В море! К кораблю!

Мы выбрались из фургона и сделали все, что я сказал. Гномша вновь спустилась на барку и навела там шороху. Замечу, что у нее глубокий, скорее всего, врожденный талант запугивать мужчин любой расы. Своей ложью я отсрочил вопли и крики, и собственную возможную гибель. Но что будет дальше? Крессинда нужна мне, чтобы командовать гребцами, которые напуганы слухами. Если она заартачится… Гритт, мне придется скормить ей байку, что Олник улепетнул с сородичами, испугавшись сильных чувств. Уехал, так сказать, дабы разобраться в себе. Ничего, все нормально, ты всегда сможешь отыскать его в Зеренге, Крессинда!

На дальнем краю пирса появились горожане. Пока — немного, пять-шесть человек.

Олник, мерзавец, тебе самое время появиться…

— Монсер? Мы ждем кого-то? — крикнул Бун со шкафута.

Я повернулся, кивнул. Увидел, что в кормовом окошке снова мелькнуло личико Валески. Бледное, как смерть, испуганное.

— Еще немного времени, капитан!

— Монсер сказал, что желательно отплыть до сумерек! И туман…

— Еще немного времени! Он скоро прибудет!

Я почему-то был в этом уверен. Интуиция варвара во мне говорила, что ли. Или новое, доселе незнакомое чувство уверенности в собственных силах, и в том, что мне теперь любое дело по плечу. Если я, скажем, захочу, чтобы Олник явился вовремя… то так оно и будет, яханный фонарь!

Квиии-шииии…

Зловещий прибой терзал уши, холодом проникал до самого сердца.

Людей у края пирса прибавилось. Я моргнул и понял, что они начали двигаться вперед, обтекая повозку. Молчаливые тени…

Проклятие! Только этого не хватало!

— Мастер Фатик, где же Олник?

Гр-р-р-р-рит!

— Скоро будет! Выкликай его имя, Крессинда!

Гномша привесила молот к поясу и приложила ладони ко рту:

— О-о-олник!

Ну же, маленький сукин сын! Я не верю, что ты можешь пропасть, не для того богиня дала тебе бороду, чтобы ты сгинул в тумане. Твой удел — жениться на бой-гномше и стать счастливым подкаблучником, отцом десятка детишек.

Спину мою сверлили взгляды с «Горгонида». Я ждал, сцепив зубы. Каждое лишнее мгновение — это боль и страдание Виджи…

Толпа увеличилась и стала надвигаться уже явно — с глухим ропотом, вкрадчиво шурша по камню подметками.

— Монсер?..

— Скареди, — крикнул я, чувствуя, что мое плечо начинает неметь от слишком тугой повязки. — Сюда!

Тяжелые шаги простучали по трапу. Старый рыцарь возник сбоку с мечом наизготовку.

— Невинные, клянусь полушкой… — проронил он. — Агнцы…

— Да-да, невинные, яханный фонарь! Я не требую их убивать!

— А что…

— Попробуем их распугать.

— О-о-олник! Где же ты, эркешш махандарр?

Фигуры начали прорывать кисею тумана, я увидел изуродованные страхом лица. Полтора десятка мужчин, большая часть, если судить по одежде, обитатели иностранного квартала. В толпу затесались два южных орка с короткими мечами, которые легко спрятать под одеждой, и коричневый гоблин с остатками цепей на запястьях.

Квиии-шииии…

Почему-то толпа напомнила мне чирвалов, которые атаковали нас на перевале Дул-Меркарин. Тех тоже гнала вперед неодолимая сила. Правда, магическая. Ну а нынешних противников гнал вперед безумный страх.

— Назад! — гаркнул я, не понимая, в глазах у меня потемнело, или это туман загустел. — Бегите из города, дурни!

— Хро! Хро! — отозвались орки.

— Дайте пройти! — гаркнул из-за их спин какой-то щегол.

— Назад, болваны! Уходите из города посуху!

— Он не пропустит! Он хочет, чтобы мы все тут передохли! — Щегол сбился на визг. — Убийца-а-а!

— Хро! — сказали орки в унисон.

И ринулись на нас.

— Скареди!

Размытая тень старого рыцаря упала мне под ноги. Он взял на себя одного орка, я — другого. Вытянув правый клинок Гхашш, увел в сторону удар короткого меча. Левым клинком шлепнул беднягу-южанина между кривых ног. Это место чувствительно почти у всех разумных двуногих (троллей я не считаю). Орк взвизгнул, я добавил сбоку в челюсть — гардой, и сбил орка в воду.

Вопль Крессинды походил на вой голодной волчицы:

— О-о-олник!

— Клянусь Рамшехом…

— Наза-а-ад!

Действуя мечами как дубинами, я огрел плашмя ретивого крикуна, еще одному наотмашь врезал по щеке. У наших ног (Скареди действовал весьма умело) образовалась стонущая куча-мала.

— О-о-олник!

Если только этот хитрец действительно не улепетнул в Зеренгу к сородичам…

Коричневый гоблин выбрался из вороха тел и намерился укусить меня за ботинок. Я сбил его с пирса и заорал, надсаживаясь и размахивая мечами:

— Вон там повозка, хватайте и уезжайте, вы, болваны! Ну-у-у? Кто первый успеет? Остальным не хватит мест!

Подействовало. Люди начали выпутываться из кучи. Несколько человек одновременно кинулись к фургону Отли. Пока мы отступали к сходням, за фургон разгорелась настоящая битва: те, кто забрался внутрь, выпихивали лишних, на облучке повисла груда тел. Лошади разразились ржанием и припустили в туман.

— О-о-олник!

Квиии-шииии…

— Клянусь Рамшехом, монсер, я не могу больше ждать!

Шепот нарастал. Озлобленный змеиный прибой… Я и сам понимал, что счет пошел на минуты. Закат — растяжимое понятие, да, вот только прореха бытия об этом не знает.

Морок изрядно потемнел: это солнце уходило за горизонт…

Последние минуты жизни Ридондо…

Квиии-шииии…

— Хорошо, отплываем.

— Отплывае-е-ем! — гаркнул боцман, кажется, возглас его предназначался Крессинде.

— А как же Олник, мастер Фатик?

Мы начали подниматься по сходням. Скареди пыхтел, охал, покачивался. Я чувствовал себя не лучше. Орк в воде панически хрипел, захлебывался. Южные орки плавают так же хорошо, как пропитый мною топор.

— Мастер Фатик?

Прощай, Олник, я не могу больше…

В туманной мгле за спиною раздался дробный топот.

— Оеие ияяяя!

Я узнал этот голос.

— Подожди… те-е…

Из тумана выбежало мое проклятие. Оно было в парчовом дорогом кафтане с полами до пят, в малиновой расшитой шапке — явно из иностранного квартала, на шее — тяжелый золотой медальон, под мышками два сундука. Когда оно — вот это мелкое, ничтожное и по-прежнему расписанное чумными бубонами создание — начало подниматься по сходням, я заметил, что за спиной его болтаются сразу три торбы, набитые, как мне показалось, кирпичами.

— Я… — сквозь одышку проговорил Олник, подняв на меня невиннейший взгляд. — Насилу успел… Я того… Я смекнул, что в гриме-то меня вряд ли кто тронет, ну и вот… Я ведь сделал уже все что нужно, верно? И вот уже когда пошли последние ряды базара, я отстал и решил… ну, маленько сходить за покупками. Чтобы было что подарить… — он потупился… — Оно же все равно пропадет! Но там и тебе есть! Слушай, я столько всего взял!

Сходил за покупками, маленький гнусный пакостник!

Я не убил его только потому, что рядом была Крессинда.

Мелко семеня, Олник попытался прошмыгнуть на борт фалькорета, но Бун с гримасой испуга и отвращения загородил ему путь:

— Куда? Он же чумной!

Я шагнул вперед:

— Чумной? Это краски, обычный актерский грим!

Косматую бороду шкипера рассекла свирепая ухмылка:

— Клянусь Рамшехом… грим?

— Вот! — С великим трудом подавив желание сграбастать гнома за горло и медленно-медленно удушить, я развернул мелкого паршивца к капитану и начал растирать его физиономию так энергично, что богатая шапка свалилась за борт. Олник тихонько охал, а бубоны на его лице тем временем превращались в большое гротескное пятно.

— Краска, грим!

Зрачки капитана расширились.

— О, монсер… Но… зачем?

— Мы сыграли в городе маленькое представление. Не стоит спрашивать больше, капитан.

Его взгляд — глаза снова стали как щелки — вцепился в сундучки под мышками гнома.

— Рамшех… представление…

Мной овладела досада. Не иначе, шкипер решил, что мы организовали панику в Ридондо, чтобы прибрать к рукам чью-то кубышку.