— Ладно! Давай договоримся так: ещё час пилим дрова, а потом поедем в гости.

— А к кому? — заинтересовался Серёжка.

— Увидишь. Обещаю — будет интересно.

— А за руль пустишь?

— Конечно, пущу. Взялся учиться — так уж учись.

— Тогда давай пилить? Чего мы стоим? Время-то идёт!

Серёжка поднял пилу и протянул её мне.

Вжих-вжих! Вжих-вжих!

Через час мы сложили напиленные дрова в кучу, умылись у крыльца, поливая друг другу из ведра, и наскоро перекусили яичницей.

— Надень другую рубашку, — сказал я брату. — В гости же едем.

И протянул ему ключи от машины.

— Заводи! Только не гони сильно.

Брат уверенно вырулил на дорогу и повернул налево. С каждым днём он водил всё лучше и лучше.

— Куда поедем? — спросил он, направляясь в сторону Светлого.

— Сначала в Черёмуховку. За магазином поверни налево — там лесная дорога будет.

Через час Серёжка остановил машину возле сельсовета Черёмуховки. Я вытащил из кузова ведро с лениво трепыхающимися карасями, которых мы наловили с утра.

— Фёдор Игнатьевич! Добрый день!

— А, Андрей Иваныч! Как дела? Ты позвонить приехал?

— Ага. Держите!

Я протянул председателю ведро с рыбой.

— Спасибо, Андрей Иваныч! Побаловал! Пойду — отнесу супруге, пусть на обед поджарит.

— Как её здоровье? Травка помогает?

— Помогает, всё хорошо.

— Фёдор Игнатьевич, а почему вы мне ничего не рассказывали про Трифона?

Фёдор Игнатьевич нахмурился.

— А что про него говорить? Живёт себе и живёт. Людей лечит травами. Человек тихий. А ты с чего про него спрашиваешь?

Я пожал плечами.

— Да так просто. Интересно. Давно он здесь живёт?

Фёдор Игнатьевич задумался.

— Года три... или четыре. Не помню точно. А может, и подольше.

Я представил, каково это — несколько лет прожить в одиночестве посреди леса. И поёжился.

Что заставило Трифона поселиться здесь? Какая беда, какая тайна?

— Ладно, ты звони, а я побегу. А кто это у тебя в машине?

— Брат.

— Похож, — улыбнулся Фёдор Игнатьевич.

Подхватил ведро с рыбой.

— Ты не уезжай пока — сейчас ведро принесу.

Пользуясь отсутствием председателя, я плюхнулся на его место. Вытащил из кармана бумажку с номером и, поглядывая в неё, набрал пять цифр.

— Алло! — ответил мне серьёзный девчоночий голос. — Кто говорит?

Я улыбнулся.

— Здравствуйте! Позовите, пожалуйста, Дмитрия Николаевича! Скажите ему, что это егерь Андрей с Елового озера.

— Хорошо, сейчас.

Затем тот же голос прокричал:

— Вовка! Позови Дмитрия Николаевича, быстрее! Его к телефону!

Её командирский тон снова заставил меня улыбнуться. Сочувствую я бедному неведомому Вовке!

— Подождите, пожалуйста! — сказала в трубку девчонка, снова переходя на вежливый тон.

Минут десять я слышал только треск помех на линии. Затем зазвучали торопливые шаги, и запыхавшийся Сюзин спросил:

— Алло! Андрей, это вы?

Буквально за пять минут мы договорились с Дмитрием Николаевичем об экскурсии по крепости.

— Мы только сегодня раскопали остатки мастерской, в которой изготовляли упряжь! — похвастал Дмитрий Николаевич. — Это потрясающе! Подъезжайте прямо к клубу — я вас встречу и познакомлю с ребятами!

— Хорошо! Ждите нас минут через сорок.

Я повесил трубку и вышел на крыльцо. Фёдор Игнатьевич уже был здесь — курил на крыльце сельсовета.

— Держи, Андрей Иваныч!

Он протянул мне чисто вымытое ведро.

— Спасибо за рыбку! Люблю её — страсть!

— Так приезжайте на рыбалку, — улыбнулся я.

Фёдор Игнатьевич только махнул рукой.

— Да когда мне? Дел по горло!

Я подошёл к машине, забросил ведро в кузов и сказал Серёжке:

— Пересаживайся! Сам поведу — нас уже ждут.

Он надул губы, но послушно перебрался на пассажирское сиденье.

Дмитрий Николаевич с ребятами встречал нас на крыльце клуба. В большинстве своём волонтёрами в экспедиции были студенты. Но я увидел и несколько школьников старших классов.

Мы с археологом пожали друг другу руки, и я чуть подтолкнул Серёжку вперёд.

— Мой брат, Сергей! Впрочем, вы уже виделись.

— Мельком, — улыбнулся Дмитрий Николаевич. — Как хорошо, Серёжа, что ты приехал. Мы здесь столько всего раскопали — ты не поверишь!

Серёжка недоверчиво взглянул на меня.

— Да ты сперва посмотри и послушай, — сказал я ему. — Дмитрий Николаевич! Вы можете устроить парню экскурсию по крепости?

— Конечно, — улыбнулся Сюзин и энергично тряхнул рыжими кудрями. — Правда, у меня не очень со временем. Но попрошу кого-нибудь из девочек. Таня! Подойди сюда, пожалуйста!

— Да, Дмитрий Николаевич!

Это была та самая девочка из электрички. И голос её я узнал — она только что разговаривала со мной по телефону.

Таня.

Вот чёрт!

— Таня, покажи, пожалуйста, молодому человеку наши находки, — попросил её Сюзин.

— Хорошо, — серьёзно ответила девочка, и протянула брату руку.

— Таня!

Брат торопливо вытер ладонь о штаны.

— Сергей!

— Идёмте, Сергей!

Я поневоле проводил их взглядом.

Андрей, вы не очень торопитесь? — спросил меня Дмитрий Николаевич.

— Не очень, — ответил я.

— Тогда прошу в мой кабинет!

— И куда мы теперь? — жалобным голосом спросил Рыжий.

Он хмуро глядел на редкие новостройки на окраине Ленинграда.

Семён ободряюще хлопнул Рыжего по плечу.

— Не допёр, братан? У егеря отсидимся! Михря про него не знал, так что всё будет тип-топ. Дождёмся, пока твой батя вернётся, позвоним ему. Пусть постарается ради сына.

— Он меня убьёт!

Рыжий даже всхлипнул, стараясь разжалобить... кого? Семёна? Судьбу, которая так несправедливо подставила его?

Семён искоса презрительно поглядел на Рыжего.

Мажор, б...! Такому только у девчачьей титьки слюни пускать.

Самого Семёна распирало буйное озорство. Несмотря на весёлую жизнь в городе, он порядком устал без дела. Да и бабки подходили к концу, а новой темы не предвиделось.

После того, как их с Рыжим чуть не накрыли в схроне, они носа не показывали к Жмыхину. Семён вообще месяц кочевал с хаты на хату — благо, бабки были. Рыжий жил дома, но так было даже лучше — если бы его повязали, Семён сразу узнал бы об этом и успел смазать лыжи.

Обошлось. Видно, и впрямь на случайных придурков наткнулись. Да и схрон Семён успел подорвать. Ох, и громыхнуло тогда! Вот бы ещё разок такое устроить!

Жмыхин раз в две недели звонил от какого-то знакомого. Убеждал, что пока лучше выждать, не палиться. Оружие, которое они успели вынести к егерю, он спрятал надёжно.

Семён не то, чтобы доверял Жмыхину. Но не к бабке же в деревню нести стволы и гранаты? А Жмыхин повязан крепко — никуда не денется.

Вывозили оружие только под заказ, на машине Рыжего — упакованный папаша купил сыну «Жигули» за то, что тот кое-как сдавал сессии. Эх, им бы сейчас машину! Но путь к «Жигулям» заказан — там менты их точно пасут.

Ничего!

Семён ободряюще хлопнул по плечу совсем сникшего Рыжего.

— А пойдём, пивка попьём! Смотри — вон бочка стоит!

Неподалёку на перекрёстке, и впрямь, стояла жёлтая бочка. К бочке тянулась цепочка страждущих с бидонами и трёхлитровыми банками в авоськах.

Семён с Рыжим пристроились в конце очереди.

Взяли по кружке холодного пива, и отошли в сторону.

Семён с наслаждением слизнул плотную горьковатую пену и сделал большой глоток.

Хорошо!

— Как мы до егеря-то доберёмся? — спросил Рыжий. — На автобусе?

Он потихоньку смирялся с судьбой беглеца. Да ведь это же ненадолго! Вот вернутся родители, и отец всё решит! Рыжему, конечно, влетит! Может, даже машину отберут. Да потом всё равно вернут — зачем отцу «Жигули»? У него две «Волги» есть — своя и служебная.

Семён почесал пятернёй в сивом заросшем затылке.