне справки и наверняка знаете, что я с детства отличаюсь хрупким здоровьем. Матушка не мучила меня науками. Мое дело погремушки и подгузники. Следить за тем, чтобы его величество не глотнул воздуха во время еды. От этого бывает ужасная рвота. Несчастный младенец просто выплевывает все, что успел съесть…

Принцессу от моих откровений перекосило, и я поняла, что нахожусь на правильном пути.

— Вы не представляете! Молоко превращается в дурно пахнущие липкие хлопья. А уж если у малыша случится несварение, то подгузник…

— Довольно! — перебила Эрика, заметно позеленев.

«Какие мы нежные», — злорадно подумала я, послушно умолкая, тем более что о содержимом детских подгузников я знала не больше Эрики и очень надеялась не расширять свои знания в этой области в ближайшие лет сто.

— От вас никто не требует знаний в области политики, милая Анетас, — через силу улыбнулась принцесса. — Просто помните, что я такая же слабая девушка как вы в этом жестоком мире. Я всегда готова помочь вам. Но и ваша помощь может понадобиться мне. Никогда не знаешь, как повернется судьба.

— Вы хотите научиться ухаживать за младенцами? — картинно округлила глаза

— Что? — опешила девица.

«То единственное, в чем я тебе охотно помогу, — проворчала я про себя. — А если хочешь добиться от людей большего, то для начала научись не перевирать их имена! Меня зовут Атенас!»

— Ну как же… Вы же сами только что говорили о превратностях судьбы, — с наигранным испугом пояснила я. — Такое действительно может случиться с каждым. Вот я наследница древнего рода и…

— Да. Мне рассказывали, — перебила принцесса, брезгливо поморщившись.

Я опустила глаза, скрывая злой блеск. Девица приняла меня за бесполезную дуру и тут же перестала расточать любезности. Что ж. Тем хуже для нее и спокойнее мне.

— Так вы будете учиться? Я уверена, у вас получится, — подлила масла в огонь я. — Мне очень хотелось бы восстановить свой родовой замок.

— Нет. Я передумала. А если вы действительно хотите когда-нибудь обзавестись хотя бы родовым сараем, то научитесь не портить серьезным людям аппетит перед обедом, — отрезала Эрика, не глядя указав мне на дверь.

Я встала, всем своим видом изображая раскаяние, и отступила к двери:

— Простите, ваше высочество, я не подумала, что вы еще не пообедали. Ведь уже так поздно. А когда ухаживаешь за младенцами, на такие мелочи быстро перестаешь обращать внимание…

— Подите вон! — взвизгнула принцесса. И в ее голосе не было ни капли той игривости, с какой она часом раньше прогнала фаворита.

Я низко поклонилась, пряча усмешку, и вышла. Конечно, со временем принцесса разберется, что ее провели. Но судя по ее завышенному самомнению, случится это еще очень не скоро. А мне и такая отсрочка пригодится. И без нее количество интриганов, которые вдруг заинтересовались скромной няней, переходит всякие разумные границы.

Провожать меня обратно никто не собирался. Порадовавшись, что по привычке запоминала дорогу, я расправила плечи и, все еще довольно улыбаясь, направилась к выходу. Вышколенный лакей распахнул передо мной двери, и я, кивком поблагодарив его за расторопность, вышла на парадную лестницу дворца.

Чтобы нос к носу столкнуться с герцогом ла Вейном. Он стоял у перил на несколько ступенек выше и смотрел на меня немигающим взглядом змеи. Змеи, которая вот-вот вцепится мне в горло.

— Что вы здесь делаете с такой счастливой физиономией? — прошипел герцог, прожигая меня ненавидящим взглядом.

— Вас больше смущают мое присутствие или довольный вид? — холодно отозвалась я, внутренне подобравшись: начну оправдываться, и сразу можно заказывать катафалк. Хотя, какой катафалк? От меня даже пепла не останется!

— И то, и другое! — рявкнул ла Вейн и тут же, закусив губу, недовольно оглянулся на дверь, из которой я вышла. — Вы забыли, зачем вы здесь?! Так пойдемте, я вам напомню!

— Увы, не могу, ваша светлость, — присела в реверансе я. — Обязанности призывают меня в королевскую спальню.

Я шла по тонкому льду. Даже не по льду, а по лезвию бритвы. Полшага в сторону, и мне уже ничто не поможет. «Кретин! — злилась я, старательно удерживая на лице глуповато-несчастное выражение. — Ну, не ладишь ты с принцессой, черт с тобой, но меня-то зачем сходу впутывать в эти игры?! Неужели непонятно, что тут даже стены имеют уши?»