Иногда встречается здесь совсем иное: местами ландшафт разнообразится светящимися пятнами, похожими на огромные гнилушки. Что-то от трупной зелени есть в них… Это в Агр просвечивает другой слой, расположенный ниже: Буствич. Там все гниет, но никогда не сгнивает до конца; в состоянии, сочетающем гниение заживо с духовной летаргией, и заключается мука Буствича. В Буствиче развязывают узлы своей кармы те, чья душа, отяжеленная тяготением к неозаренному ничем плотскому, не выработала за свою жизнь на земле никакого противовеса. Здесь пленника гложет удручающее отвращение к самому себе, потому что эфирное тело превратилось в подобие кала. Ибо, как это ни страшно и ни омерзительно, но Буствич, в сущности, есть не что иное, как нечистоты волгр.
К душевным мукам здесь начинает присоединяться и телесная: способность пленников к движению крайне ограниченна, как и их способность к самозащите. А самозащита насущно необходима любому из них, ибо рядом с ними здесь обитают между двумя воплощениями в одном из демонических стихиальных миров облаченные в темноэфирные тела души мелких человекоподобных демонов. Здесь они имеют вид человеко-червей, а размерами напоминают кошку. Заживо, медленно, понемногу пожирают они в Буствиче тех, кто когда-то были людьми в Энрофе».
Миры ада еще страшнее; и чтобы не утомлять читателя, мы их, подобно испуганному ребенку, который отворачивается от нехорошего героя в сказке, пропустим все, кроме последнего.
«Описание подошло к последнему из слоев — кладбищу Шаданакара. Мне никак не удавалось расслышать точно его наименование: иногда казалось, что оно звучит, как «Суфэл», иногда же более правильным мне казалось «Суфэтх», и вопрос остался нерешенным. Сюда из нижних страдалищ спускаются упорствовавшие во зле. Здесь их скорлупы — остатки шельта — покидаются монадами. Монады выпадают из Шаданакара вообще, чтобы начать все сначала в непредставимых пространствах, временах и формах. И все же это лучше, чем провал сквозь Дно Шаданакара на Галактическое Дно: здесь монада, по крайней мере, не выпадает из Космического Времени.
Но шельт — живой; это самосознающее, хотя и низшее «Я», в Суфэтхе он едва шевелится, постепенно выдыхая остатки жизненных сил. Это и есть та «смерть вторая», о которой говорится в Священном писании. Искра сознания теплится до конца, и мера се мук превышает воображение самих демонов. Сюда до сих пор не может досягнуть никто из сил Света, даже Планетарный Логос».
Заканчивая описание ада, Андреев делает любопытное замечание, приоткрывающее его личные убеждения.
«Я хорошо знаю, что гуманистическому сознанию нашего века хотелось бы встретить совсем другие картины, нежели те, которые намечены мною в этой главе. Одних отпугнет то, что мои свидетельства покажутся им слишком напоминающими, несмотря на все отличия, популярные образы, исток которых — в историческом христианстве. Других будет шокировать дикарская суровость законов и материальный характер ужасающих мук в страдалищах. Но первых я готов спросить: неужели они думали всерьез, что учение отцов церкви не содержит ничего, кроме игры испуганного воображения?»
«… А тем, которые возмущены суровостью законов, можно ответить одно: так работайте же над их просветлением! Конечно, с умственными привычками гуманистического века легче бы сочеталось представление не о материальных муках, по о, так сказать, духовных: об угрызениях совести, тоске от невозможности любить и тому подобном. К сожалению, эти варварские законы создавались, очевидно, без учета настроений интеллигенции XX столетия».
Наконец, в демонических слоях есть еще два ряда миров (Шрастры), имеющих, как пишет Андреев, «для человечества с его историей и для всего Шаданакара совершенно особое значение, так как именно эти миры созданы демоническими силами как непосредственное орудие для осуществления мирового плана Гагтунгра». В Шрастрах обитает античеловечество, состоящее из двух рас — игв и раруггов, а также уицраоров.
«Красные стебельчатые глаза существ, выдающиеся по сторонам цилиндрической головы, их мышино-серая кожа и вытянутый трубкообразный рот могли бы вызвать у человека отвращение. Но эти существа — обладатели острого интеллекта, создатели высокой цивилизации, в некоторых отношениях опередившей нашу. Они называются игвами.
Игвы появились впервые в шрастре вавилоно-ассирийской мегакультуры. В более древних шрастрах существовала другая раса — предки нынешних раругггов, о которых я скажу потом. Но самое происхождение игв для меня не вполне понятно: приходится иметь дело с такими странными представлениями, что рассудок но может их принять. Дело в том, что хотя среди людей нет монад, демонических по своей природе, но бывали случаи, исключительно, впрочем, редкие, — когда человек в дальнейшем своем пути добровольно становился игвой. Для этого необходимы, кроме желания, колоссальная ясность сознания и уникальное развитие специфических способностей. Таков и был основатель античеловечества, личность, совершенно реально существовавшая в Эрехе и Вавилоне, где он был жрецом Нергала, а позади имел длинную цепь воплощений в более древних культурах и в человечестве титанов.
Игвы произошли от сочетания этого существа с Лилит. Она способна обретать иногда — очень редко и лишь по воле Гагтунгра — женские облики в более плотных мирах. Когда опа явилась в Вавилонии, для глаз людей это произошло так, как если бы она внезапно возникла из ничего. Ее видели трое — будущий отец игв и еще двое, из которых один сошел с ума, а другой был казнен. Тот, ради которого она приняла этот призрачный физический облик, сочетался с ней своим астральным, а потом и эфирным телами. Потом она сошла, вся объятая пламенем, в пустынный инфрафизический слой, где извергла из чрева первую чету игв. Основоположник же этой расы не воплощался более ни в шрастрах, ни в Энрофе. Теперь он в Дигме, и его участие в разработке и осуществлении демонического плана весьма велико.
Игвы обладают звуковым языком односложного строения. Из наших языков он фонетически ближе всего, пожалуй, к китайскому, по благодаря трубчатому строению рта среди гласных у игв доминируют звуки вроде «о», «у».
Они употребляют иногда и одежду, но чаще всего ходят обнаженными. Чрезмерный интеллектуализм этих существ выхолостил их сексуальную сферу. Способ размножения похож на человеческий, но непригляднее. Они совокупляются почти на ходу, никакой потребности в уединении при этом не испытывая, так как лишены стыда. Чувства любви, привязанности, жалости находятся в зародыше. Вместо семьи — кратковременные союзы, а для детенышей — тщательно оборудованные и скрупулезно продуманные воспиталища.
Мораль — рабская. Общество состоит из двух классов: высшей интеллигенции, в которую входят ученые, инженеры, жрецы и, если это слово применимо здесь, администраторы, подчиняющегося большинства, действующего только по заданиям руководства. Впрочем, и само руководство строго подчинено воле гак называемых «великих игв» (это нечто вроде преемственно следующих друг за другом верховных жрецов-императоров) и воле страшилищ соседнего слоя, унираоров.
Почти неограниченным владыкой в каждом из шрастров фактически является великий игва.
Шрастр — не монархия и, конечно, не теократия; это сатанократия. Принцип династического наследования власти игвам совершенно чужд. Преемники избираются и подготовляются десятками лет с изумительной рациональностью и дальновидностью. Ясность сознания великих иг в огромна, хотя воспринимают они весь мир перевернуто, под демоническим углом зрения. Они способны прозревать даже до Аити косм оса Галактики; их постоянно инвольтирует сам Гагтуигр. После смерти великие ш вы поднимаются прямо в Дигм…
Кроме игв в шрастрах обитают такие существа, аборигены этого перевернутого мира — раругги, древняя порода, обликом напоминающая отчасти кентавров, отчасти ангелов мрака, а больше всего, пожалуй, мезозойских ящеров, поднявшихся на воздух. Поднявшихся на воздух, по не так, как поднялись когда-то в Энрофе птеродактили с их мыши неподобным и крыльями: крылья раруггов могучи и выпрямлены по сторонам непомерно огромного тела. При законах тяжести, действующих в Энрофе, столь массивный летательный организм был бы невозможен. Их сходство с ящерами не случайно: раругги и есть эти ящеры. После длительных инкарнаций в телах аллозавров, тиранозавров и птеродактилей некоторые — наиболее хищные виды их — вступили на путь дальнейшего развития в слоях инфрафизики. За истекшие миллионы лет они достигли ступени разумности, но эта разумность еще очень далека от изощренного интеллектуализма игв. Зато телесная мощь и невероятный эмоциональный накал их душевной жизни таковы, что… игвы принуждены были примириться с тесным соседством раруггов. Вскоре между обеими расами был выработан своеобразный модус в и венди, перешедший затем в союз. Теперь раругги — нечто вроде разумной конницы шрастров, их армия. Сами игвы участвуют в войнах лишь в крайнем случае; обычно же им принадлежит лишь руководство, особенно технической частью. Неповоротливые мозги раруггов все еще не в силах справиться с задачами военной техники. Но их неимоверная кровожадность, их воинственность и бесстрашие — необходимые условия победоносных войн в этом смысле. Старинные представления об адских крылатых конях — отзвук знания о бытии раруггов…
