Джейн задумалась о ненастоящем дяде… неужели…

— Неужели он — Руггедо? — спросила она.

Остальные поняли.

— О нет, — успокоил Чарльз. — Руггедо живет в погребе, и мы кормим его мясом. Красным и сырым. Он очень любит сырое мясо! Он только и делает, что жрет, жрет и жрет.

Беатрис посмотрела на Джейн, а затем кивнула в сторону маленькой сторожки, на дверях которой висел причудливый замок, но потом ловко перевела разговор на другую, более спокойную тему. Затем стали играть в ковбоев и индейцев. Бобби, ужасно воя, что должно было изображать боевой клич команчей, помчался вокруг дома. Остальные последовали за ним и под деревом остались только Беатрис и Джейн.

В хижине приятно пахло акацией, запах которой просачивался сквозь щели постройки. Беатрис, тесно прижавшись к Джейн, прислушивалась к затихавшим вдали воплям «индейцев». Вне своего привычного окружения Беатрис выглядела удивительно взрослой и серьезной.

— Джейн, я очень рада твоему приезду, — заговорила она, когда крики мальчиков смолкли вдали. — Малыши ничего не понимают, для них это всего лишь новая игра, а мне страшно…

— Кто он?

Беатрис передернуло.

— Не знаю. Скорее всего, он живет в погребе. — Она чуть замялась. — Но до него можно добраться через чердак… Я бы не рискнула что-нибудь узнавать, не будь мальчишки такими… такими… в общем, они ведут себя, словно ничего не случилось.

— Би, а кто он?

Беатрис внимательно посмотрела на Джейн. Было ясно, что даже если она и знает, то все равно ничего не скажет. Словно был какой-то невидимый барьер. Но, понимая важность вопроса, она попыталась назвать поддельного дядю:

— Скорее всего, Руггедо… то же самое, что и он. Во всяком случае, Чарльз и Бобби так говорят, а они знают. И я с ними согласна. В подобных вещах они разбираются лучше. Они младше… Мне не хватает слов, но… в общем, это нечто вроде Скудлеров. Помнишь?

Те, кто читал «Волшебника из страны ОЗ», наверняка помнят Скудлеров, неприятных существ, живущих в пещере на пути в Изумрудный город и умевших отделять головы от туловища, чтобы кидаться ими в проходивших по вымощенной желтым кирпичом дороге. Для Джейн все стало понятно. Ведь Скудлеры могли жить как бы сразу в двух местах: голова в одном, туловище в другом, и все равно оставаться единым существом.

Конечно, у странного дяди голова находится на месте, но Джейн, применив сравнение со Скудлером, в полной мере смогла ощутить двойственность его натуры… Одна ее часть уверенно бродила по дому, приводя в непонятное беспокойство, другая, безымянная, сидела в подвале и ела сырое мясо…

— Чарльз узнал об этом больше всех, — продолжала Беатрис. — Это он понял, что мы должны кормить Руггедо. Сначала мы предлагали ему другую пищу, но оказалось, что он ничего, кроме сырого мяса, не ест. Если мы прекратим его кормить, то случится что-то ужасное. Все дети это знают.

Джейн не стала спрашивать, откуда они это знают, ведь она была ребенком, а дети принимают подобные вещи как само собой разумеющееся.

— Они не знают, — добавила Беатрис. — И мы не можем их предупредить.

— Не можете, — согласилась Джейн.

Беспомощные перед надвигающейся бедой, девочки переглянулись и еще теснее прижались друг к другу. Они ничего не могли поделать… Мир взрослых слишком трудно понять, особенно когда тебе всего девять лет. Поэтому надо все время быть начеку… Взрослые ничего не принимают на веру. К тому же взрослые — это чужая раса, представители которой почему-то всегда считают, что они и только они правы.

К счастью, дети уже давно научились объединяться перед лицом опасности и тем самым противостоять врагу. Случись подобное с одиноким малышом, он непременно впал бы в истерику. Но Чарльз, которому принадлежала честь открытия поддельного дяди, был еще слишком мал, ему было всего шесть лет, так что, объединившись с другими детьми, он мог быть спокоен, абсолютно спокоен за свой крепкий сон.

— И они болеют с тех пор, как он появился здесь, — продолжила рассказ Беатрис, имея в виду взрослых.

Джейн уже заметила все это. Волк при желании может спрятаться среди стада овец. Овцы не будут его замечать, но начнут нервничать, не понимая причины своих волнений. Все дело в настроении. Даже поддельный дядя поддавался ему, чувствуя тревогу ожидания чего-то страшного и неизбежного, ощущая, что все идет не так, как должно. Впрочем, для него это был всего лишь камуфляж. Джейн посчитала, что он просто маскируется, стараясь полностью походить на избранный им эталон, заключенный в оболочку человека.

Девочка приняла версию. Дядя пустой. Того, что сидит в погребе, зовут Руггедо, и, чтобы не случилось ничего страшного, его необходимо кормить сырым мясом…

Ряженый, явившийся неизвестно откуда, несмотря на свою огромную власть, имел и ограничения… Но его власть принималась безоговорочно…

Дети — реалисты. Они не задумывались, что в том, что среди них появился странный и голодный НЕЧЕЛОВЕК, есть много загадочного. Они просто принимали все это как есть. Ведь он был. Он явился откуда-то издалека, из времени, из пространства или просто из какого-то известного ему одному убежища. Он никогда не обладал чувствами и понятиями человека — дети сразу же замечают подобные вещи. Но он умел очень ловко притворяться. Он старался походить на человека и внушил взрослым, что живет с ними очень давно. Взрослые считали, будто помнят его прошлое. Взрослые могут распознать мираж. Ребенок, увидев мираж, может обмануться. Но интеллектуальный мираж обманет любого взрослого, а вот ребенок всегда распознает его.

Власть Руггедо не могла распространиться на разум детей, ибо они, с точки зрения взрослого, были еще слишком глупы и неопытны. Лишь только Беатрис боялась. Она была старше остальных и обладала развитым, воображением. А самый маленький из них — Чарльз — от нового приключения был просто без ума… Возможно, при желании, Би смогла бы почувствовать подлинный вид Руггедо, для остальных же его облик был невидимой и, может быть, от того страшной, а значит, и заманчивой загадкой.

Они шли к нему по очень странной дороге и, приближаясь к нему, возможно, менялись сами. А он, в свою очередь, принимал или отвергал еду, и это было все.

Наверху внешность Скудлера казалась вполне человеческой, в то время как ею голова лежала в маленьком уютном гнездышке, сделанном из свернутого пространства, отчего была невидима и непостижима для любого, кто не знал, как разыскать дорогу, вымощенную желтым кирпичом.

Кем он был? Не прибегая к стандартным сравнениям, которых попросту нет в нашем мире, можно сказать, что его сущность было невозможно определить. Дети называли его Руггедо, но он не был толстым и мало походил на немного комичного, вечно странствующего короля гномов.

Да он и не был им никогда.

И мы решили называть его просто ДЕМОН.

Демон — это имя-символ. Оно может включать в себя или слишком много, или слишком мало. Но оно подходит для этого создания больше, чем любое другое. По физиологии он был жутким чудовищем, неким галактическим супермонстром, но, исходя из его поступков и желаний, лучше всего назвать его ДЕМОНОМ.

Спустя несколько дней после знакомства Беатрис поинтересовалась у Джейн:

— У тебя с собой много денег?

— Четыре доллара и тридцать пять центов, — подытожила Джейн, пересчитав содержимое своего кошелька. — На вокзале папа подарил мне целых пять долларов, ну а я купила кукурузных хлопьев… и так по мелочам.

— Как я рада, что ты приехала, — Беатрис глубоко вздохнула, словно собираясь нырять в воду. Само собой разумелось, что принципы коммуны, свойственные детским компаниям, распространяются и на их «команду». И маленький капитал Джейн требовался не лично Беатрис, а всей компании на общее дело… — Как я рада, что ты приехала, — продолжала Беатрис. Бабушка заметила, как мы доставали из холодильника мясо, и теперь холодильник заперт на ключ… А на твои деньги мы можем купить много мяса.