Когда же Антон справился со своим непослушным телом, он увидел, что его догоняет обшарпанный, едва живой автомобиль, словно бы собранный из частей разных машин, тракторов и специальной техники. Возможно, так оно и было. Антона это не интересовало. Он сделал шаг в сторону, надеясь, что машина проедет мимо. Железную палку он самонадеянно держал перед собой – пусть знают, что он не просто пугливый дикарь...

Но автомобиль остановился.

– Садись, – услышал Антон незнакомый усталый голос. – Я уже замучился тебя искать.

Антон продолжал стоять, напрягая ум и память, но объяснение никак не приходило.

– Садись, говорю! Можешь расслабиться. Я из группы прикрытия.

...Мир превратился в сплошной серый шум. Жесткое сиденье, на котором устроился Антон, было мягче самой толстой перины. Иногда полицейский задавал вопросы, и Антон пытался что-то отвечать, не открывая глаз. Серый шум нежно закрывал ему рот и шептал на самое ухо: «Не надо... молчи... отдыхай...»

А вокруг творилось невообразимое. За машиной гнались огромные великаны на резиновых ногах, над ухом летали, злобно жужжа, колючие стальные пчелы, земля трещала, проваливалась, выплескивая фонтаны липкого мазута... Все это было не страшно. Машина мчалась вперед, сильный и уверенный человек вел ее, и он знал, куда нужно ехать. Там будет хорошо... Серый шум убаюкивал, шептал, пел колыбельные... Антон совершенно отчетливо слышал вокруг голоса, которые говорили разумные и справедливые вещи, например: «Не беспокойте его». Или еще: «Ему нужно поспать». Все верно. Нужно спать...

Спать?!!

Антон до предела напряг всю свою волю – и разорвал серую пелену перед глазами. За ней блеснули электрические огни. Из головы начал испаряться вязкий туман.

Спать нельзя. Сначала – главное. Неподалеку звучали голоса, мелькали нерезкие фигуры.

– Эй! – позвал Антон.

Крика не получилось. Вышел лишь слабый хрип. Но его услышали. Фигуры замелькали быстрее, голоса стали громче. Как же хочется спать...

Вспыхнула лампочка, и в глаза вонзился едкий электрический свет. В следующую секунду Антон увидел прямо перед собой Анну.

Он не знал, верить ли глазам. После бесконечных загаженных равнин и тайги, после гнилого воздуха, после стрельбы, окриков, крови и страха разум отказывался признать, что так близко – всего в нескольких десятках сантиметров – может появиться такое дорогое, родное лицо. Лицо с которым связан совсем иной мир и иная жизнь.

– Шпунтик, милый, – тихо прошептала Анна. – Ну, как ты?

Антон не смог ничего ответить, а лишь кивнул – все в порядке. Разве можно сказать иначе? Он приподнялся, сел, опершись спиной о подушку, протянул руку и коснулся ладони Анны, словно хотел убедиться до конца. Анна тихонько сжала его пальцы и накрыла их своей ладонью.

– Ложись, – сказала она.

Антон покачал головой. Он взял ее за плечи и притянул к себе. Убедившись, что она не пытается отстраниться, он прижимал ее крепче и крепче, сдавливал, не думая, что может сделать ей больно. Он с тоской вспоминал, как давно его руки не касались ничего столь живого и близкого, и ему было страшно потерять это. Последние дни были для него черным ледяным океаном, полным безысходности. И наконец – что-то живое...

– Ну достаточно, – послышался чей-то нерешительный голос.

Антон оторвался от Анны и с удивлением увидел, что в комнате есть другие люди. Совсем рядом стоял Сергеев, чуть дальше – полковник Шевцов. Еще здесь был молодой офицер-медик с каким-то устрашающим инструментом в руках. Впрочем, инструмент представлял собой всего лишь шприц-пистолет.

– Анна, иди, – сказал Шевцов.

Анна сделала несколько шагов, но не вышла, а лишь остановилась у двери. Сергеев подвинул стул, сел рядом с кроватью. В полевой форме, без своей бамбуковой палочки он смотрелся очень мужественно. Антон с удовлетворением подумал, что теперь он и другие, не менее мужественные люди займутся судьбой погибающей команды.

– Говорить можешь?

Антон кивнул. Он собрался с мыслями и попробовал начать, но вышла какая-то бессвязная фраза.

– Может, хоть поесть ему дадите? – произнесла с негодованием Анна.

– Дочь, я же просил выйти, – раздраженно сказал Шевцов. – Мы все сделаем как надо, не беспокойся.

«Дочь? – с удивлением подумал Антон. – Неужели у него может быть такая дочь?»

– Принесите что-нибудь из столовой! – крикнул Шевцов за дверь. Затем он тоже сел рядом.

– Сержант убит, – сказал Антон. – Леденец – тоже. Обжора тяжело ранен. Остальные остались с ним и не могут уйти.

Он не смотрел на лица Сергеева и Шевцова. Боялся найти там равнодушие. Он говорил медленно, с трудом вспоминая самое главное, подбирая слова и составляя из них предложения. Через несколько минут пришлось остановиться – принесли тарелку с остывшей кашей и стакан какао.

Все было остывшее, невкусное, поданное кое-как, но все же это была еда. Антон с удивлением понял, что болезнь, от которой он так страдал только что, называется очень просто – голод.

Как бы там ни было, силы начали возвращаться. Антон спустил ноги с кровати и смог разговаривать с полицейскими как равный, а не как полуживая говорящая кукла.

– ...Я точно знаю, что технологическую информацию они черпают прямо из мозга инженера Моисеева, – заключил он. – Поэтому вы обязательно должны связаться с клиникой и объяснить все врачам. Но это – только первая часть проекта «Третий глаз». Первая и не самая главная. Мы так и не узнали, для чего они проводят опыты на бродягах и делают из них инвалидов, чего ради переделывают схему «Хризолита». Мне кажется, это известно только нескольким посвященным, но вряд ли они находятся здесь. Ищите их поближе к цивилизации.

– Не знаю, стоит ли еще кого-то искать, – задумчиво сказал Сергеев. – Одного этого достаточно, чтоб начинать операцию.

– Конечно! Начинайте скорей, ребята сидят в подвале без еды и ждут вас.

– Да, конечно, но... – Сергеев в замешательстве глянул на Шевцова.

– Но где доказательства? – продолжил за него Шевцов.

– Какие доказательства? – удивленно спросил Антон.

– Где файлы, снимки, схемы? – невозмутимо объяснил Шевцов. – Где твой мобильный компьютер, наконец?

– Но я же сказал!..

– Я помню, что ты сказал. Однако это лишь слова, верно?

– Что значит, слова? – оторопел Антон.

– Это значит, слова. И никто не может точно знать, что они соответствуют действительности.

– Я вру?

– Не обязательно врешь. Можно сказать так: ты видишь это по-своему. И возможно, ошибаешься. Только представь: мы поверим тебе на слово, начнем операцию и вдруг найдем там совсем не то, что нужно, – Шевцов говорил терпеливо и вполне доброжелательно, словно объяснял ребенку, почему нельзя прыгать с зонтиком с небоскреба. – В каком положении мы тогда окажемся?

Антон смотрел на него, широко раскрыв глаза, и пытался понять – может, это шутка? Не должен взрослый человек, старший офицер так спокойно говорить о схемах и файлах, когда трое живых людей ждут его помощи в сыром подвале, подыхая от голода.

– Я могу допустить и то, что ты... э-э... умышленно искажаешь факты, – полковник подлил масла в огонь. – Для того, чтобы выручить своих приятелей, которые по глупости попали в неприятности.

– Попали в неприятности? – едва слышно повторил Антон, чувствуя, как по коже бегут мурашки.

– Ну, успокойся, – он дружески похлопал его по плечу. – Пойми сам – мы военные люди, солидная организация. Мы не можем начать столь серьезное дело, отталкиваясь лишь от... – он запнулся.

– От бредней больного придурка? – утвердительно спросил Антон.

– Ну зачем...

– Не надо! – Антон вскочил. – Именно так вы думаете.

Шевцов поморщился и встал.

– Ладно, поговорим чуть позже, – он кивнул врачу и вышел.

Офицер-медик шагнул было вперед, переложив из руки в руку свой шприц. Но Сергеев остановил его жестом, а затем и вовсе попросил выйти.

Антон сел на кровать, глядя в сторону.