— Добро пожаловать, родная, — прошептал Джильберт, и рука об руку они переступили порог своего нового дома.

В доме их ожидали старый доктор Дэйв и его жена, которые пришли встретить новых хозяев. Доктор был крупный пожилой мужчина с седыми усами, а миссис Дэйв — маленькая, румяная, с серебристыми волосами. Энн полюбилась ей с первого взгляда.

— Наконец-то вы приехали, милочка. Я очень рада вас видеть. Вы, наверно, устали. Я приготовила легкий ужин, а капитан Джим принес вам свежепойманную форель. Капитан Джим, где вы? А, он, верно, пошел ставить лошадь в конюшню. Идемте наверх — вам надо переодеться с дороги.

Энн поднялась по лестнице, радостно оглядывая дом. Изнутри он тоже очень ей понравился. Как и Грингейбл, это была старинная постройка, дышавшая теплом и приветливостью.

В комнате, куда ее привела миссис Дэйв, было два окна. В одно был виден маяк на мысе Четырех Ветров. Другое смотрело на золотившуюся стерней небольшую долину, через которую протекал ручей. Примерно в полумиле от них, вверх по течению ручья, стоял старый серый Дом, окруженный огромными старыми ивами. Его окна словно подглядывали исподтишка, прячась за деревьями. Интересно, кто там живет? Это — ближайшие соседи Энн, и ей хотелось, чтобы они оказались милыми людьми. И тут ей вспомнилась красавица, которая гнала гусей.

«Джильберт считает, что она нездешняя, — подумала Энн, — но мне кажется, что он ошибается. В ней частичка этого моря, неба, самой бухты Четырех Ветров».

Когда Энн спустилась вниз, Джильберт стоял перед камином и разговаривал с каким-то мужчиной. Оба они обернулись, услышав ее шаги.

— Энн, это капитан Бойд. Капитан Бойд, это — моя жена.

В первый раз Джильберт представил Энн постороннему человеку как свою жену, и, произнося эти слова, он буквально сиял от гордости. Старый капитан протянул Энн мозолистую руку, они улыбнулись друг другу и с этой минуты стали друзьями. Две родственные души моментально почувствовали друг друга.

— Рад с вами познакомиться, миссис Блайт. Надеюсь, что вы будете так же счастливы в этом доме, как была в нем счастлива его первая молодая хозяйка. Большего пожелать невозможно. Но ваш муж неправильно вам меня представил. Меня все зовут «капитан Джим», и лучше уж называйте так меня с самого начала — все равно ведь к этому придете. Вы такая милая, миссис Блайт. Глядя на вас, мне кажется, будто я сам только что женился.

Все рассмеялись, и жена доктора пригласила капитана Джима поужинать с ними.

— Большое спасибо. Не откажусь. Это будет для меня редкое удовольствие, миссис доктор. Обычно я ем один, и только отражение моей старой рожи в зеркале составляет мне компанию. Не так уж часто мне выпадает удовольствие посидеть за столом с двумя прелестными женщинами.

На бумаге комплимент капитана Джима может показаться банальным, но он произнес его с такой уважительной старомодной любезностью, что любая женщина, услышавшая от него эти слова, почувствовала бы себя королевой.

Старый моряк был простодушным и благородным человеком. Ему удалось сохранить молодость и в сердце, и в глазах. Джим Бойд был довольно высок, сутул и не очень ладно скроен, но в нем ощущалась выносливость и сила. Обветренное, почти бронзовое лицо было изрыто морщинами, длинные, цвета стали, волосы спадали на плечи. Глубоко посаженные глаза капитана то искрились смехом, то затуманивались мечтой, а порой обращались к морю, точно утратили что-то дорогое. Впоследствии Энн узнала, что именно капитан Джим потерял в его соленых волнах.

В первую минуту моряк показался Энн некрасивым, но когда она узнала его поближе, то забыла про его внешность: за этими грубоватыми чертами скрывалась большая душа.

Все весело уселись за стол. Пылающий камин изгнал из дома стылое дыхание сентябрьского вечера, но в открытое окно задувал свежий бриз. Из окна открывался великолепный вид на бухту и на далекие сиреневые холмы. Миссис Дэйв приготовила ужин, главным блюдом была, несомненно, жареная форель.

— Я подумал, что после дороги вам понравится свежая рыба, — сказал капитан Джим. — А уж свежее ничего не бывает — два часа назад она еще плавала в пруду.

— А кто же сейчас присматривает за маяком, капитан Джим? — спросил доктор Дэйв.

— Мой племянник Алек. Он с ним управляется не хуже меня. Очень вам благодарен за приглашение к ужину: по правде говоря, я сегодня толком не обедал и очень проголодался.

— Да вы, по-моему, морите себя голодом на своем маяке, — сурово сказала жена старого доктора. — Вам просто лень готовить.

— Да нет, миссис доктор, я готовлю, — возразил капитан Джим. — В общем-то я живу, как король. Прошлым вечером ходил в Глен и купил два фунта мяса на бифштексы. Собирался сегодня пообедать на славу.

— И что же случилось с бифштексами? — спросила докторша. — Потеряли по дороге?

— Нет, не потерял, — смутился старый моряк. — Просто к вечеру ко мне на маяк приплелся несчастный голодный пес и попросился ночевать. Не мог же я его выгнать — у него болела лапа, и он еле шел. Ну вот, уложил я его в прихожей на старом мешке, а сам пошел спать. Но что-то мне не спалось. Все думал, что у бедняги очень голодный вид.

— Так вы встали и отдали ему мясо — все два фунта?

— Да ведь у меня ничего другого не было, — оправдывался капитан Джим. — Ничего такого, что понравилось бы собаке. И какой же он был голодный! Проглотил мясо в мгновение ока. Зато я потом сразу уснул и отлично проспал всю ночь — вот только пообедал я неважно — пустой, можно сказать, картошкой. А пес утром рванул домой. Ему, видно, вегетарианская пища не по нутру.

— Подумать только — скормить отличное мясо какому-то никчемному псу! — рассердилась докторша.

— Ну, почему никчемному? Может, кто-то им очень даже дорожит. С виду он и впрямь был неказист, но о собаке нельзя судить по виду. Может, он похож на меня — снаружи не Бог весть что, зато красив душой. Вот Старпому он и впрямь не приглянулся. Послушали бы вы, как он шипел. Но у кота не может быть хорошего мнения о собаке. Так что Старпом в этом вопросе пристрастен. И вот, плакал мой обед, и мне очень приятно смотреть на этот уставленный кушаньями стол. И сидеть в такой очаровательной компании. Как это славно — иметь хороших соседей!

— А кто живет в доме выше по течению ручья? — спросила Энн.

— Миссис Мор, — ответил капитан Джим и добавил: — Со своим мужем Диком.

Энн улыбнулась, решив, что миссис Мор, видимо, верховодит в доме, как и миссис Рэйчел Линд.

— У вас мало соседей, миссис Блайт, — продолжал капитан Джим. — В этой части бухты почти никто не живет. Земля здесь принадлежит мистеру Говарду, и он сдает ее в аренду под пастбища. А вот на другом берегу народу пропасть, и почти все — Макалистеры. Целая колония Макалистеров.

— Ну почему же — там хватает и Эллиоттов, и Крофордов, — возразил доктор Дэйв. — У нас даже говорят: «Боже, упаси нас от чванства Эллиоттов, самомнения Макалистеров и тщеславия Крофордов!»

— Среди них есть и достойные люди, — сказал капитан Джим. — Я много лет плавал с Уильямом Крофордом, и этому человеку не было равных по мужеству, выносливости и правдивости. Башковитых людей в деревне немало. По-моему, потому-то в Глене к ним и придираются. Люди очень не любят тех, у кого больше мозгов, чем у них.

— А кто живет в ярко-зеленом доме примерно в полумиле от нас? — поинтересовался Джильберт.

Капитан Джим расплылся в улыбке.

— Мисс Корнелия Брайант. Она, наверно, скоро придет с вами познакомиться: вы ведь принадлежите к пресвитерианской церкви. Вот если бы вы были методистами, она бы ни за что не пришла. Корнелия терпеть не может методистов.

— Колоритная фигура, — ухмыльнулся доктор Дэйв. — Закоренелая мужененавистница.

— Оттого что не вышла замуж — дескать, зелен виноград? — спросил Джильберт.

— Да нет, виноград тут ни при чем, — серьезно ответил капитан Джим. — Корнелия в молодости была красоткой и могла бы выйти за любого, кто пришелся бы ей по сердцу. Даже и сейчас, стоит ей мигнуть, и все наши вдовцы кинутся делать ей предложение. Просто она вроде бы родилась с хронической ненавистью к мужчинам и методистам. Язык у нее — как бритва, а сердце — добрей доброго. Где бы ни случилась беда, она спешит на помощь. Ни об одной женщине она сроду не сказала худого, а если она и костит нас, мужиков, то нашим дубленым шкурам это нипочем.