- Разумеется, - усмехнулся Косыгин. - Но вам там нужен будет если не адвокат дьявола, то хотя бы человек-индикатор. Мол, если Джермен поддержит какое-то предложение, то не стоит ли задуматься, кому оно в конце концов окажется выгодным? Кроме того, хоть он этого пока не понимает, работа в вашем совете приведет к тому, что его забаллотируют при попытке избрания в членкоры.
- Одно или максимум два ваших слова привели бы такому же результату.
- Во-первых, не факт. А во-вторых, я не хочу их произносить, равно как и ссориться с дочерью.
М-да, подумалось мне. Совет еще не начал работу, а интриги вокруг него уже вовсю развернулись. Впрочем, а чего же я хотел?
Работа совета началась с того, что Ефремов на первом же заседании предложил зафиксировать, что предыдущая программа в обозначенные сроки хоть сколько-нибудь реально выполнена быть не может. Разумеется, слова «потому что ее написали под диктовку придурка Никиты» в итоговый документ войти не могли, поэтому Иван Антонович просто упомянул о волюнтаризме. И предложил записать, что ближайшей целью партии должно стать построение социализма, который он назвал «развитым».
- Вообще-то слово «настоящий» лучше отражает желаемое, но по определенным причинам оно не очень подходит.
- Правильно! - поддержал председателя Гвишиани.
Я тут же вспомнил, что говорил Косыгин, да и от «развитого социализма» нас Антоновым давно тошнило, так что пришлось взять слово.
- С моей точки зрения, термин не самый удачный. Если развитой социализм только предстоит построить, то, значит, у нас его пока нет. То есть имеющийся социализм не развитый, или даже недоразвитый. Именно такой вывод народ и сделает. Поэтому я предлагаю назвать этот гипотетический социализм «креативным». То, что пока он у нас не креативный, никого не взволнует, все равно значения этого слова почти никто не знает.
- А вы знаете? - не удержался косыгинский зять.
- Да какая разница? Даже если не знаю, то термин-то от этого хуже не становится. Он подразумевает нечто созидательное. И, кстати, вспомним общеизвестную формулу коммунизма. От каждого по способностям, каждому по потребностям. Если иметь в виду материальные потребности, то коммунизм неосуществим. Козлы будут рождаться всегда, и каждого всем желаемым никогда не обеспечить, им все равно будет мало. Но если под потребностями понимать естественное желание человека творить и совершенствоваться, то все уже не так безнадежно. У козлов таких потребностей все равно нет, и, значит, они пролетают мимо.
- Ага, а живут при коммунизме пускай в коммуналках, чай, не баре, - встрял Антонов.
- Ну я-то там сколько жил, и неплохо. Не было поводов жаловаться. И вообще, ты слушай, там Аркадий что-то хочет сказать.
- Слово «креатив» имеет латинские корни, но многие посчитают его английским, в этот язык оно пришло куда раньше, чем в русский, - уточнил Стругацкий. - И почему бы нам не назвать кошку кошкой? То есть настоящий социализм - настоящим социализмом. То, что пока он не совсем настоящий, народ и так понимает независимо от наших слов. А слово «креативный» можно будет вводить в обиход постепенно, чтобы потом, со временем, использовать его в определении первой фазы коммунизма.
- Ставлю предложение товарища Стругацкого на голосование, - Ефремов прекратил прения, которым оставалось совсем немного до препирательств. - Так, девять голосов за, четыре против, один воздержался (это был Гвишиани). Принято. Переходим к следующему пункту. Слово для доклада о возможных препятствиях на пути к настоящему социализму предоставляется товарищу Скворцову.
С заседания совета я поехал в Институт медико-биологических проблем, а на самом деле - космической медицины. Там я проходил медкомиссию, причем, как и было обещано
Гагарину, регулярно удивляя врачей до полного охренения. Особенно их потрясло полнейшее отсутствие остаточных явлений после самого интенсивного вращения в любых плоскостях. А чего же они хотели, если вертелся Антонов, а тесты на ориентацию и координацию движений потом проходил я? Похоже, людям очень хотелось заполучить меня в качестве подопытного кролика, ведь материалов могло хватить не на одну диссертацию, но я эти поползновения пресек сразу, заявив, что наверху подобного не поймут.
Кстати, там же мы с Антоновым узнали, что у него зрение стопроцентное, а у меня - сто восемьдесят процентов на свету, двести с лишним в полутьме.
- Странно, глаза-то вроде одни и те же, - поначалу не понял ситуации духовный брат.
- Зато системы дешифровки изображения разные. Получается, ты просто не полностью используешь потенциал моего зрения. Ну типа обрабатываешь не все пиксели, а через один, а в сумраке - и вовсе через два.
- Похоже на то, - слегка расстроенно согласился Антонов. - Тогда, как будешь в двадцать первом веке, давай сходим в «Оптику» на другой стороне Профсоюзной, проверимся? Мне любопытно, как там будет.
Самое интересное, то и там получилось почти то же самое, разве что результаты Скворцова все же были немного скромнее, чем в шестьдесят девятом году.
- То есть с глазами у меня все в порядке, я ими просто не умею пользоваться, - резюмировал Антонов. - Ты как думаешь - сможешь меня научить?
- Откуда мне знать-то? Но попробовать, конечно, надо.
- Ну и как твое здоровье? - спросила Вера, когда довольно поздно вечером я наконец вернулся домой. Она знала о моей медкомиссии, а вот про консультативный совет я ей пока не говорил. - Врачи еще не совсем замучили?
- Пытались, но у них не вышло, это не так просто - замучить Витю Скворцова. Кормить меня будут?
- Обязательно. И напоминаю, что Танюшке уже скоро год.
- Ну, во-первых, только через месяц. А во-вторых, ей что-то надо подарить?
- Обязательно. И мне, и ей. Братика. Можно, конечно, и сестренку, но братик все же будет лучше. Знаешь, как я жалела, что у меня нет и не будет ни братьев, ни сестер? Но у мамы после меня никого уже не могло быть. И тебя я сначала воспринимала как старшего брата, полюбила уже потом.
- Так ведь сейчас если даже и получится брат, то только младший.
- Ничего, Танюше и такой сойдет. Сейчас я быстро разогрею котлеты, поешь, и пошли.
- Слушай, а давай я их холодными съем? Тогда нам останется больше времени, все-таки сделать братика - это не так просто. С первого захода может не получиться.
- Ну вот еще, сегодня котлеты холодные, завтра вообще всухомятку питаться начнешь, а там и до упадка сил недалеко. Они минут за пять согреются, а ты пока начинай меня потихоньку целовать.
- Думаешь, я потом смогу оторваться?
- Еще как сможешь, знаешь, как они пахнут вкусно? У тебя сразу слюнки потекут, а в таком виде целовать меня будет уже неудобно.
Как я уже упоминал, сразу после назначения Демичева главным идеологом была пересмотрена установка о том, что при социализме никаких бедствий, аварий и особенно катастроф быть не может.
- Вранья попусту быть не должно! - так заявил Леонид Ильич.
С чьей подачи он так заговорил - ну, об этом мне помешает сказать врожденная скромность.
- Разумеется, - продолжил Леня, а Демичев ему почтительно внимал, - я не призываю выбалтывать государственные тайны. Но обо всем, что ими не является, наш советский народ имеет право знать. Попытки замалчивания ничего не дадут, американцы все равно узнают, а приемники есть у всех. И даже в Москве полностью заглушить вражеские голоса не получается, а уж в глубинке и подавно, слушай сколько хочешь. И как следствие - падение авторитета руководства в глазах народа. В общем, партия теперь считает именно так.
Поэтому о планируемом запуске первой долговременной орбитальной станции «Салют», созданной на базе недоделанного «Алмаза» с применением некоторых узлов «Союза», было сообщено заранее. Потом срок сдвинули на неделю, но это все равно не помогло. Отделение первой ступени ракеты-носителя прошло нештатно, но система спасения самой станции сработала, и она опустилась с минимальными повреждениями, что было - и, между прочим, вполне оправданно - подано как серьезное достижение советской космический техники. Мол, для нас главное безопасность полетов. И если бы на месте станции был «Союз» с космонавтами, она были бы спасены точно так же. По телевизору даже показали видеозапись неудачного старта - правда, момент самой аварии там почти не просматривался, она все-таки произошла на приличной высоте.
