— Эй! Помогите мне!

Когда остальные карлики подошли к Вали, их факелы хорошо осветили железную решетку, ширина которой составляла двадцать футов, а высота — даже чуть больше. Карлики также увидели у основания лебедки деревянные балки, которые они впихнули в глубокие пазы и затем ухватились по двое за каждую балку.

— А ну давай…

Карлики начали толкать, и цепь натянулась, подняв большое облако пыли. Затем лебедка начала вращаться с ужасным скрипом, который был тут же заглушен скрежетом железной решетки и каменных глыб, просыпающихся после долгого сна. Благодаря хитроумной конструкции цепь всего лишь приподнимала решетку: она проскальзывала между блоками, причем, натягиваясь, она выводила из равновесия всю конструкцию и ускоряла ее падение. Теперь оставалось только ждать. Вскоре раздался шум падающих обломков, затем резко переросший в умопомрачительный грохот. Свежий воздух, ворвавшийся снаружи, ударил по покрытым потом лицам. Потайная дверь рухнула вниз, и каменные глыбы посыпались сверху на орков и гоблинов, приготовившихся к штурму крепости и собравшихся ради этого плотной массой внизу, на дне ущелья. Их отчаянные вопли донеслись до Вали и его товарищей, которые, полностью подняв решетку, подошли к краю отверстия в склоне горы, чтобы полюбоваться на результат своих усилий. Монстры, увидев их, тут же начали стрелять по ним из луков и метать камни при помощи пращ, однако карлики проворно отскочили назад. Их охватило лихорадочное желание побыстрее довести начатое дело до конца. Не дожидаясь приказа, каждый из них бросился к одному из пяти деревянных клиньев, удерживающих перемычку, и начал ударами боевого молота или же плоской стороной секиры выбивать клин, издавая ухающие крики — такие, какие издают дровосеки — или же радостные возгласы, когда клин хоть немного смещался в сторону.

Вали, отойдя в сторону — туда, куда не долетали стрелы гоблинов, — сел на землю и прислонился спиной к каменной стене. Он чувствовал себя изможденным. Ожесточенные удары, которые наносили по клиньям своим оружием пятеро храбрецов, вызвали у него радостные воспоминания о его детстве, когда он часами находился на строительных площадках, наблюдая за тем, как работают плотники и каменщики, и пытаясь у них чему-нибудь научиться. Он тогда мечтал стать строителем, познать тайны камня и древесины, научиться мастерски орудовать резцом и зубилом… Громкий треск вывел его из задумчивости, и в тот же миг раздался ужасный хлопок. Вали успел лишь поднять глаза. Опорный каркас, колонны, его товарищи — все это исчезло. Осталась лишь движущаяся стена из раскаленной оранжевой лавы, которая со скоростью горной речки двигалась к нему с жутким шипением.

Взрыв, от которого задрожала земля, повалил Тилля на землю и оглушил его. Вниз по склону горы покатились камни, а изо всех ее расщелин повалил черный дым. Гора, казалось, сейчас взлетит на воздух. Даэрден, дрожа и чувствуя тошноту, поднялся на ноги и уставился на гору вытаращенными глазами. Там, где находился Агор-Дол, то есть на расстоянии более чем в две тысячи шагов от него, Тилля, что-то очень яркое освещало небо, ранее затуманенное дымами битвы. А еще в его сторону двигалась волна постепенно возрастающей и становящейся невыносимой жары, и в воздухе чувствовался едкий запах. Внутренний голос настойчиво подсказывал Тиллю, что нужно удирать отсюда со всех ног, однако эльф осознавал, что если он не попытается выяснить, что же могло породить такой ужас, он будет жалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь. Чувствуя, как дрожат коленки, и цепляясь за камни и торчащие из земли корни, эльф стал медленно карабкаться по склону горы, стараясь не сводить глаз с виднеющегося далеко впереди огненного пятна. Каждое дуновение воздуха больно обжигало ему легкие. Его кожа, казалось, вот-вот покроется волдырями от ожогов, а материя его одежды стала горячей. Куда бы он ни обращал свой взор, везде редкие пучки травы либо превратились в сухостой, либо уже дымились, угрожая вот-вот загореться. Кора на кустах потрескалась. Небо прямо перед ним теперь стало огненно-красным. Казалось, что солнце вдруг решило зайти за горизонт прямо посреди дня. Данное зрелище заставило сердце эльфа сжаться от страха. Воздух вибрировал от жутких звуков. Тилль, однако, продолжал продвигаться вперед, пока не добрался до высокого скалистого выступа, с вершины которого можно было рассмотреть укрепления Великих Ворот.

Взобравшись на выступ, Тилль прикрыл себе лицо руками и опустился на корточки. Его поразило открывшееся его взору зрелище. Прохода в горах, который назывался Агор-Дол, больше не существовало. Этот проход и защищавшие его ранее оборонительные сооружения теперь были залиты черной магмой, испещренной ослепительно-яркими бороздками, из которых выскакивали языки пламени и поднимались клубы дыма. Кое-где еще виднелись остатки какой-нибудь башенки или участки полуразрушенной крепостной стены, еще не поглощенные этой магмой. Однако все остальное уже под ней исчезло, и этот жуткий процесс все еще продолжался — продолжался с ужасной медлительностью. При этом все, что могло гореть, сгорало (включая трупы), постройки рушились, и все покрывалось слоем лавы, похожей на блевотину.

Подобный ужас был для эльфа чем-то уму непостижимым, и Тилль попятился назад, пошатываясь еще больше, чем раньше. Чем бы ни было вызвано то, что здесь произошло: колдовством монстров, магией карликов или гневом богов, — никто больше не пройдет через Великие Ворота. Никто не сможет этого сделать, по крайней мере, в течение нескольких недель — до тех пор, пока не остынет раскаленная лава. И все, кто в нее угодил, нашли там свою погибель.

Наступила ночь. Все вокруг освещалось тусклым светом полной луны. Войско эльфов и войско людей, растянувшиеся в длину на несколько миль, находились на расстоянии ста шагов друг от друга. С одной стороны этого промежутка виднелись нечеткие серые тени, почти сливающиеся с ночным полумраком. С другой — сотни полевых костров, мерцающее пламя которых освещало сталь доспехов и оружия. И эльфы, и люди, из которых первые побаивались яркого света костров, а вторые — ночной темноты, держались настороже и приглядывались к своему — столь непривычному — союзнику, пытаясь узреть в его действиях хотя бы малейшие признаки предательства.

В эту ночь мало кто спал, тем более что дурные предчувствия усиливались огненным пятном, озаряющим небо на линии горизонта. И солдаты короля Пеллегуна, и воины Элианда смотрели на это странное зрелище молча, погрузившись в какие-то свои мрачные мысли. Они ведь направлялись как раз в сторону гор, над которыми виднелось это огненное пятно и до которых им оставалось всего лишь два дня пути…

Еще днем придворные слуги Пеллегуна поставили шатер на одинаковом расстоянии от войска людей и войска эльфов: Ллиана и Пеллегун заранее договорились, что вечером люди и эльфы соберутся в этом шатре, чтобы выработать совместный план ведения войны, определить порядок взаимодействия двух армий во время предстоящего сражения, разделить полномочия и обсудить другие вопросы, касающиеся управления такой огромной массой воинов.

И вот уже пришло время идти на совет. Ллиана, входя в этот шатер в сопровождении своих приближенных и своих военачальников, не удержалась от того, чтобы не бросить еще один взгляд на виднеющееся на горизонте огненное пятно. После того, как она — как и все остальные — заметила это пятно, она то и дело вспоминала о Тилле и Гамлине, которых она отправила в эти горы на встречу с королем Троином. Да позаботятся Прародитетельницы о том, чтобы она тем самым не послала их на верную смерть!..

— Ллиана, дочь Арианвен, королева «высоких эльфов», живущих в Элиандском лесу! — объявил герольд, как только она вошла в шатер.

Этот королевский шатер был просторным, и в нем было светло, как днем, благодаря превеликому множеству зажженных масляных ламп. На полу лежали ковры, а в глубине шатра слуги суетились вокруг стола, на котором стояли блюда с едой и оловянные кувшины с питьем.