Требовательный и горячий, Остин целовал ее, пока весь воздух не покинул легкие, а пальцы не впились в его плечи. Когда он скользнул руками вниз по спине и сильнее прижал к себе, волна потребности нахлынула на Кэрри.

С ее губ сорвался стон, резко возвращая в реальность. Вспышки и шум в ушах прекратились, а звуки живого мира вернулись. Резкий треск кухонных часов отбивал минуты, когда она отодвинулась сначала эмоционально, потом физически.

Кэрри оттолкнула его плечи.

— Остин, остановись.

Он так и сделал, в чем она и не сомневалась. Остин был тверд как камень, но никогда не применял силу, кроме того раза, когда она взяла два шнура и попросила его сделать с ней все, что хочет мужчина.

Медленным движением его руки скользнули по ее бокам, пока не опустились на бедра.

— Ты в порядке?

Оглупевшая и наполовину смущенная от его поцелуя. В остальном, в ужасе. Когда женщина свалилась с ног от одного прикосновения мужских губ, она бы все время хотела это ощущение. Знание, что это только временное явление, наполнило ее слабостью, как от простуды, которая проникла в её кости.

Кэрри прочистила горло.

— Конечно.

— Я должен сожалеть?

Она пристально посмотрела в глаза цвета безоблачного летнего дня.

— Ты сожалеешь?

— Нет.

Она ждала, что ее больно хлестнет пощечина сожаления, но этого не произошло. У нее был, как минимум, этот момент.

Наслаждаться им.

— Я тоже.

Его руки сжались в кулаки, как если бы он заставлял пальцы не сжимать ее слишком крепко.

— Тогда?

Отступать из его рук было, словно отрывать полоску кожи на дюйм за один раз. Она почти кричала от боли, когда оставила теплый круг его объятий.

— Мне нужно идти на работу.

Он кивнул.

— Ах, да. Музей.

Печаль расползлась над ней. Она ощущала, как та распространяется, отравляя все вокруг них.

— Я не хочу ссориться с тобой из-за этого.

— Теперь нас двое.

— Я знаю, что моя карьера ничего для тебя не значит.

— Ох, Кэрри. Перестань. — Остин отклонил голову назад и уставился в потолок. — Это несправедливо.

— Это работа моей мечты. Должность в престижном музее, общение с людьми из мира искусства. Находиться так близко к шедеврам и видеть работы, с которыми кто-то ознакомится когда-либо только лишь в учебниках.

Когда Остин наконец-то снова посмотрел в ее глаза, Кэрри вложила всю силу в слова, чтобы он понял.

— Я живу ими, стоя там и чувствуя, как эмоции художников протекают сквозь меня.

— Ладно.

Воздух покинул Кэрри, забирая последние надежды с собой. Она боролась, ища новый способ, чтобы он понял, и снова потерпела неудачу.

— Забудь.

Она оставила Холлоуэй, чтобы избежать сцен вроде этой. Кэрри бы продолжала объясняться, а он бы дальше закрывался. Остин не сказал этого, но она знала — он рассматривал её работу в музее как хобби, которое она перерастет. Что она согласится с ним и снова примчится домой.

Чтобы не ссориться, она направилась в спальню. Это была ее территория, и она могла отказаться от боя, если необходимо, а ее эмоциям, настолько близким к поверхности, это сейчас было нужно.

— Эй, постой минутку. — Нежно потянув, он развернул ее, пока они снова не оказались лицом к лицу.

— Я сказал всего лишь «ладно», а ты уже убегаешь.

— Да брось, Остин. Эта часть моей жизни для тебя ничего не значила. Ты никогда не провел и секунды, стараясь узнать, что значит для меня работа.

— Это твой мир — не мой. Я не сижу и не разговариваю с тобой о влезании на деревья.

Кэрри положила руку ему на грудь и ощутила устойчивый стук его сердца под пальцами.

— Ты действительно думаешь, что это одно и то же?

— Разве нет?

— Ладно, слушай. Я не могу это сделать. У меня есть обязанности, и мне нужно их исполнять. — Она отступила назад, борясь с желанием сбежать.

Остин выдохнул, обдувая горячим воздухом ее щеку.

— Не используй эту отговорку. Поговори со мной.

Этот спор никуда их не приведет. Они ходят по кругу, разбрасываясь одними и теми же обвинениями и аргументами. Искра между ними не погасла, но этого недостаточно, чтобы удержать их вместе.

Ему нужно уйти, прежде чем Кэрри ее потеряет.

— Спасибо за кофе, но на будущее: я не нуждаюсь в «звонке-будильнике». Я купила машину для приготовления «латте», когда переехала сюда. — Поцеловав его в щеку, она дотянулась до стены позади себя, чтобы не соскользнуть на пол.

— Мэри Кассат.[1]

Все заледенело внутри нее. Все силы отняло, чтобы повернуть голову и посмотреть на него.

— Что?

— Прямо сейчас ты отвечаешь за серию лекций, сопровождающих выставку Мэри Кассат в «Национальном Музее Женщины в Искусстве».

— Как ты...

Он взял свой кофе со стойки.

— За всю свою жизнь я и десяти минут не провел в музее. Споры по поводу искусства заставляют меня искать перо, чтобы воткнуть себе в глазницы. Честно говоря, я лучше посмотрю европейский футбол, чем буду слушать что-то о художниках — и это должно говорить тебе о чем-то, поскольку я считаю этот футбол довольно скучным.

Безо всякого труда Остин перечислил некоторые «камни преткновения» между ними.

— Видишь, вот что...

— Но это важно для тебя, поэтому я сделал приоритетной задачей узнать что-то об этом.

Слова резанули ее.

— С каких это пор?

— С тех пор, как ты ушла, и я осознал, что сделаю все, чтобы тебя вернуть. — Категоричность его тона сочеталась с суровым отчаянием в глазах.

— Остин.

Он указал в сторону кухни.

— На дне пакета есть салат. Судя по виду, ты пропускала обеды. Может быть, это городские штучки, но ты прекрасна и без всяких чертовых диет. Ешь.

Затем он ушел, и ее окутала пустота внутри. 

Следующим вечером Кэрри всю дорогу готовилась к тому, чтобы увидеть Остина. Не то, чтобы она выслеживала его или что-то еще. Не то, чтоб их разговор весь чертов день прокручивался в голове, пока ей не пришлось отдать свой телефон стажеру, чтобы удержаться от звонка. Кэрри лишь пропустила поход в тренажерный зал и направилась после работы прямиком к участку, чтобы посмотреть доставленные деревья. М-да. Это была ее история.

Одетая в пальто и «ужасно сексуальное» сочетание из скромной темно-синей юбки и белых кроссовок, она перешла переулок, оббежав вокруг машины, незаконно припаркованной возле здания уже два дня, и прошла под рядами белых огоньков, отделяющих участок с деревьями.

Группа людей собралась вокруг Остина. Будучи шести футов ростом, он возвышался над большинством, улыбаясь, смеясь и почти полностью их завоевав историей про рысь и трактор. Его энтузиазм был заразителен.

Когда он смеялся, у нее словно всё оживало внутри.

Его восхищенные слушательницы улыбались и хлопали... постойте, слушательницы? Добилась, что его компания — одни женщины.

Сквозь непрерывный гул движения Кэрри осмотрела участок в поисках мужчин, помимо братьев Томас, и не нашла ни одного. Забавно, что все женщины, живущие по соседству, собрались на этом участке. Кто знал, что в округе даже было это множество «двадцать с чем-то» женщин?

— Малышка Кэрри Андерс, — поприветствовал Спенс прямо из-за ее левого плеча.

Насыщенность его голоса затопила ее неожиданно сильной тоской. Что-то в нем, взгляде на обоих братьев вместе, заставило ее скучать по дому.

— Спенс.

— Рад видеть тебя, детка. — За приветствием последовали крепкие братские объятия, после чего он отпустил Кэрри.

— Остин и тебя тоже втянул в свой безумный план? — Эта мысль заставила ее улыбнуться, поскольку Спенс точно не был романтичным типом.

Он застонал.

— Ты думала, я буду умнее, чтобы вмешиваться в его неприятности?

— Я никогда прежде не вызывала неприятности.

Спенс подмигнул.

— Но ты очень милая неприятность.

— А Митч где-то здесь не прячется?