(Следующий слой Просветления — «Файр»). Если искать в знакомых для всех явлениях хотя бы отдаленную аналогию тому, что видишь в Файре, нельзя остановиться ни на чем, кроме праздничной иллюминации. Надо ли при этом говорить, что самые великолепные из иллюминаций Энрофа сравнительно с Файром — не более чем несколько наших ламп в сравнении с созвездием Ориона.

Я видел множество существ в их вдвойне и втройне просветленных обликах: они явились сюда из более высоких слоев, движимые чувством со радования. Чувство сорадования свойственно просветленным в несравненно большей мере и силе, чем нам; каждая душа, достигшая Файра, порождает это ликующее чувство у миллионов тех, кто миновал его ранее. Как передать состояние, охватившее меня, когда я увидел сонмы просветленных, ликующих оттого, что я, ничтожный я, достиг этого мира? — Не благодарность, не радостное смущение, даже не потрясение, — скорее оно было похоже на то блаженное волнение, когда смертные в Энрофе предаются неудержимым и беззвучным слезам…».

(Из Файра Андреев — вернее, его монада — попал в Нэртис.)

«Нэртис — страна великого отдыха. Неприметно и неощутимо, безо всяких усилий с моей стороны, лишь в итоге труда моих друзей сердца мое эфирное тело медленно изменялось здесь, становясь все легче, пронизанное духом и послушнее моим желаниям. Таким, каким является наше тело в затомисах, небесных странах метакультур, оно становится именно в Нэртисе. И если бы меня мог увидеть кто-нибудь из близких, оставшихся в Энрофе, он понял бы, что это — я, он уловил бы неизъяснимое сходство нового облика с тем, который был ему знаком, но был бы потрясен до глубины сердца нездешней светлотой преображенного.

Что сохранилось от прежнего? Черты лица? — Да, но теперь они светились вечной неземной молодостью. — Органы тела? Да, но на висках сияли как бы два нежно голубых цветка, это были органы духовного слуха. Лоб казался украшенным волшебным блистающим камнем — органом духовного зрения. Орган глубинной памяти, помещающийся в мозгу, оставался невидим. Также невидима была и перемена, совершавшаяся во внутренних органах тела, ибо все, приспособленное раньше к задачам питания и размножения, было упразднено или в корне изменено, предназначенное к новым задачам. Питание сделалось похожим на акт дыхания, и пополнение жизненных сил совершалось за счет усвоения светлого излучения стихиалей. Размножения же, как мы его понимаем, ни в одном из миров восходящего ряда нет…».

(Наконец, из Нэртиса Андреев переходит в Готимну.)

«Садом Высоких Судеб называется Готимна, оттого что здесь предопределяются надолго судьбы душ. Передо мной представало распутье: оно является всякому, взошедшему в этот слой. Выбранного здесь нельзя уже было бы изменить долгие столетия ни в одном из многих миров, здесь предызбираемых. Я мог свободно выбрать одно из двух: либо подъем в Небесную Индию, конец навсегда пути перевоплощений, замену его путем восходящих преображении по иноматериальным слоям, либо еще одно, а, может быть, и несколько существований в Энрофе, но уже не как следствие неразвязанной кармы — она была развязана, — а как средство к осуществлению определенных, только мне поручаемых и мною свободно принимаемых задач…

Передо мной открылась возможность спуска назад, уже в пределы другой метакультуры, мне до тех пор незнакомой и чуждой, еще совсем молодой, но с огромным грядущим. Что-то тревожное, бурное, сумрачное излучалось от этого огромного, разнослойного массива, смутно воспринимавшегося мною издалека. Задание же, принятое мной, должно было иметь отношение к великой задаче, выходящей далеко за пределы этой метакультуры и долженствовавшей в далеком грядущем охватить мир. Уже тысячи душ подготавливались для участия в этой задаче.

И я выбрал именно эту возможность. Я теперь понимал, что мною взята на плечи такая ноша, сбросить которую невозбранно уже нельзя.

И из Гогимны Индии я был перенесен в Готимну России: там должна была закончиться моя подготовка к исполнению миссии, свыше принятой моим «Я»…».

(Слои Просветления сменяются слоями затомисов, здесь обитает высшее человечество.)

«Высшее человечество — синклиты метакультур — наша надежда, наша радость, опора и упование. Праведники, некоторые родомыслы и герои вступают сюда почти сразу же после смерти в Энрофе, быстро миновав миры Просветления. О подавляющем большинстве таких душ нам не расскажет никакая история: они прошли в глубине народа, не оставив следа ни в летописях, ни в преданиях, — лишь в памяти тех, кто их знал или слышал о них от живых свидетелей. Это незаметные герои нашей жизни; думать иначе, г. е. вообразить синклит метакультуры в виде некоего собрания «знаменитостей», значило бы доказать, что наш нравственно-мистический разум спит еще крепким сном…

Деятельность синклитов необозримо многообразна и широка, а во многом для нас непостижима. Я мог бы указать на три ее стороны: помощь — творчество — борьбу.

Помощь — всем, еще не достигшим затомисов. Ангелы мрака, хозяева чистилищ, не выпустили бы своих жертв еще века и века, если бы не безостановочные усилия синклитов. Магмы и ужасающие миры земного ядра удерживали бы страдальцев вплоть до третьего мирового периода (ныне подходит к концу еще только первый). Живущие в Энрофе были бы окружены почти непроницаемым панцирем духовной тьмы, если бы не синклиты.

Но эта работа, избавляющая одних, облегчающая других, предохраняющая третьих, обогащающая четвертых, просвещающая пятых, — лишь одна сторона. Другая сторона — творчество автономных ценностей, значение Которых непреходяще. Однако для нас созерцание творений синклитов, а тем более их понимание, возможно лишь в минимальной степени. Передача же их смысла при помощи наших понятий исключена полностью.

Несколько понятнее третья сторона деятельности синклитов — их борьба с демоническими силами. Можно сказать, что бороться им приходится телесно, но, конечно, оружие их не имеет с оружием Энрофа ни одной точки соприкосновения. Оно разнообразно, оно зависит и от совершенства владения собственным существом, и от того, против кого оно направлено. Однако общий его принцип характеризуется тем, что это концентрация волевых излучений, парализующих врага. Гибель в бою для братьев синклита невозможна. Возможно другое — в случае поражения — длительный плен в глубине демонических крепостей.

Ландшафты затомисов осложняются неким эквивалентом городов, очень мало, впрочем, похожих на наши, тем более что жилищ в строгом смысле слова— там нет. Назначение сооружений — совершенно особое: это преимущественно места общения братьев синклита с другими мирами и с духами других иерархий. Здание, где протекает их общение в его высшей форме с монадами стихиалей, называются шериталами. И все же в архитектуре затомисов угадываются стили, знакомые нам, но как бы возведенные на несравненно более высокие ступени. Это результат параллельных процессов, понять которые нелегко. Нелегко, но следует. Дело в том, что прекрасные архитектурные сооружения Энрофа, насыщаясь излучениями многих человеских психик, приобретают этим самым душу, точнее — астрал; такие астралы пребывают в затомисах. Но в затомисах есть и такие сооружения, никакого двойника которых в Энрофе нет, например, те же шериталы. Есть и такие, которые были уловлены, поняты творцами Энрофа и намечены ими к воплощению на Земле, по история поставила этому непреодолимую преграду…».

(В синклиты метакультур входят и такие высшие монады, как «демиург сверхнарода» и его «Соборная Душа».)

«Нет с верх народа…, над которым не надстоял бы его демиург, ибо тогда это был бы не сверхнарод, а случайное соседствоваиие нескольких, никакой общностью не связанных между собой народностей. И нет нации, которая не обладала бы идеальной Соборной Душой (ибо тогда это была бы арифметическая сумма личностей, минутно и случайно сблизившихся между собой). Но, прежде всего, идеальная Соборная Душа отнюдь не есть совокупность каких-либо психологических или иных, очевидных для нас, свойств данного народа, определяющих его историческую, от всех отличную физиономию. Идеальная Соборная Душа есть существо, обладающее единой великой монадой, которая таит в себе прообразы высших возможностей нации и облечена в материальную ткань многомерных пространств. По мере исторического становления нации и личной зрелости человеческих индивидуумов, все большая и большая гонкоматериальная часть каждого из них приближается к ней и объемлется ею, сообщая ей характер соборности…».