Обе кобылы отвлеклись и повернулись в мою сторону. Эпплджек кивнула, одарив СтилХувза улыбкой благодарности. Рэйнбоу Дэш равнодушно смерила взглядом металлического солдата, явно не в состоянии узнать под бронёй пони. Я вспомнила, что пегаска не узнает о том, что Эпплджек и Эпплснек вместе, до той самой вечеринки, которая, я подозревала, произойдёт только через год или два. Её внимание вернулось к своей оранжевошёрстной подруге.

— Это просто неправильно! — Синяя пегаска сплюнула с праведным негодованием. — Министерство Крутости строит почти пятьдесят башен, высоких, как облака, по всей Эквестрии, а ты вынуждена продавать ферму "Сладкое Яблоко" только для того, чтобы сделать новую броню? Какой в этом смысл?

Ладно, может и не спор.

Это птому чо строительство этих башен — всё, чо, я так думаю, ты делаешь, — терпеливо объяснила Эпплджек. — Меж тем, министерство Технологий спонсирует с полсотни отраслей, поддерживая их, пока они не начнут получать стабильный доход. В следущем году будет ещё двенадцать.

Рэйнбоу Дэш зевнула. Затем подняла голову:

— Тебе не кажется, что Министерство Технологий чересчур успешно?

Эпплджек сдвинула свою ковпоньскую шляпу и улыбнулась.

— Нет, ну серьёзно, — возмущалась голубая пегаска, расправив крылья. — Настолько, что я иногда даже не могу узнать Эквестрию.

Рыжая пони с седеющей светлой гривой смерила свою подругу взглядом. В других воспоминаниях я не замечала седины, хотя разница в возрасте составляла в лучшем случае несколько лет. Я с изумлением поняла, что в какой-то момент Эпплджек начала красить волосы. Это заставило меня задуматься, возникнет ли у меня такое же желание в её возрасте. Но, в конце концов, я буду везучей пони, если проживу так долго на Эквестрийской Пустоши.

— Ну, например, тебе что, и правда нужны все эти дороги? — поинтересовалась радужногривая пегаска.

— У некоторых из нас нет крыльев, знаешь ли.

В дверь постучали. СтилХувз бросился к Эпплджэк, как телохранитель. Рэйнбоу Дэш нахмурилась, но отошла в сторону.

— Войдите! — крикнула Эпплджек.

Дверь открылась, и в комнату вошла Эплблум. Она была прекрасно ухожена и одета в деловое платье пурпурного цвета и цвета красного дерева, отлично подходящее к её гриве. Она выглядела куда комфортабельнее в своём костюме чем её старшая сестра. На её боку была пристёгнута деловая сумка.

— Подождите... — сказала Рэйнбоу Дэш, глядя на двух сестёр. — Ты продаешь ферму... собственной сестре?

— Технически, — ответила ей Эплблум вежливым профессиональным тоном, — она продаёт ферму "Сладкое Яблоко" Стойл-Тек.

Младшая сестра вытащила зубами клипборд из деловой сумки. Она предложила его Эпплджек, которая взялась за другой конец и положила клипборд на стол между ними.

— Я думаю,что ты увидишь всё таким, как мы и обещали, — сказала Эплблум своей сестре. Я заметила, что её голос был более вежлив, чем у её старшей сестры, деревенский акцент был не так силён.

СтилХувз подошел к Эплблум и прошептал на ухо:

— Ты ведь не будешь пахать там землю и строить супермаркет, не так ли?

— Господи, конечно нет, — прошептала Эплблум сконфуженно. Почти... виновато. Её старшая сестра поймала взгляд.

— Погодь. Ты ведь не собираешься выкидывать нас с бабулей с фермы, верно?

Эплблум выглядела оскорблённой.

— Как ты вообще могла подумать об этом? Я же твоя сестра!

— Потому что я знаю это выражение лица, — сказала Эпплджек серьёзно. — И потому что я твоя сестра. А теперь показывай.

Эплблум вздохнула, затем вытащила чертежи и развернула их на столе перед старшей сестрой и двумя (тремя, если честно) гостями.

— Вы по прежнему будете иметь права на яблоки и деревья, как мы и обещали. Стойл-Тек покупает только права на землю. Но вы должны будете переместить все эти яблони вот в этот сектор. И вы не сможете использовать амбар до следующей весны.

— Чего? — Эпплджек подняла бровь на свою сестру. — Почему?

— Потому что мы собираемся построить там Стойло.

<-=======ooO Ooo=======->

Заметка: Новый уровень.

Новая способность: Маленькая Дэш — Когда на вас надета лёгкая броня или брони нет, вы бежите на 20% быстрее.

<<< ^^^ >>>

Глава 25. Щедрые души

«Мы стоим на пороге великой эры. И хоть направлял ваши старания я, это стало возможным благодаря вашему труду. Поскольку, да, свобода — это то, над чем мы все сейчас работаем.»

Одна.

Я отдала Каламити всё своё имущество, даже комбинезон. Рыцарь Маковка принесла мне грязную, мерзкую рабскую одежду, чтобы я могла обмотать ею свою переднюю правую ногу, дабы скрыть ПипБак. В комплекте с палкой и пятнами крови можно было бы предположить, что моя нога была сильно ранена. (Если кто-нибудь спросит, я скажу, что она была пронзена куском арматуры.)

После этого меня сковали. (Как и работорговцы ранее, Рыцарь Маковка не смогла сковать мои копыта должным образом из-за моего ПипБака. Так что она заключила меня в кандалы выше колен.) Я левитировала себя в клетку рабов и поставила себя на подстил из заплесневелого сена, заполненного маленькими назойливыми жучками. Не прошло и нескольких минут, как я уже ощущала себя жутко неудобно. А если ещё учитывать, что меня вчера вечером почти оттрахала в хвост гигантская пылающая Пинки Пай, я выглядела сейчас действительно жалко.

Мне было позволено положить несколько заколок в свои лохмотья, но я могла только надеяться найти отвёртку по другую сторону Стены.

Затем, с озабоченными прощаниями, мои товарищи оставили меня в покое. Я должна была лежать и ждать подкупленного Стальными Рейнджерами работорговца Красного Глаза с повозкой для рабов.

Я забыла, каково это быть одной. Я провела всю свою жизнь в одиночестве. У меня не было друзей, когда я взрослела. И моя мать, сколько бы я её ни любила, была не из тех родителей, с которыми кобылка могла бы чувствовать себя "вместе". Одиночество — это холод и скука, в которых чувствуешь себя несчастной. Это ноющая, причиняющая боль пустота, которая должна быть заполнена. И мои маленькие хобби и увлечения никогда не могли её заполнить. Потому что это была дыра, которая может быть заполнена только общением.

Когда я росла, самым близким мне была музыка — пение на радио Стойла номер два. По крайней мере, в музыке я ощущала присутствие ещё одного пони, который пытался установить связь. И я могла делать вид, что этот пони пытается соединиться именно со мной, а не с любым, кто слушал. Иллюзия не была совершенной и сохранялась только во время песни. Но пока музыка играла, мираж дружбы помогал защитить меня от холода.

Излишне говорить, что это были песни Вельвет Ремеди и их я любила больше всего. Я даже влюбилась, думаю, в мечты о ней. Я до сих пор помню боль, когда мой глупый и нереальный мысленный образ был разрушен реальностью, стоящей в вагоне поезда. Реальностью, что она не заключённый в городе работорговцев. И даже тогда, думаю, я всё ещё цеплялась за маленькие фрагменты моей мечты-Ремеди. До того дня, когда она выстрелила в меня.

Тем не менее, я бы не обменяла мою настоящую дружбу с настоящей пони на что-либо. Тем более на отношения с моей двумерной мечтой. То, что я имела, было лучше. Гораздо лучше. Потому что это было реально.

Когда я покинула Стойло номер два, моя жизнь изменилась навсегда. И самое резкое изменение — это не огромные открытые пустоши или солнечный свет, едва пробивающийся через облака. Это не ужасы, жестокость и злобность, которые я видела, и не вся та боль и страдания, которые я испытала. И даже не растущая река крови, в которой я утопила свои копыта.

Самым резким изменением была дружба. И она началась только через несколько дней, как я покинула Стойло. С пони по имени Каламити.

Каламити отличался от любого пони, которого я когда-либо встречала. Он обладал бесстрашием и благородством, к которым я могла только стремиться. И он заботился обо мне, как никто раньше. Даже моя мать не заботилась обо когда-либо, как он. Он был готов стоять за меня, даже когда я была глупа и неадекватна. Не то, чтобы мы всегда соглашались, а даже наоборот — достаточно часто спорили. Но он доверял мне, и он был кем-то, кому, я знала, могу доверять в ответ.