– Здравствуй, – грудной, чуть хриплый голос расходится волной мурашек по моему телу. Его тёмный взгляд медленно поднимается от голых щиколоток до кромки коротких джинсовых шорт. – Ты Александра? – мужчина делает шаг вперёд. Моя и без того маленькая комната становится крохотной, Эмиль словно выжигает из неё весь кислород. Или это я не дышу с момента, как он вошёл сюда?

– Д-да, – отвечаю, совершенно теряясь в ауре его силы и опасности. – Можно я не поеду? – едва шевелю губами.

– Нельзя, – отрезает мой…

Ой, е! Сводный брат?! Ну спасибо, мама!

– Это все твои вещи? – Эмиль скептически осматривает скромную кучку сумок и пакетов в углу. – Не густо, – начинает собирать их, играя накачанными бицепсами.

– Ну, как тут у вас дела? Познакомились? – в комнату впархивает мама в длинном тёмно-зелёном платье, словно невзначай пробегается ногтями по сильной мужской спине. Эмиль, передёрнув плечами, понёс мои вещи к выходу. – Почему ты так и не переоделась? – мать шипит на меня. – Ты специально, да? Опозорить меня решила?!

Она снова забыла, что это у неё гардероб занимает половину спальни, а у меня – всего лишь пару полок в шкафу.

– Поехали уже, – торопит эта невыносимая женщина. – Нельзя заставлять ждать ТАКОГО мужчину, – кокетливо играет бровями. – Да и через пару часов сюда въедут новые жильцы.

Саша

Мама всю дорогу до нашего нового дома о чём-то разговаривает со своим пасынком. Это даже в мыслях звучит дико! У них разница год. ОДИН ГОД! Эмилю тридцать три, а ей тридцать четыре. Какая жесть!

Я смотрю в окно и мысленно прощаюсь с привычной жизнью. Пусть она не такая шикарная, как у этого пафосного индюка, но она была моя, знакомая и уютная.

Я люблю бар, в котором работаю. У него замечательный хозяин. Он не отказал четырнадцатилетней девчонке, пришедшей просить помощи. Бесплатно подкармливал с барной кухни, где делают бургеры и картофель фри. Обучал меня, и через год я стала шустро управляться с подносом в качестве официантки, параллельно обучаясь барменскому делу у нашего гуру – Костика.

Люблю родную квартирку, оставшуюся от бабушки с дедом. Мне становится тоскливо от того, что теперь в ней будут жить чужие люди. Они наверняка сделают ремонт, выбросят старую мебель, и там больше не останется следов тех, кто заменил мне маму и папу.

Резкий толчок вперёд и удар носом о переднее сиденье вырывают меня из грустных мыслей.

– Твою же…! – выругивается Эмиль, ударив ладонями по рулю, не стесняясь присутствия женщин.

Из автомобиля, двигающегося за нами, выбегают двое мужчин в чёрных футболках и с кобурой на поясе. Начинают выяснять, что произошло.

– Это охрана, – успокоившись, поясняет нам младший Альзаро. – Вы привыкните к их присутствию.

– Сомневаюсь, – бурчу в ответ, потирая ладошкой ушибленный нос.

– Саша! – возмущается мама так громко, что у меня начинает звенеть в ушах. Эмиль недовольно морщится, но ничего не говорит, хотя, судя по напряжённой челюсти, ему очень хочется.

– Ничего страшного, – он быстро берёт себя в руки. – Не огрызаться с мужчиной вас тоже научат, – произносит ледяным тоном.

Мы сталкиваемся с Эмилем взглядами в зеркале заднего вида, обнимаю себя руками за плечи, закрываясь от него, насколько это возможно сделать прямо сейчас. Его губы надменно дёргаются, но и эту эмоцию он быстро прячет.

– Всё нормально, можно ехать, – охранники успели осмотреть неудачно развернувшийся перед нами автомобиль и напугавший и без того шокированного водителя.

– Развелось дебилов на дорогах, – усмехается Эмиль и выворачивает руль, объезжая препятствие.

Ещё минут пятнадцать дороги, и мы въезжаем в просторный двор за высоким забором. Его я тоже видела на фотографиях. Гордость Дениза Альзаро.

Огромный особняк высотой в два этажа расположился в глубине участка среди высоких деревьев, цветов и кустарников. По территории выложены прогулочные дорожки, уводящие в сторону сада. От открытой автостоянки у ворот мне плохо видно, но почему-то думается, что там есть фруктовые деревья и обязательно беседка, в которой можно засесть с книгой и чашкой ароматного чая.

Из больших окон льётся тёплый жёлтый свет. И всё здесь очень гармонично, видно, что выполнено с душой. Только вот Эмиль у меня никак не вписывается в эту красоту. Он будто из другого мира, попал сюда по ошибке. Ему бы больше подошла квартира в стиле лофт или просто в серо-белых тонах, лаконичная, чисто мужская.

Не спеша проходить внутрь, я тихонечко любуюсь окружающей природой. Мы вроде ещё в городе, пусть и на самом его краю, но складывается впечатление, что приехали в настоящий лес.

– Здравствуйте, – встречать нас вышла хорошенькая кареглазая брюнетка с идеально выточенной фигуркой. – Добро пожаловать в семью, – улыбается молодая женщина. – Эмиль, – она нежно касается пальцами его руки, но мужчина остаётся равнодушен. Более того, он прячет руки в карманы и начинает звенеть мелочью или ключами, – ужин накрыли. Отец сейчас спустится.

– А вы…? – спрашивает мама, открыто рассматривая девушку.

– Малика, – представляется брюнетка. – жена Эмиля.

Саша

– Александра, – решаю быть вежливой, пока мать хлопает ресницами.

Неужели от большой любви к хозяину этого дома она забыла уточнить столь важную деталь, как семейное положение её «сыночка»?

– Рада знакомству. Пойдём, я покажу комнату, которую велел выделить для тебя отец. И к ужину надо обязательно переодеться. Он не приемлет подобного вида за столом, – снизив тон, говорит Малика уже внутри дома.

Она провожает меня на второй этаж. Здесь всё также уютно, как и снаружи. Мебель подобрана в тон, цветы, картины и ничего лишнего. Никаких статуэток сотнями, как любит собирать моя мама, и тем более нет плюшевых игрушек, которые так люблю я.

– Проходи, – гостеприимная хозяйка открывает передо мной дверь одной из комнат. – Это твоя спальня. Наша с Эмилем по соседству. И балкон, считай, что общий. Там красивая кованая перегородка. Потом посмотришь.

– Есть какие-то правила, которые необходимо соблюдать? – спрашиваю у неё первым делом.

– Правила? – смеётся Малика. – Особых нет. Всё как у всех. Уважение к старшим, соблюдение порядка в доме. Здесь есть домашний персонал, но иногда мужчины просят, чтобы еду им приготовила я. К столу надо одеваться скромнее, это я уже сказала, – она задумывается, приложив наманикюренный пальчик к подбородку. – Да всё, наверное. С остальным в процессе разберёшься.

– И на том спасибо, – вздыхаю, присаживаясь на мягкую двуспальную кровать.

Малика уходит, позволив мне обвыкнуться и переодеться.

Мои вещи обнаруживаются здесь же, сложенные в уголке аккуратной кучкой. И когда только принести успели?

Достаю из пакета своего коричневого вязаного медведя с большими глазами-пуговицами, прижимаю к себе и плюхаюсь на спину, утопая в мягком одеяле. Устроившись поудобнее, закрываю глаза.

Не хочу идти на этот ужин. Я уверена, что мне там не понравится.

В приоткрытое для проветривания окно слышно пение птиц, сидящих на дереве рядом с домом. Я постепенно успокаиваюсь, вдыхаю запах родного с детства мишки и плавно проваливаюсь в уютную темноту.

– Мама!!! – визжу и подскакиваю слишком резко. Сердце заходится в приступе тахикардии от слишком громкого удара двери моей спальни об стену.

Эмиль

– Твою мать! – рычу, зажмурившись от пронзительного девчачьего визга, шарахнувшего по ушам. – Не ори! – рявкаю на Сашу.

Девушка тут же замолкает, уставившись на меня во все глаза. Я даже в темноте вижу, какие они огромные. И цвет помню. Серо-зелёные с красивыми коричневыми мазками, будто брызнули кистью, перепачканной в краске.

Саша стоит босыми ногами на кровати, обхватив рукой странную игрушку, и тяжело дышит от испуга.