– Ева, – спокойно произнесла я, – это Уоррен Кенсингтон, но вы знаете его под другим именем.

Она посмотрела на меня, потом на Уоррена и начала вглядываться в его лицо.

– Ева, – прошептал Уоррен, в его глазах мелькнуло удивление, когда он протянул ей руку. – Как радостно снова видеть тебя. Возможно, ты помнишь меня как Дэниела, Дэниела Рэя.

– Боже мой, – ахнула она. – Это не сон? – Ева села в кресло у окна. – Настоящее чудо, – продолжала она, повернувшись ко мне. – Как же так получилось?..

– Он мой дед, – сказал Этан.

Ева с изумлением посмотрела на меня, потом на Уоррена.

Старик кивнул.

– И Клэр, как отличный репортер, разобралась в этой истории.

Ева была потрясена.

– То есть все это время ты был жив?

Уоррен сел рядом с ней и улыбнулся.

– Ну, поскольку этот старый механизм пока еще тикает, полагаю, что да.

Ева коснулась руки Уоррена.

– Не могу поверить, что ты сидишь здесь. Твоя мать так тосковала по тебе…

– Могу только себе представить, – отозвался Уоррен.

– Ты что-нибудь помнишь, Дэниел?

– Совсем немного. Хотя иногда мне кажется, что я хорошо помню свое детство. Когда я закрываю глаза, то вижу ее лицо.

Ева улыбнулась.

– Лицо Веры?

– Да, – тихо ответил Уоррен.

Я опустилась на колени возле кресла Уоррена.

– Я нашла ее могилу, – сказала я.

Уоррен выглядел очень взволнованным.

– Неужели?

– Ева мне подсказала.

– Господи, я так долго ее искал, я…

– Если хотите, мы сможем съездить на кладбище сегодня, после того, как побываем в вашем старом доме.

– Да-да, конечно, – Уоррен решил поменять положение ног и случайно столкнул журнал с кофейного столика. Я потянулась, чтобы поднять его, и мой браслет соскользнул на запястье. Сапфиры заискрились в лучах полуденного солнца, льющихся в окна.

Ева выпрямилась в кресле.

– Клэр, этот браслет, – заговорила она. – Именно о нем я и хотела тебе рассказать. Я заметила его на твоей руке, когда ты навещала меня в прошлый раз. Могу я спросить, откуда он у тебя?

Я повернулась к Этану, который спокойно ждал возле двери, прислонившись к косяку.

– Мне его подарил муж, – с гордостью произнесла я.

– Позволь мне взглянуть на него, – попросила Ева.

Я протянула ей руку, и она долго изучала золотую цепочку.

– Да, – сказала Ева.

– Что такое?

– Это браслет Веры. Тот самый, что подарил ей Чарльз, когда ухаживал за ней.

– Этого не может быть! – воскликнула я.

– Она права, – уверенно поддержал Еву Уоррен. – Отец отдал мне этот браслет, когда я был молодым человеком. Он попросил меня подарить его женщине, которая станет для меня особенной, поскольку в прошлом браслет принадлежал той, кого он любил. Я подарил браслет моей жене, а после ее смерти передал его Этану, чтобы он подарил эту цепочку с сапфирами тебе.

Я изумленно посмотрела на него.

– Все это время я носила браслет Веры!

Этан опустился на колени рядом со мной, и я крепко сжала его руку.

– Теперь я понимаю, – заговорила я, вспоминая свое расследование. – Существует отчет судмедэксперта. – Я повернулась лицом к Уоррену. – Ваш отец забрал в полиции личные вещи Веры. Вероятно, это случилось после того, как Джозефина сказала ему правду о вас, и Чарльз узнал, что Вера погибла, разыскивая своего сына.

Я коснулась браслета, и это прикосновение подарило мне новые ощущения. Он был на руке Веры в ее последнюю ночь и теперь, спустя почти восемьдесят лет, оказался на моей руке.

– Моя покойная жена всегда любила это украшение, – произнес Уоррен. – Если бы она только знала его историю! Когда мы снова встретимся с ней, – он посмотрел на небо и подмигнул, – мне будет что ей рассказать.

– Когда-нибудь так и случится, – вздохнула Ева.

Я встала.

– Уверена, что у вас много воспоминаний, но Уоррена ждет еще одна встреча. Так что если вы готовы…

– Да, – Уоррен встал, – я готов.

Ева проводила нас до порога.

– У меня нет слов, я была так рада видеть тебя, – обратилась она к Уоррену. – У меня такое ощущение, что мамина душа сможет теперь успокоиться.

– Тетя Кэролайн? – уточнил Уоррен, словно извлекая давно похороненное воспоминание.

– Да, это моя мать. Перед смертью она говорила мне о том, что нужно найти тебя.

– Надеюсь, теперь она смотрит на нас с небес и улыбается, – сказал Уоррен.

– Я в этом уверена, – ответила Ева, – она там вместе с Верой.

Пока Этан вез нас к кафе «Лаванто», мое сердце трепетало от волнения. Он остановил машину в парковочной зоне у основания холма неподалеку от кафе.

– Судя по всему, на улице парковки нет, – сказал он, глядя вперед. – Я высажу вас здесь.

Я отстегнула ремень безопасности и нагнулась к Уоррену, сидевшему на переднем пассажирском сиденье.

– Вполне вероятно, это последняя возможность посмотреть на старое здание, – предупредила я. – Его собираются сносить.

– Какой позор, – он попытался рассмотреть, что происходит впереди. – Почему?

– Хотят построить кондоминиум, – объяснила я.

– Разве в городе их недостаточно?

Я пожала плечами.

– Судя по всему, у Сиэтла ненасытные аппетиты, если речь идет о кондоминиумах и сети «Старбакс», – я посмотрела на кафе. – Это действительно позор. Владелец – хороший человек. Он продает кафе, чтобы помочь матери. Она давно больна и не в состоянии оплачивать лечение.

Я не знала, слушает ли меня Уоррен или нет. Он не отводил взгляда от улицы.

– Ты пойдешь с нами? – спросила я Этана, прежде чем выйти на тротуар. Солнце било в ветровое стекло, и зеленые глаза моего мужа сверкали.

Он посмотрел сначала на своего деда, потом на меня.

– Иди, Клэр, – улыбнулся он. – Заканчивай свою историю.

– Спасибо, – шепнула я.

– Я заеду за вами через полчаса, – пообещал Этан, и в его глазах светилась любовь, которой мне так не хватало. – Как думаешь, вам хватит времени?

Я кивнула и сжала руку Уоррена. Мы с ним направились по тротуару, неторопливо, осторожно приближаясь к кафе.

– Вы готовы?

Старик кивнул, и мы медленно начали преодолевать ступени подъема, часто останавливаясь, чтобы Уоррен мог отдышаться. Строительная площадка была неподходящим местом для старика, которого недавно выписали из больницы, и на какое-то мгновение я почувствовала себя виноватой в том, что привела сюда Уоррена. Но потом я вспомнила, что это было его желание.

– Клэр! – услышала я и заметила Доминика, который торопился нам навстречу. – Я так рад, что ты пришла. Я все утро пытался до тебя дозвониться, но твой телефон, должно быть, выключен.

Я достала мобильный из сумки и увидела, что случайно выключила звонок.

– Я тебя ни в чем не виню, – произнесла я.

Он сжимал в руке конверт из крафтовой бумаги.

– Сегодня я подписываю бумаги, – извиняющимся тоном объяснил он. – Через пару дней они начнут снос, – Доминик потер лоб. – Клэр, я ужасно себя чувствую из-за того, что мне пришлось пойти на это, но у меня нет другой возможности позаботиться о своей матери.

Я подняла руку.

– Прошу тебя, не извиняйся. Я все понимаю.

– Правда?

– Да. Но мне бы хотелось, чтобы нашелся другой выход. Ужасно, если этот старый дом разрушат.

– Мои брат с сестрой предложили свою помощь маме, – продолжал Доминик. – Мы открыли счет на имя матери, надеясь, что община нас поддержит. Но собранных денег все равно не хватило.

Уоррен стоял рядом со мной, вполуха слушая наш разговор и не сводя глаз с двери кафе. Дверная рама красно-коричневого цвета давно требовала покраски, особенно верхний правый край, где из-под облупившейся краски проглядывало дерево. Интересно, какого цвета она была в 1930-х годах?

В эту минуту на улицу въехал еще один грузовик. Доминик с пониманием посмотрел на меня и кивком указал на кафе.

– Все в порядке, – шепнул он. – Я попрошу их не заходить внутрь, пока вы там будете. Не торопитесь.