— У меня никогда не было собаки, — легкомысленно заявил Герд, играя клинком. — Обычные псы живут, к сожалению, очень недолго. А вот ты мне подходишь.

— Клянусь, — согласился Вульф.

— Клянешься собственной шкурой? — уточнил Герд.

— Да, черт с тобой.

— Нет, твоя шкура ничего не стоит. Поклянись чем-нибудь более ценным. Например, шкурами всех членов твоей родной стаи, — предложил Герд.

— Но!.. — вскинулся Вульф, и тут же сник, опять ощутив холод стали. — Хорошо, клянусь.

— И шкурками всех щенков, принадлежащий к твоей стае, — настойчиво продолжал Герд. — И всех сучек, ждущих по норам своих кобелей.

— Это уже слишком!.. — заикнулся было оборотень, но под клинком осекся и уныло выдохнул: — Да, клянусь.

— Вот и отлично, — улыбнулся Герд, поднялся. — Ты всё записал, Юлий?

— Всё четко! — откликнулся тот.

Вульф повернул голову: Юлий держал в руке мобильник, глазок объектива камеры был наставлен прямо на него.

— А ты надеялся, что я опять поверю тебе на слово? — с усмешкой спросил Герд. — В случае если ты опять задумаешь меня кинуть или покинуть, эта запись будет моим страховым полисом. Денег она не вернет, но зато и тебе жизнь испортит. Твоим сородичам вряд ли понравится, как ты клялся их женами и детьми, чтобы спасти свою жалкую шкуру. Вы, оборотни, народ темный и суеверный. Если ты посмеешь нарушить клятву, твоя же стая достанет тебя из пекла ада и принесет мне твое сердце на подносе, с поклонами и извинениями.

Вульф знал, что так оно и будет.

Он поднялся с пола, мрачнее покойника. Побрел к выходу, приволакивая ногу, обожженную серебряным лезвием. Торопится некуда, он сам подписал себе смертный приговор.

У дверей он кое-что вспомнил, обернулся:

— Когда метку снимешь?

— Метку? — удивился Герд. — Ах, ты про это… Прости, пожалуйста, но кажется я вообще забыл ее поставить! — он виновато развел руками.

Злобно сплюнув, Вульф с силой захлопнул за собой дверь.

— Ты блефовал? — тихо спросил Юлий. — Таких меток не бывает?

— Отчего же, — устало отозвался Герд. — Прадед однажды заклеймил одного злостного должника. И едва не разорился, выплачивая бонусы.

— Не легче ли было убить этого пса? Зачем он тебе понадобился? Что ты от него хочешь?

— Хочу попробовать устроить тройную охоту, — задумчиво произнес Ольгерд, видимо, уже прикидывая в уме детали нового проекта. — Охотники, мечтающие выследить в лесу волка — это совсем не те же самые люди, что любители тихой и безопасной подледной рыбалки. Совсем другой темперамент, другая кровь. Люди будут охотиться на оборотней, а мы… Но хватит об этом! И так слишком много времени потратили на этого пса, — сам себя оборвал Ольгерд. Обернулся к Юлию, смерил его тяжелым взглядом:

— Ты не забыл про дуэль?

— Ты устал. Может, отложим? — предложил Юлий. Хотел стереть с щеки друга кровь. Но тот резко оттолкнул его руку:

— Устал? Я только во вкус вошел, — фыркнул он.

Чтобы уберечь зал и дом от еще большего разрушения, дуэлянты решили драться на воздухе, на освежающем морозце. Юлий неуверенно предложил захватить оружие с собой, но Герд презрительно повел бровью. Кровожадно объявил, что разделается с экс-другом голыми руками.

Для поединка избрали уютную площадку для отдыха, среди заснеженного сада. Дорожки здесь сходились солнышком и широким кольцом охватывали большую клумбу, покрытую высокой снежной шапкой. Вокруг клумбы были расставлены скамейки, золотистым светом сияли фонари на невысоких столбах, как канделябры. С одной стороны дорожки упирались в играющую праздничными гирляндами беседку, а с противоположного края площадки возвышалась сверкающая и переливающаяся разноцветными искрами ёлка.

Не тратя ни секунды попусту, Герд схватил Юлия за шиворот — и припечатал спиной об изящный фонарный столб. Столб накренился, сверху им на головы посыпались электрические искры. Стиснув зубы, Юлий ответил подсечкой под колено. Но Герд не упал, напротив, пригнулся и перекинул предателя через плечо в пышный сугроб. Юлий, падая, утянул соперника в снег за компанию. Быстро сгруппировавшись, Герд легко, как кошка, вскочил на ноги. Рывком за руку поднял экс-друга, не отпуская, будто исполняя дуэт в фигурном катании, заставил обежать вокруг себя — и швырнул в дерево. Юлий с разбега врезался в ствол, от сотрясения с ветвей рухнула белая лавина, почти погребя его под собой. Но он тотчас вынырнул из снега — и бросился на соперника…

Соня взирала на схватку в оцепенении. То, что происходило перед ее глазами, казалось ей чем-то совершенно невероятным. Если бы эльфы занялись реслингом, скорей всего это выглядело бы именно так… Боже, что за нелепости лезут в голову! Она любуется,  а парни всерьез плюнули на свою дружбу и готовы прибить друг друга до смерти!

И эта дуэль разгорелась из-за нее! В этой схватке решается ее судьба! Соня была не в состоянии охватить разумом эту непостижимую мысль. У нее это в голове не укладывалось: эти двое сцепились из-за нее… Эти двое сейчас, в эту самую минуту, должны определить всю ее жизнь. Ее жизнь или ее смерть…

— Чего это они? — раздалось у нее над ухом.

— Меня не поделили, — всхлипнула Соня. — Люська, что мне делать?

— Как что? Хватать обоих — и устроить групповушку.

— Что устроить?.. — рассеянно откликнулась Соня.

— А, ну да. На этих двоих тебя одной не хватит.

Вздрогнув, Соня догадалась обернуться и посмотреть, с кем разговаривает. Но рядом никого не было. Как странно — ей причудился голос пропавшей подруги, в этот решающий момент ее жизни. Что это — галлюцинации? Соня зябко поежилась, обняв себя за плечи. Значит, уже всё. Значит, уже психика не выдерживает такого стресса.

— Замерзла? — подошедшая сзади тетя Дуся заботливо накинула ей на плечи свою шаль. Поглядела на дуэлянтов с ласковостью во взгляде: — Ух, разрезвились! Мальчишки и есть мальчишки. Колотить друг дружку и разнести всё подряд — это они всегда с удовольствием. А усадьбу после их шалостей по бревнышку придется мне собирать.

Соня не заметила, когда к площадке стали подтягиваться зрители.

Похоже, погоня за псами-налетчиками, поспешившими удрать, в буквальном смысле поджав хвосты, успехом не увенчалась. Тигрицы вернулись усталые, но не слишком расстроенные. Позволяли своим кавалерам взять себя под локоток, с благодарностью в томных взорах склоняли головки к крепким мужским плечам. Встрепанные парни возвращались в обнимку с девушками, у каждого буквально под рукой по две раскрасневшихся румяных хохотушки.

Зрители останавливались в сторонке, под сенью деревьев. Вмешиваться или разнимать дерущихся, похоже, никто не собирался. Просто смотрели, даже любовались.

— Так расточительно! Столько крови зря пролилось, — донесся вздох сожаления.

Другой женский голос мечтательно поддакнул:

— Ольгерд весь изранен…

— Скажешь еще! Тьфу на тебя. Пара царапин всего-то!

— А у тебя слюнки текут, так хочется ему раны зализать?

— Зализать? Облизать… С ног до головы…

— Губки закатайте, подружки! Эту ночь он, похоже, не с нами хочет провести.

Соня напряглась от этой случайно долетевшей до ее ушей фразы. Они оба — и Герд, и Юлий — хотят провести эту ночь с ней? Нет, ну а с кем же еще — конечно с нею, иначе из-за чего бы весь шум. Вот только ей всё равно в это не верилось. Щеки ее запылали, а сердце бешено заколотилось. Но если бы она действительно смогла выбирать, кого бы она предпочла? Кому бы она сама доверила свою жизнь? И свое тело, свой самый первый эротический опыт… Нет-нет! Соня была не в силах даже помыслить о подобном! Как она может решить, если ей даже представить стыдно?! Чтобы кто-то из них двоих с нею… тот или другой… Юлий… или Герд… чтобы они ее… Соня закрыла горящее лицо руками и крепко зажмурилась.

Между тем дуэль продолжалась.

— Ты не устал?

— Нисколько.

— Пожалуй, пора заканчивать? Ты выдохся.

— Ошибаешься!

Герд размахнулся. Но Юлий нырнул под руку. Пригнувшись, обхватил за пояс, приналег плечом — и протаранил противника до очередного фонарного столба. От жестокого удара Герд поперхнулся кровью, закашлялся.