– Он пробыл с нами недолго, не так ли? Как и Тед.

– Ты оставила себе фамилию Флетчер.

– Я и печаталась под этой фамилией, ее носишь и ты. Ни Чарлз, ни Тед, ни... Никто из них не шел ни в какое сравнение с твоим отцом, – она вытерла глаза бумажным полотенцем. – Именно немыслимость твоего отца я и любила. Если этот чистый листок что-то да значит, если он действительно куда-то уехал, я с радостью уехала бы вместе с ним.

– Но ты говоришь, что не понимала его.

– Да кто может кого понять? Эти идиоты постоянно спрашивают меня, почему я пишу детективы. Возможно, потому, что не могу разгадать загадку собственной жизни. Вот и выдумываю запутанные ситуации и предлагаю для них выдуманные же решения. Как говорится, сублимация в чистом виде.

– Писатели обладают неконтролируемым стремлением контролировать стремление. Где-то я это прочел. И запомнил, стараясь понять тебя.

– Удачи тебе.

Флетч коротко глянул на остатки ее сандвича.

– Глава первая, – напомнил Флетч. – А я пока подумаю, куда нам лететь. В Денвер, штат Колорадо, или в Найроби, Кения?

– Не знаю, что тебе и посоветовать.

– Глава первая, – повторил Флетч.

– Глава первая, – кивнула Жози. – Школа. Штат Монтана. Я была красоткой, отличницей.

– Эту книгу я читал. Несколько раз. А он был местной знаменитостью. Президентом класса, капитаном футбольной команды.

– Совсем и нет. Его едва не вышибли из школы.

– Извини. Значит, не та книжка.

– Он гонял на мотоцикле с форсированным двигателем по грязному двору ранчо своих родителей. Парень, кстати, был умный. Однажды на уроке английской литературы дал блестящий анализ сонету Шекспира. Учитель поставил ему А с двумя плюсами и прилюдно похвалил Уолтера. Уолтер же чуть не лопнул от смеха. Потом рассказал всем, что «шекспировский» сонет написал сам, а затем, соответственно, и проанализировал его. Учителю эта выходка Уолтера едва не стоила работы.

– Ага, – кивнул Флетч. – Значит, папаша писал под Шекспира.

– Когда его за это выгнали...

– Выгнали за это?

– Отстранили от занятий. В то время целью обучения являлось повиновение, а не свободомыслие. Неужели все так изменилось? Короче, Уолтер без разрешения взял самолет на соседнем ранчо...

– Он умел летать еще в школе?

– Никто об этом не подозревал. Первым делом он несколько раз облетел здание школы. Аккурат, когда шли занятия. А потом перешел к бомбометанию. Сбросил на школу книгу, называвшуюся «Избранные пьесы Шекспира». Добился стопроцентного попадания. Разбил световой люк над лестничным колодцем. Книга и стекла пролетели все три этажа, до самого низа.

– И у тебя никогда не возникало желания рассказать мне об этом человеке?

– Неуправляемый тип. Ты вот упомянул футбол. Как-то в субботу во время игры он выехал на поле, стоя на сиденье мотоцикла. Перехватил пас, сел, и с ревом проехал через ворота, зажав мяч под мышкой.

– А в тюрьме ему доводилось сидеть?

– Доводилось. Такой красивый, такой... – Жози пожала плечами, – ...энергичный. С задатками общего любимца, но на самом деле все его ненавидели. Потому что он насмехался над нашими «святыми коровами». Над школой, оставив учителя в дураках со своим «шекспировским» сонетом. Над футболом, сказав: «Если единственная цель – вынести мяч с поля через ворота, лучше сделать это на мотоцикле». Он приходил на школьные танцы выпивши и танцевал столь активно, что остальные расходились по домам.

– Танцевал с тобой?

– К моему неудовольствию, да.

– Как могла такая примерная девочка, как ты, якшаться с хулиганом?

– Может, я чуть-чуть понимала его. А потом, между двумя особами, сильными женским и мужским началом, всегда возникает какая-то связь. Наверное, это особый вид энергии. Ты со мной согласен?

– Ты говоришь о сексуальном влечении?

– Его не изгнали из общества. Когда пошли такие разговоры и настоящие пьяницы и бандиты начали открыто говорить, что он – один из них, Уолтер надел костюм и галстук, пошел в местную «малину» – жуткий, грязный кабак в восьми милях от города – и затеял ссору, о которой, я думаю, говорят по сей день. Он высмеял всех.

– Сколько ему тогда было лет?

– Поверишь ли, пятнадцать.

– Как ты могла ничего мне о нем не рассказывать?

– Энергичный, – продолжала Жози. – Умный, красивый и энергичный. Делал все по-своему, ни у кого не спрашивал дозволения. Не каждого выгоняют как из школы, так и из притона. Я его боготворила.

Жози потупила взгляд.

– И поженились мы, как говорится, через труп моего отца. Я рассказывала тебе, что твой дед умер от сердечного приступа, когда я заканчивала школу.

– Да. Надо бы отметить этот факт в моей медицинской карте, ежели доведется ее заводить.

– Уолтер получил место пилота. Возил фермеров, горных инженеров, разнообразное оборудование. Опрыскивал поля. Иногда я понятия не имела, где он находится. Работа его постоянно зависела от погоды, – Жози налила кофе себе и Флетчу. – Я сразу забеременела. Я думала, что ребенок нам необходим, мы оба его хотели. Тогда мне и в голову не приходило, что такие решения не принимаются спонтанно. Мы купили жилой трейлер. Мне казалось, что мы счастливы.

– Откуда ты могла знать, что думает он?

Жози вздохнула.

– Все говорили, что этот парень, Уолтер, раз он женился и готовится стать отцом, обязан бросить летать и ездить на мотоциклах. То есть перестать быть Уолтером. В то время я полагала такие разговоры естественными. Он, теперь я это понимаю, воспринимал их иначе.

– Перейдем к главному – ко мне.

– Ты родился на десять дней раньше срока. Уолтер обещал, что во время родов будет со мной. А оказался на другом конце штата. Моя мать позвонила ему, чтобы сообщить радостную новость. Он сказал, что немедленно вылетает домой. Над штатом проходил грозовой фронт, и ему советовали немного обождать с вылетом. Он поднялся в небо. И не прилетел.

– Разбился в авиакатастрофе?

– Прошло семь лет, прежде чем мы смирились с его смертью. После того как весной растаял снег, начались поиски его самолета. Ничего не нашли.

– Он умер при родах.

– Загадочная фраза, прошу извинить меня за нее. Я всегда полагала, что это лучший ответ. Я подразумевала под ней следующее: он садился в самолет, отрывался от взлетной полосы, летел в кромешной тьме над штатом Монтана к жене и сыну, думая о них. Ты понимаешь? Мне хотелось верить, что в самолете он думал о нас. Это мне казалось самым важным, независимо от того, жив он или мертв.

– Может, и понимаю. Самую малость.

– Кем был Уолтер? Кто он теперь?

– Моя одежда, наверное, высохла.

Жози пристально посмотрела на Флетча.

– Куда ты полетишь?

– Не знаю.

– А когда узнаешь?

– В аэропорт дорога длинная.

– Могу и я поцеловать новобрачную?

Флетч решил, куда полетит, лишь когда вошел в здание аэропорта с грязным конвертом в руке и увидел Барбару и Олстона, стоящих у регистрационной стойки.

– Где ты был? – спросила Барбара.

– Куда ты уехала?

– Куда уехал ты?

– Я не знал, где тебя искать.

Олстон закатил глаза.

– Синди и ее подруга улетели? – спросил Флетч.

– Да, – кивнула Барбара.

– А где наш багаж?

– Улетел.

– Утром я все проверил, – добавил Олстон. – Так что можешь не беспокоиться.

– Улетел, значит?

– Улетел.

– Нам он понадобится.

– О нет. До него уже не добраться.

– Посадка вот-вот закончится, – напомнила Барбара.

– Значит, багаж еще не улетел.

Олстон посмотрел на часы.

– Мы не летим? – спросила Барбара.

– Летим, – Флетч повернулся к Олстону. – Ты ей ничего не сказал?

– И не собирался.

– В Колорадо мы не летим, – пояснил Флетч.

– Зато летит наш багаж.

– Надо снять его с самолета.

Олстон ударил себя ладонью по лбу.

– Лыжи!

– Пошли, – распорядился Флетч.

– Билеты у меня, – пристроился к нему Олстон. – Сдай их. Багажные квитанции тоже у меня. Получи багаж.