После того, как адвокат ушел, оставив меня, я тоже не стал долго засиживаться. Оплатил кофе и вышел. Уже в машине включил запись. Знаю, у меня нет права это делать, но я должен был узнать, что было записано.

“Здравствуй, Нина, — голос Ники Филатовой был низким и отличался от голоса дочери. Женщина замолчала, явно собираясь мыслями. — Если ты слышишь это, значит, меня уже нет в твоей жизни. То, что ты сейчас услышишь, возможно, изменит твою жизнь и повергнет тебя в шок, возможно, ты меня возненавидишь, но я должна рассказать правду. Пусть и так, ведь никогда я не смогу сказать это лично. Нина, прости, что скрываю от тебя твое настоящее происхождение. Мне так жаль, что связалась с таким человеком, как твой отец. Единственное, что он сделал хорошего для меня — ты! С появлением тебя я обрела смысл жить дальше. Ты была лучом солнца для меня. Я — грешница, дочка. Грешница, которая влюбилась в женатого мужчину. Была с ним в качестве любовницы все эти годы. Знаю, мне нет прощения. Я и не жду”.

Женщина опять ненадолго замолчала.

“Всё началось еще двадцать два года назад. Мне тогда исполнилось только семнадцать, когда в нашей деревне появился мажор из города. Я сразу же влюбилась в него, хотя слышала, что он женат, есть ребенок. Думала, эта подростковая влюбленность пройдет, когда он уйдет. У него просто личико было смазливое. Вот так я утешала себя полтора года. Потом он опять появился, только уже не мажор, а бизнесмен, который возмужал, стал еще более привлекательным, чем раньше. И я не устояла перед ним, отдалась. Отдала всю себя, кинулась в объятия пламени, хоть разумом понимала: я — очередная игрушка в его жизни, он забудет меня, когда вернется в город. Месяц счастья, бесконечные тусовки, незабываемый секс, где мы оба получали наслаждение. Потом в один прекрасный день он ушел. Вот так. Взял и ушел, ничего не объяснил, не попрощался. И через три месяца я узнала, что беременна. Тобой. Аборт делать было поздно, родители не приняли меня, отец выгнал, ему не нужна была дочь, которая опозорила его. Меня приняла только бабушка, тетя матери. Она была одинокой женщиной, хорошей. Всю жизнь жила одна, муж рано умер и больше она не вышла замуж”.

Женщина всхлипнула.

“Я начала новую жизнь. Пыталась забыть твоего отца и больше никогда не слышала о нем. Но через три года бабушка умерла, и я осталась одна с тобой. Тогда наступили трудности: постоянная нехватка денег, ты стала очень капризной, не желала оставаться у соседей, пока я работала в поле. Было очень трудно. Но через год твой отец нашел меня, как-то узнал, что я живу у бабушки и что у меня есть дочь. Он никогда не был идиотом, сложил два плюс два и понял, что ты его дочь. Начал помогать, навещал нас раз в месяц. Ты тогда была маленькой девочкой, возможно, и не помнишь, но с тех пор он был в твоей жизни».

Не стал дальше слушать все это, зная, к чему ведет женщина. Поэтому выключил диктофон и устало уперся затылком в подголовник, прикрыл глаза. Кажется, она тогда знала, что Юсупов захочет убрать и её?

— Может, встретимся в моем клубе? У меня столько вопросов, думаю, только ты сможешь ответить на них, Серый.

Глава 29

Полторы недели спустя.

Вы когда-нибудь чувствовали, что что-то потеряли в себе? Что-то очень ценное, но не знаете, что это может быть? Пытаетесь вспомнить, но никак не можете вспомнить, что. Со мной тоже было такое. Нет, сейчас я чувствую именно это. Оглядываюсь вокруг и понимаю, что жизнь потеряла для меня краски, смысл. Я не вижу, для чего теперь жить. Или для кого. Жизнь для меня потеряла смысл. С того дня, как после операции я проснулась и узнала, что не смогла спасти ребёнка, ощущение, что во мне живет только ненависть. Ко всем. К окружающему миру. К моей судьбе. К Леониду. К себе. Чувствую, что это чувство медленно окружает меня, не дает расслабиться и отпустить всё.

Ненавижу! Ненавижу-ненавижу-ненавижу! Всех! Дайну ненавижу! Её маму — Римму, ненавижу! Ненавижу свою судьбу, что оказалось в такой ситуации — всё.

— Нина, ты должна поесть. Леонид Никитич будет вне себя от злости, если с тобой что-то снова случится.

Ко мне присаживается Маргарита, держит в руке больничную еду, требуя от меня, чтобы я поела. Терпеть не могу больницу, её запах, еду. После всего, что случилось, у меня с больницей ассоциируется только потеря близких людей.

Возможно ли, что я сломалась?

— Не хочу, не заставляй.

Даже не смотрю в сторону бедной девочки, гипнотизирую окно. Кажется, жизнь закончилось только у меня, за окном было шумно.

За полторы недели Леонид нечасто навещал меня, отмазывался работой. Я стала видеть рожу Дикого чаще, чем своего бандита. Это давало надежду, что смогу сделать задуманное. А именно — сбежать из больницы. От людей мужа, от него. От всего этого дерьма! Я вообще не понимаю, почему меня все еще держат в этой чертовой больнице, где воняет трупами и смертям? Меня уже тошнит от всего этого. Я хочу домой. В деревню, где родилась. Где выросла моя мама и я до своей шестилетия. Пусть катится к чертям этот гребаный город! Я проклинаю тот день, когда мы переехали сюда!

— Ты снова задумалась, — обиженно сказала Маргарита. Она сидела в диване напротив меня и читала книгу.

— Я могу целый день это делать, чем и занимаюсь, — небрежно хмыкнула, на секунду перевела взгляд на неё. Девушка грустно улыбнулась и встала с места. Поправила футболку и подошла к моей кровати.

— Нина, — накрыла мою руку и сжала в своей руке, — мне жаль, что с ребенком так вышло. Но это не повод убиваться.

Посмотрела на неё и резко убрала руку. Поднялась на локтях. Злость бурлила в крови, после выкидыша я не контролировала себя. Вспышки гнева уже стали моей частью.

— Если ты ничего не знаешь, то просто помолчи! Леонид нанял тебя, чтобы ты присмотрела за мной. Вот теперь занимайся своей работой, а ко мне не лезь!

Возможно, я зря была с ней слишком резка, но не хочу, чтобы мне говорили, что делать. Это мне решать — убиваться или нет. Это не они потеряли своего ребёнка и не понять, каково это.

— Прошу, оставь меня одну!

— Нина, — Маргарита только сделала шаг ко мне, как я вытянула руку, останавливая её.

— Не нужно, Маргарита, не стоит меня жалеть. Уходи, пожалуйста. Мне хватает и охранников, которых нанял муж.

Девушка поджала губы, но молча покинула палату, оставив меня одну. Моя душа болела, в сердце образовалась дыра, я буквально ощущала её. Меня снедало чувство вины, с каждым днем я тонула в нём. И я не предпринимаю никаких усилий, чтобы спастись. Может, я эгоистка?

Мои мысли прервала медсестра, которая вошла, чтобы проверить систему. Я молча наблюдала за ней, кусая губы, и продумывала в голове свой план побега. Не уверена, что женщина отнесется ко мне с пониманием и поверит в мой рассказ. Всхлипываю, привлекаю к себе её внимание.

— Вам нехорошо? Позвать доктора? — обеспокоилась она и подошла ко мне. Я отрицательно помотала головой. Конечно, мне было плохо, но не физически.

— Нет, со мной все хорошо, но, — я заплакала и закрыла лицо руками. Плакала я искренне, чувства были настоящими, как и боль. — Мне плохо в больнице.

— Ничего, дочка, это жизнь, привыкнешь ко всему, — мягко сказала она, глядя мне в глаза. Было видно, что женщина добрая. — А что у тебя случилось?

— Выкидыш.

— О, сожалею. Ничего, Бог отобрал у тебя эту жизнь, он и даст другую. Нужно только потерпеть. Это все испытание Божье.

— О, да, — я скривилась, вспомнив, как именно у меня случился выкидыш. — Если жить с таким тираном, как мой муж, — я лгала, потому что по-другому не могла бы сбежать.

— Что? Муж?

— Да, он одержим мной, в порыве ревности толкнул с лестницы, не верил, что это его ребёнок. Вон, как его люди охраняют меня, чтобы не сбежала.

— Бедная, ничего. Может, я помогу тебе сбежать?

— Правда? — впервые за долгое время я искренне улыбнулась, но улыбка сразу погасла, когда вспомнила, что это почти невозможно. — Как? Снаружи охранники.