— Миа, дочка. Что произошло? — прохрипел ректор.

— А я думала, что ты нам сам расскажешь. — Миа нежно погладила Грёффера по лысеющей голове.

— Кому это нам? — Таак. Ректор окончательно пришел в себя. — Что делает студент в моем кабинете?

— Это не просто студент, а мой муж.

— Ну, доча, не ожидал от тебя.

— А я от тебя. Ты сам меня замуж отдал. — Миа рассказала отцу о событиях последних дней, связанных с его персоной, то есть его копией. — Ваши комментарии, доктор?

— Наличие моей копии многое объясняет. Я даже с большой вероятностью могу предположить, кто это сделал. Сейчас поясню. Раз, или два раза в год, сэр Настерги — начальник Службы Государственного Контроля проводит проверку этого пространственного кармана на наличие в нем чего-либо запрещенного. Не выращивает ли господин ректор тут дракона, например. Две недели назад он пришел с очередной проверкой. Я открыл карман, вошел в него. И карман закрылся за моей спиной. Закрыть его мог только сэр Настерги.

Ну, ГосКоны обнаглели! Служба Государственного Контроля формально является неотъемлемой частью университета, но на деле подчиняется напрямую самому господину Канцлеру. Подчинялась… до сегодняшнего утра. Ректору эти ребята не подчиняются, хотя и стоят на ступень ниже в нашей иерархии. Поэтому Грёффер, хоть и обязан подчинятся начальнику ГосКона, обращается к нему исключительно "сэр", то есть как к равному, а не "господин" — как к социально более привилегированному лицу.

— Неужели ГосКоны решили университет под себя подмять? — Выпалил я.

Ректор только рукой махнул.

— Где уж им. Эти ребята хорошо умеют только подчиняться. У них ни духу, ни фантазии на такое дело не хватит. Сначала я предполагал, что Настерги продался иностранной разведке, и по их указанию обезвредил одну из самых опасных боевых единиц королевства. Но, раз уж на нас никто не нападает, а по Малару разгуливает моя копия, то вывод очевиден. Меня подменили по приказу господина Канцлера.

— Зачем это канцлеру может понадобиться? — Спросила Миа.

— Я этого знать наверняка не могу, но, если рассуждать логически, то можно с достаточной уверенностью утверждать следующее: уважаемый господин Канцлер решил сделать что-то с помощью магии, что я наверняка не одобрил бы.

Да уж. Тут ректор прав. Для любого магического нововведения государственного масштаба, нужно согласие Главы Гильдии Магов. Прав, но не совсем.

— Это как раз вряд ли, — вставил я, внутренне холодея. — Чтобы сотворить какую-нибудь магическую пакость без вашего согласия, господин ректор, господину Канцлеру достаточно было бы вас просто дискредитировать, "найдя", к слову, в этом кармане того же дракона. Скорее всего, он замыслил реформу самих отношений власти и магии в целом. Не в пользу магии, разумеется.

— Да. Вы правы, молодой человек. Я изрядно порчу канцлеру жизнь, накладывая вето на его "гениальные" идеи.

Ну почему этого не слышит мой научный руководитель? Я поправил ректора, и он согласился! Подать мне Красный Посох Мага!

— Теперь канцлеру не до магов. Да и нам на него начхать. Стараниями твоего студента, папа, — Миа кивнула в мою сторону — в Восточно-западном королевстве снова появился король. Виват! И все такое.

Ректор взглянул на меня. Улыбнулся. В его голубых глазах заплясали искорки.

— Кидает тебя судьба, сэр студент, перед защитой.

Я кивнул с тяжким вздохом. За последние три дня я пережил больше, чем за всю прошлую жизнь. Интересно, откуда он знает, что я к защите готовлюсь? Неужели в лицо помнит? Грёффер сказал, будто прочитав мои мысли:

— Да помню я твою физиономию, помню. Студентов с таким безобразным отношением к учебе немного до выпуска "доживает". Я вас всех, оболтусов, в лицо знаю.

Вдруг перед моим взором возникла лишенная цветов, дерганая картинка — по коридору главного корпуса вышагивал Грёффер. Сработал сторож, оставленный мною на двери приемной.

— Господин ректор, вы сейчас войдете в кабинет.

Грёффер понял мою дурацкую фразу правильно. Он встал и у него в руке возник из воздуха белоснежный Посох Архимага.

— Ну-ка, детки, ховайтесь под стол! — Сказал он, встряхнув свободной рукой.

Мы с Миа сочли за благо повиноваться. Не успел я поудобнее устроиться, как щелкнула дверь, и через мгновение ухнуло какое-то неимоверно энергоемкое заклинание. Судя по дрогнувшему полу и по отлетевшим к противоположной стене канцелярским принадлежностям, лежавшим до этого на столе — боевое. Сам стол даже не шелохнулся, видимо, был соответствующим образом зачарован, да еще и намертво вмонтирован в пол. Потом что-то запищало, и мы услышали голос Грёффера.

— Вылезайте, Армагеддон уже закончился.

Миа неудобно, но изящно изогнула кисть левой руки и кивнула мне. Я тоже "подвесил" свой бескомпромиссный Поцелуй Хаоса. Кто выиграл, мы не знали, так что надо быть во всеоружии. Мы осторожно встали.

По опустевшему столу бегала крыса, облаченная в белую мантию архимага. Она пыталась спрыгнуть на пол, но, наверно, пугалась высоты и бежала на противоположную сторону стола, в надежде, что там будет пониже. Грёффер (или его копия?) стоял рядом скрестив руки на груди. Он посмотрел на наши решительные позы и захохотал в голос. Немного успокоившись, он сказал:

— Очень страшно! Подстольное воинство в полной боеготовности! — Потом снова захохотал и, давясь смехом, добавил — Да если бы я, архимаг, проиграл, то вам-то что бы светило? Демонолог недоучка и молодая ведьма. Трепещите, архимаги!

— Пап, это ты? — спросила "молодая ведьма" (ну, по меркам Грёффера, она вообще девчонка-подросток).

— Да я, неужели ГосКоны смогли бы мне что-то противопоставить в честном бою? Стряхивайте свои пукалки. Что это у вас такое, молодой человек? Поцелуй Хаоса? Зря запретили студентов сечь. Ох зря! Ты бы еще чего-нибудь из Запретной "подвесил"!

Мы застыли в нерешительности.

— Миа, хочешь я расскажу твоему "недомужу" про Дадайку, нашу кошку, и как ты…

— Не надо! — Миа стала краснеть на глазах — Пап, я тебя сразу узнала. Я же родная дочь тебе как-никак.

Я разрядил заклинание и спросил, указывая на крысу:

— Кто этот господин?

— Гомункулус. Слеплен с меня. — Ректор побарабанил пальцами по столу и крыса застыла, принюхиваясь. — На гомункулуса натянут мой энергодубль. Управление прямое, телепатическое, с двусторонней энергетической проводимостью. В настоящий момент скован заклинанием эволюционной деградации до животного — личностного тотема.

— Какой еще "личностный тотем"? — не понял я — У гомункулуса не может быть личности.

— Зато личность, а следовательно, и тотем есть у того, кто управляет гомункулусом. — Сказал Грёффер тоном лектора. — Так как энергопроводимость двусторонняя…

— … то Настерги чувствует себя сейчас не лучшим образом — хихикнула Миа.

— Как ты догадалась, что управляет именно он? — удивился ректор.

— Во-первых: он никому бы не доверил играть роль, о которой мечтает всю жизнь. Во-вторых: у кого еще может быть личностный тотем — крыса?

 Мы шли по коридору. Впереди гордо вышагивал Грёффер, мерно постукивая посохом. Следом, с глуповатыми улыбками, шли мы с Миа. Нас веселил внешний вид ректора, на плече у которого сидела крыса, в точно такой же мантии как и у него. По пути мы никого не встретили. Рабочий день давно закончился.

Как только из-за поворота показалась дверь Службы Государственного Контроля, Грёффер метнул в нее торпеду. Загрохотало, засверкало, и вот уже на месте двери неровная дыра в стене. Неужели торпеда может устроить такие разрушения? Нет. Тогда… Ах да! Торпеда просто активировала многочисленные ловушки, навешанные на дверь. Вот теперь я узнаю почерк архимага!