Во мне проснулся бесенок. То ли от легкости после пережитого шока, то ли он давно ждал своего часа. А скорее, потому, что Макс впервые был настолько уязвим передо мной. И что-то женское во мне заставляло давить на это, дразнить.

— Макс, а сколько у тебя было женщин?

— Не считал, — явно недовольно буркнул он.

— Макс, ну хотя бы приблизительно. Двадцать, тридцать, сотня, тысяча?

Теперь он закрыл лицо и второй ладонью.

— Макс, ты чего там прячешься? Тебе стыдно или ржешь?

Он оторвал руки от лица и с улыбкой все же посмотрел на меня:

— Я, пожалуй, пойду. Что-то тут мне не рады.

Попытался сесть, но я нажала на его грудь, не давая двинуться дальше. Тут же убрала руку.

— Всем оставаться на своих местах! Ну что ты, спайдермен, почему не хочешь откровенничать? Мире-то точно все рассказываешь!

— Ну то Мира, — протянул он. — С тобой это… как-то… не знаю. Ты и без того относишься ко мне… Зачем тебе-то в эту тему углубляться? Думаешь, что если узнаешь каждую грязную подробность, то тебе станет настолько противно, что перестанешь меня так сильно хотеть?

Настала моя очередь отвести взгляд. Но что-то в самой ночи есть такое, что размывает грани. Поэтому и ночные разговоры совсем другие, чем дневные.

— Макс… А если бы у нас были отношения, то какие?

Он резко повернулся на бок, подложив под голову руку, и посмотрел мне в глаза:

— Не могу сказать точно. В идеале — вообще без секса.

— Что?

— Да. Мне кажется, что только так. А секс, страсть — это все так накаляет эмоции… Поэтому они и умирают со временем. Причем у всех, просто с разной скоростью.

Мне стало и грустно, и смешно одновременно:

— Представляю: две ночные твари, соблазняющие всех вокруг, по утрам заворачиваются в теплый плед, один на двоих, и пьют какао.

— Ну, это в идеале. Хотя сомневаюсь, что это реально. Это было бы реально, если бы ты была другой, ну… соблазняла бы всех вокруг.

— Ты не умеешь ревновать, да? — на самом деле, мне очень хотелось коснуться его лица. Но это уже было бы совсем лишним.

— Почему же? Вполне себе ревную. Просто у меня приоритеты иначе расставлены, — он никогда не был настолько откровенен, и поэтому я ловила каждое слово. — Мне неприятно от мысли, что кто-то другой… неважно. Это все ерунда. Но вот думать о том, что ты кого-то другого так же за руку держать будешь, физически не могу.

— А ты так уверен, что тебя я хочу держать за руку?

Он протянул ко мне ладонь, но отдернул ее.

— Не знаю. Но уверен, что ты сама в этом уверена.

— Макс…

— Давай, спи уже. Вряд ли у нас с тобой еще будет возможность просто выспаться рядом.

Я притихла, понимая, что и без того сказано слишком много. Думала, что не смогу отключиться, но вероятно, пережитое сказалось на мне сильнее, чем я предполагала. Уже засыпая, а значит, потеряв остатки контроля, я придвинулась ближе. И он тут же обнял меня, укрывая своим едва уловимым запахом.

Когда утром я открыла глаза, его в комнате уже не было.

Я так и лежала, наверное, часами. Боясь нарушить изгиб смятой с его стороны подушки. Едва кончиками пальцев касалась его, но не давала себе свободы погрузиться в анализ своих ощущений. Страшилась прийти к мысли, что я готова на любые правила, если мы хоть иногда будем спать вот так рядом.

Это грустно, все это очень-очень грустно, но я улыбалась. Потому что точно знала, что других у него не было, что он уже не играет. Он множество раз засыпал рядом с чьим-то безымянным телом, но сегодняшнее для него впервые. И это чувство внутренней уверенности в собственной значимости для того, кто так значим для меня, было потрясающим.

Окно было закрыто изнутри. Это говорило о том, что он вышел через квартиру, и поскольку криков я так и не услышала, Макс остался никем не замеченным. А может, лучше бы мама сейчас прибежала в ужасе, рассказывая, что к нам забрался вор? Тогда бы я хоть наверняка знала, что эта ночь мне не приснилась.

Когда раздалась мелодия звонка, я подскочила от смутной надежды. Но, к моему вящему разочарованию, входящий был от Белова:

— Здарова, подруга. Твои сегодня тоже банкетиться уезжают? Я вечером к тебе приду.

Да, родители сегодня собирались на вечеринку куда-то за город. Но зачем ему сюда приходить? Извиниться за вчерашнее? Но теперь я уже вообще для этого не видела оснований.

— А к Танаевым не пойдем?

— В жопу Танаевых. Короче, буду часов в шесть.

Отключился. Ладно, пусть приходит. Наши разговоры обычно обоим шли на пользу.

Весь день мысли то и дело соскальзывали на ночные приключения с элементами экшена и нежности. Как бы я ни пыталась отвлечься, все время запутывалась в своих ощущениях. Да, наверное, приход Белова — идея очень неплохая, а Танаевых, как он выразился, «в жопу». Хотя бы на один день передышки. Притом я вздрагивала от каждого звука, как натянутая струна, словно ожидая, что услышу стук в окно. Но Макс даже не звонил.

— Будем очень поздно, возможно, завтра! — оповестил довольный отец.

Мама предварительно поинтересовалась о моих планах на вечер, на что я честно ответила, что в гости заглянет Костя. Кажется, она до сих пор радовалась каждый раз, когда я проводила время не с Танаевыми. Ехать родителям предстояло в загородный дом своих друзей, путь неблизкий, поэтому насчет «очень поздно» или даже «завтра» отец ничуть не преувеличил. Наверняка проще будет остаться там. А уж раз я даже не собираюсь покидать пределы квартиры, то им и вовсе не о чем беспокоиться.

Белов пришел ровно в шесть. Зироу-зироу. Я пропустила его внутрь, отметив, что огромный пакет в его руках подозрительно позвякивает.

— Ты чего принес?

— Бухла, — он выставлял на кухонный стол по очереди несколько бутылок вина, какие-то конфеты, сыр и черт знает что еще.

— А-а, тогда понятно, — я заперла дверь и подошла к нему. — Чего задумал, неугомонный?

Только сейчас, посмотрев на него внимательно, я отметила, что он какой-то измученный. Потускневший, что ли. Похоже, гуляния в ночных клубах способны потрепать и его.

— Я задумал нажраться, тебя напоить, а потом мы с тобой переспим по пьяни. Так все обычно и делают! Обещаю — буду нежным! — он одарил меня голливудской улыбкой.

Почему у него глаза такие пустые? Очевидно, что случилось что-то очень плохое.