Увы, запас подлянок от судьбы был все еще не исчерпан. Потому что в этот миг рядом со стойкой материализовался, как всегда, внезапный и — тоже как всегда! — безупречный принц Лиам. Мой работодатель. На этот раз в зеленом камзоле. Одним нечитаемым взглядом он окинул всю композицию — мокрую, окровавленную и покрытую тиной меня, залитого кровью Мумрика на стойке портье, растерянного лаборанта за этой стойкой, возмущенную и тоже растерянную Мрыхху с подносом, откровенно угорающих студентов, яростно отплевывающуюся клиентку…

— Я вижу, вы… — протянул он, наконец остановив взгляд на мне.

— Справляюсь! — рявкнула я. Если он сейчас решит меня выгнать, я… я на него Фердинанда натравлю! Нет — бегемоту пожалуюсь, пусть сядет… да, прямо на принца! Потому что, как бы это ни выглядело, я же точно справляюсь! Насколько это возможно в тех условиях, в которые меня поставили… он сам же, между прочим, и поставил!

— Осваиваетесь. Я хотел сказать, осваиваетесь.

Волонтеры прибыли! Часть 3

Ну, вообще-то, если говорить совсем объективно и не отвлекаться на мои эмоции, то принц тогда заявился очень даже вовремя. Потому что неизвестно, как бы повела себя дальше хозяйка Мумрика. Зато при виде члена императорской семьи она мгновенно перестала визжать, поспешно вытерла окровавленный рот, да еще и разулыбалась и расшаркалась, отчаянно стреляя глазками.

А я под шумок удрала наверх — в свою комнату. То есть в бывшие императорские покои. Мыться! И переодеваться! И вообще приводить в порядок свой внешний вид и свое пострадавшее самолюбие. А принц, раз уж явился, пускай все это разруливает.

Когда я снова спустилась, порядок на вверенной мне территории был образцовым. Мумрика устроили в один из номеров, его владелица ушла, рассыпаясь в любезностях, студентов профессор увел смотреть территорию острова, а Мрыхха уже катила через холл из кухни тележку, доверху нагруженную сладостями.

Ага!

— Доставка в четвертый номер, — пояснила огриха, оглянувшись на меня.

Я, кивнув, пристроилась ей в кильватер. Любопытно же!

Номер, который распределяющий артефакт счел самым подходящим для Мумрика, оказался просторной гостиной со множеством диванчиков, пуфиков, кушеток и кресел, по которым сейчас и скакал тщательно отмытый меховой шарик. Правда, мне показалось, что его шерсть все-таки стала слегка розоватой… но, может, здесь просто другое освещение? Хочется в это верить!

Комната казалась совершенно обычной жилой человеческой комнатой. Разве что и стены, и пол, и потолок, и даже вся мебель здесь были покрыты вырвиглазно-яркими радужными разводами. И сильно пахло чем-то напоминающим ядреные духи — сладкие и цветочные.

А еще в номере был низкий столик, на который Мрыхха и принялась выгружать принесенные сладости — шоколад, печенье, засахаренные орешки, несколько пирожных, вафельные трубочки… я помогала расставлять все это изобилие, гадая, сколько сладостей придется потом везти назад.

А потом Мумрик запрыгнул на столик… и я буквально не поверила своим глазам. Очаровательный комочек меха с глазками вдруг распахнул пасть — клянусь, это была именно пасть, причем мне показалось, что она больше самого Мумрика! — и стремительным торнадо прокатился по всему столу. Там, где он проходил, не оставалось ничего — ни капельки крема, ни крошечки, ни орешка! Совсем. Кристально-чистые и сверкающе-пустые тарелки. Пара минут — и на столе не было больше ничего, кроме посуды.

Мрыхха наблюдала за действом, точно так же вытаращив глаза, как и я, а потом озадаченно почесала в затылке.

— Стал быть… кудыть девается-то?..

Я окинула взглядом радужные разводы на стенах, по которым как раз снова шустро заскакал меховой комочек.

— Знаешь… а я вот, кажется, не хочу этого знать…

Откуда-то с улицы послышался визг.

Я подошла к окну. По лужайке, подхватив юбки, кругами бегала одна из студенток, за которой весело скакал, низко наклонив голову, единорог. Причем из его рта свисало что-то подозрительно похожее на остатки шляпки, раньше украшавшей голову этой самой студентки.

Ну… а кто ей виноват, что она так неудачно оделась, собираясь волонтерить в приюте для животных? Некоторые студентки и в штанах были, я видела. Вообще наряды у наших волонтеров оказались самыми разномастными — от камзолов и кринолинов до простых свободных рубах и полотняных брюк в комплекте с грубыми сапогами. И даже что-то похожее на привычную мне одежду попадалось.

…И, кстати, наверняка сама же из вольера и выпустила!

Чуть поодаль на стенку одного из загонов целеустремленно карабкался еще один свежеиспеченный волонтер. По его виду можно было подумать, что за ним гонятся как минимум бесы. Однако снизу за юношей озадаченно наблюдала только мантикора Василиса. А стоило студенту забраться на самый верх и торжествующе оглянуться, Васенька задумчиво наклонила голову и расправила крылья…

Ну и правильно. От нашей Васеньки еще никто не уходил, не почесав котику пузо!

— Зеленые ишшо, — проворчала Мрыхха, встав рядом со мной. Я покосилась на совершенно зеленую огриху и хмыкнула. — Ниче! Глядишь, оботрутся…

— Кстати, а как у нас единорога зовут?

— Дык эта… Козеус он.

— Хм… а вы слышали, что как корабль назовешь…?

— Я за корабль не знаю, — пожала плечами работница, — а имя рогатому Тимофей дал. Так он сказал, что, мол, корабль уже того… уплыл, стало быть.

Я снова хмыкнула. Ну если имя дано по факту, то точнее не придумать.

А студенты… глядишь, и в самом деле оботрутся!

— Так ведь это еще главное позорище впереди было, — снова вздохнула я, продолжая жаловаться сколопендре. — Потом-то я пошла к студентам — проконтролировать… ну и встретила любимого бегемота.

Конечно, я не могла не остановиться почесать бегемота. А когда подходила к нему, что-то хрустнуло под ногой. Опустив глаза, я обнаружила переломившийся пополам деревянный черенок со здоровенным сачком на конце. Ойкнув, тут же отдернула ногу, но было поздно. И бегемот смотрел печально.

— Нет, ну а кто им виноват, в конце концов! — рассердилась я. — Разбрасывают тут свои вещи…

На этом месте чуточку смутилась, припомнив, как в первый же день принц, отправляя меня на сборы домой, с непроницаемым лицом вручил мне фен. Тот самый, который я выронила, едва попав в новый мир, и так и не вспомнила о нем ни разу.

Но у меня тогда был шок! И вообще… тут вон бегемоты ходят. Все равно быть бы этому сачку раздавленным, как пить дать.

Фердинанд, следовавший за мной по пятам, подозрительно обнюхивал сачок, а Буся и Куся, которых на этот раз тоже взяла с собой, дружно облаяли бегемота. Пришлось уводить этих невеж, напоследок заверив бегемота, что он самый замечательный, самый-самый красивый и вообще я его обожаю.

Потом я бегала по территории острова, командуя студентам, где что делать, и время от времени спасая их от подопечных.

А потом наткнулась на Тимофея.

— Ты не видела Рупа? — хмуро спросил он, и уточнил на мой недоумевающий взгляд, — Руперта. Моего лаборанта.

Я припомнила сутулого очкарика и помотала головой. Последний раз я его видела довольно давно, когда он спас меня, заняв вместо меня место портье.

Тим вздохнул.

— Ушел наловить… неважно. В общем, ушел и пропал. Я уж думал, опять с тобой милуется.

Я вытаращила глаза.

— Что-о-о⁈

Выразить свое изумление и возмущение в должной мере мне не удалось. Потому что в этот момент на дорожке как раз появилась сутулая фигура в белом халате.

В руках Руперт сжимал сачок. Переломленное посередине древко было соединено внахлест и трогательно перемотано какой-то веревочкой. К груди он прижимал банку, в которой что-то жужжало.

— Й-а тут… н-нечаянно! — слегка заикаясь, сообщил он, показывая сачок. — Искал м-мага, починить, а потом… вот.

Главный ветврач закатил глаза.

— Наловил хоть? — сварливо уточнил он.

— Вот! — торопливо закивал лаборант, демонстрируя банку.