Но Мира позвонила значительно раньше оговоренного времени:

— Даш, все отменяется. У Макса какие-то проблемы с машиной, они с Костей поехали на СТО. Говорят, там надолго.

Сердце упало вниз.

— Давай, ты ко мне просто приедешь, посидим, потрещим? — предложила она неэквивалентную альтернативу.

Это совсем не то, но хоть какое-то утешение. В конце концов, Миру я тоже безмерно счастлива видеть.

— Хорошо. Во сколько?

— Да хоть прямо сейчас. Сижу одна, скучно.

Я тут же вызвала такси и отправилась к ней. Правда, когда мне дверь никто не открыл, набрала ее номер. Ключи-то я вчера вернула. До того, как пошел вызов, замок щелкнул и передо мной предстал удивленный Макс.

— Даша, а ты чего тут? Вы же с Мирой в магазине…

Со смехом вырвалось и объяснение:

— Как и вы с Беловым на СТО!

— Где? — Макс не понял подробностей, но уловил, что это происки его сестренки, и засмеялся. — Ладно, заходи.

И уже оказавшись внутри, я вдруг забеспокоилась. Мира нетактично толкнула нас друг к другу, но чего конкретно она добивалась? Ведь мы же не животные! Ну Макс, может, и животное, но я-то нет! Сейчас попьем с ним чаю и придумаем что-нибудь в отместку.

Я смотрела на каплю, стекавшую по его шее, и только потом заметила, что темные волосы совсем мокрые. Он безотчетно поправил чуть сырую домашнюю футболку, а я снова сосредоточилась на этой неуместной капле. Не стала слишком углубляться в осмысление своих действий, просто протянула руку и вытерла. Вот, так-то лучше. Правда, теперь моя рука была перехвачена в запястье. Макс сузил глаза.

— Ох, Дашка, не надо этого…

— Ага, — я потянулась к его лицу и сама поцеловала. На этот раз он не отстранился, а перехватил инициативу.

Прижатой к стенке так сладко поддаваться ему, его языку, его рукам. И зарываться в его мокрые волосы. И льнуть всем телом к его, еще сильнее вжимаясь. Поднимать голову, подставляя под поцелуи шею. Слышать сбивчивое:

— Ты уверена, Даш? Потому что еще чуть-чуть — и я не остановлюсь.

— Давай уже, Максим Танаев, действуй, — я не имела понятия, откуда во мне вдруг появилась такая уверенность.

Он потянул меня за руку в свою комнату и только там отпустил. Не отводя взгляда, будто ожидая, что я его остановлю, одним рывком стащил с себя футболку. Откинул в сторону, но не приближался, давая мне раствориться в визуальных ощущениях. Но хотелось не только видеть, но и провести руками по прессу, по плечам, коснуться груди. Я потянулась к нему, и только после этого он двинулся навстречу, дав возможность заметить, как расширились его зрачки. Ну что, Николаева, зверя ты точно разбудила, теперь попробуй передумать.

Макс подхватил меня за талию и легко перенес на кровать. Я испугалась, только когда презерватив приземлился рядом на подушку. Он, продолжая целовать меня, куда придется, уверенно освобождал от одежды. Собственная нагота меня неожиданно смутила. Я прикрыла грудь, но он резко перехватил мои руки и завел вверх, удерживая.

— Всё, хорошая моя, теперь всё! — он остановил мое сопротивление. — Раз уж решилась — теперь просто доверься мне.

Но меня захлестнула паника от скользящего по моему телу взгляда, я даже безуспешно попыталась вырваться, когда он расстегивал мои джинсы. Но чтобы стянуть их, ему пришлось отпустить мои руки, чем я и воспользовалась. Задыхаясь, заговорила:

— Подожди, подожди, Макс. Не спеши…

Он просто сдернул с меня оставшуюся одежду, и только потом вернулся к моему лицу, слушая.

— Пожалуйста, подожди, — я бормотала, от смущения не зная, куда деть глаза. — Я боюсь!

Он немного расслабился, позволив своему телу опуститься на мое и рассмеялся мне в шею. Мне было стыдно до умопомрачения.

— Макс, ну не смейся хоть…

— Даш, я сам боюсь, — он снова приподнялся и теперь, улыбаясь, смотрел мне в глаза.

— Ты-то? — я была готова удивляться, разговаривать… что угодно, лишь бы не продолжать.

— Да, — он чмокнул меня в кончик носа. — Так что давай ты хотя бы бояться не будешь, раз такая смелая была? Для начала, как минимум, не закрывайся от меня.

Я смущенно улыбнулась в ответ:

— Я хочу… правда, просто…

— …просто первый раз. Потом привыкнешь, — он теперь не напирал, а только гладил кончиками пальцев мое лицо, словно успокаивая.

— А это больно? Мне будет сильно больно?

Он даже бровь приподнял:

— Ты у меня спрашиваешь? Я без понятия. Но никто вроде бы не умер.

От стыда за свою трусость я попыталась спрятаться у него где-то в районе ключиц.

— А мне не нужно делать… ну всяких там странных вещей?

— Давай сегодня сделаем только одну странную вещь, договорились? — он вернул мое лицо на прежнее место, приподняв за подбородок.

— А что я должна делать?

— Поменьше разговаривать, — и он прильнул к моим губам, не давая больше сказать ни слова.

Его поцелуй меня возбуждал и отвлекал от посторонних мыслей. Но я снова напряглась, ощутив между ног его пальцы. Попыталась вывернуться из такого недвусмысленного положения, но он мне такой возможности не дал.

— Расслабься, хорошая моя, прекрати уже эту панику, — и снова его язык, заставляющий забывать обо всем.

Эмоции были противоречивыми — как только я переставала думать, то ощущала такое удовольствие, о котором раньше и не подозревала. Но стоило мне сосредоточиться на том, что делают его пальцы, как я тут же снова напрягалась. Постепенно наслаждение заглушило остатки рассудка, и теперь я даже слабо подалась бедрами вперед. Это означало мою готовность на все остальное, но мозг снова включился, когда Максу пришлось отвлечься от меня на несколько секунд, чтобы скинуть и собственные брюки. Я отвернулась, чтобы не видеть, что он делает дальше. Но он и это заметил, и, видимо, его это забавляло. Снова навис надо мной, почти смеясь, взял мою руку и направил ее вниз, заставляя коснуться себя, обхватить, провести вдоль. И почему-то мне это понравилось. Наверно, неловко стало до такой степени, что я перешла собственную границу. Удовлетворившись моей реакцией, Макс снова отвлек меня поцелуем, одновременно раздвигая мне ноги и вводя головку внутрь. Еще немного. Стало неприятно.

— Тебе придется мне помочь, Даш. Я не хочу делать тебе больно, — от этого хрипа у меня сносило крышу, несмотря на болезненные ощущения внизу. — Расслабься, не думай.

Я не знала, как это выполнить, но по мере того, как он начал плавные движения, тело само поддалось. После ощутимого взрыва боли он усилил толчки и шире раздвинул мне бедра, заставляя немного изменить положение. Теперь внутри была не только боль, но и нарастало что-то приятное. Сейчас я уже сжималась от совершенно новых для себя впечатлений, но никак не могла определиться, нравятся ли они мне. С ума сводило его тихое, но такое рваное дыхание.