— Но ведь вы проголосовали против?

— Это «нет» нашему прежнему решению. Это позволение жить ребенку Браксы.

— О! — Я выронил сигарету. Как мало я знал! — А Бракса?

— Она была избрана полпроцесса назад исполнить все танцы и ждать вас.

— Но она сказала, что Онтро остановит меня.

М’Квайе долго молчала.

— Она никогда не верила в пророчество и убежала, боясь, что оно свершится. Оно все-таки сбылось благодаря вам, и мы проголосовали… Она знала.

— Значит, она не любит меня и никогда не любила?

— Мне жаль, Галлингер. Она просто исполнила свой долг.

— Долг, — автоматически повторил я.

— Она уже простилась с вами и больше не хотела бы вас видеть. Мы всегда будем помнить то, чему вы нас научили.

Я вдруг понял, какой чудовищный парадокс заключается во всех чудесах. Я никогда не верил, что проповедью можно совершить чудо — сотворить мир. Пошатываясь, как пьяный, я встал и, пробормотав «M’Happa», вышел в свой последний день на Марсе.

«Я выиграл, Маллан, но, выиграв, потерял все. Этот мир принадлежит тебе. Отдыхай спокойно в своей звездной постели. Проклятье!»

Вернувшись на корабль, я заперся в своей каюте и проглотил сорок четыре таблетки снотворного.

Когда я открыл глаза, то понял, что жив и нахожусь в медотсеке корабля. Двигатели монотонно гудели. Я с трудом встал и кое-как добрался до иллюминатора.

Марс висел надо мной, как огромный надутый шар. И вот он затуманился и заструился слезами по моему лицу.

_{Перевод с англ. М. Шпангиной}

Рэнс Гендрикс устало шагал по горячему песку. Специалист по психологии высших существ других миров, он прибыл на Венеру в составе третьей экспедиции. Задачей Рэнса было установить контакт с аборигенами: четыре раза он пытался сделать это и четыре раза терпел поражение. Эксперты двух предыдущих экспедиций тоже не добились успеха.

Встретить венерианца не представляло особого труда, а вот установить контакт, тем более расположить к себе — такое не удалось еще ни одному землянину. Полное нежелание аборигенов общаться с членами экспедиций было тем более, удивительным, что никаких лингвистических трудностей контакт не представлял. Аборигены обладали телепатическими способностями, что позволяло им без труда понимать любой язык, на котором к ним обращались, и без труда отвечать на том же языке, с тем же акцентом, но… с неприкрытой враждебностью.

И вот Гендрикс увидел очередного аборигена, шедшего по своим делам с лопатой на плече.

— Здравствуй, венерианец! — радостно воскликнул Рэнс.

— До свидания, землянин, — прозвучало в ответ.

Это задело самолюбие Гендрикса, и он прибавил шаг, стараясь не отстать от длинного нелюбезного аборигена.

— Почему вы не хотите говорить с нами? — спросил Рэнс.

— Не хочу? Я говорю с вами, хотя мне это не приносит ни малейшего удовольствия, и будет лучше, если вы оставите меня в покое.

С этими словами венерианец остановился и, демонстративно отвернувшись от Рэнса, принялся копать почву в поисках яиц корвила.

«Ну вот, опять неудача, — подумал Гендрикс, разочарованно наблюдая за ним. — Похоже, на Венере не действует ни один из методов, изложенных в толстых научных трудах по экзопсихологии».

Нестерпимая жара, отвратительный воздух, всепроникающий мелкий песок да еще это наплевательское, систематическое неприятие… Терпение Гендрикса истощилось.

— Ну и засунь… в собственную…

Подобное действие невозможно для мужчины по чисто анатомическим причинам, но жители Венеры двуполы.

Абориген бросил лопату и радостно улыбнулся. Наконец-то хоть от одного из пришельцев довелось услышать вежливое приветствие! Он пожелал землянину того же и присел с приветливой улыбкой, чтобы завязать разговор со столь любезным собеседником.

Так начались полные уважения дружба и взаимопонимание между Землей и Венерой.

_{Перевод с англ. Л. Кобякова}

Все это случилось в Цинциннати. Ни где-нибудь, а именно в Цинциннати! Что можно сказать о Цинциннати? Конечно, конечно, это не центр Вселенной и даже не столица штата Огайо просто тихий, провинциальный городок, ничем не лучше и не хуже любого другого. Даже представители местной торговой палаты самокритично утверждают, что он не претендует на мировое значение. И то, что Джебер Великий (имя-то какое!) выступал именно в Цинциннати в критический для всего мира момент, было простым совпадением. Конечно, если бы эта история стала достоянием гласности, то Цинциннати вмиг бы приобрел мировую известность, а малыш Гэрби — славу Супермена или, по крайней мере, Георгия Победоносца. Но дело в том, что никто из невольных свидетелей — зрителей, присутствующих на представлении мага в театре, и даже главный участник событий, маленький Гэрби Уэстерман, ничего не помнят о случившемся, хотя у него и осталось вещественное доказательство — новый водяной пистолет.

Гэрби так увлекся выступлением мага, демонстрировавшем очередной номер своей программы, что забыл даже о новом водяном пистолете, лежавшем в кармане.

Пистолет был только что куплен по дороге к театру, и Гэрби пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить родителей пройти по Вайн-стрит, где находится базар. Но сейчас Гэрби, забыв обо всем, следил за фокусником на сцене. Его лицо выражало снисходительное одобрение. Протыкание карт насквозь не было для него тайной: он умел это делать. Видимо, фокусник пользовался картами «уменьшенная модель», продающимися в комплекте с магическим ящиком. Во всяком случае, Гэрби работал именно с ними, так как они подходили по размеру для руки девятилетнего мальчика. То, что было видно, как поворачивается карта в его руке, не смущало Гэрби, это не существенная деталь.

На сцене Джебер Великий демонстрировал прокалывание семи карт одновременно, а это, как знал Гэрби по собственному опыту, требовало большой силы и гибкости пальцев. Одобрительно кивнув, Гэрби вспомнил, каков будет следующий номер программы, и тронул сидящую рядом мать за рукав:

— Мам, попроси у папы носовой платок.

Отвлекающий маневр был задуман и выполнен превосходно: мать еще только наклонялась к отцу, а Гэрби уже вскочил и бросился в проход.

Однажды Гэрби уже видел это представление и знал, что для выполнения следующего фокуса магу потребуется помощник из зала.

В прошлый раз Гэрби не повезло — он был десятым из желающих, поэтому сегодня постарался исключить все случайности. Возможно, мать и разрешила бы, а может быть, и нет. В вопросах такого рода не стоит полагаться на родителей, так как ход их мыслей непредсказуем. Поэтому он и устроил отвлекающий маневр с платком.

— …захочет подняться на сцену? — закончил фразу фокусник, а нога Гэрби уже стояла на первой ступеньке.

За спиной Гэрби раздавались разочарованные вздохи, когда он с улыбкой поднялся на сцену.

Фокус с тремя голубями был едва ли не единственным, секрет которого Гэрби никак не мог разгадать. Наверняка в ящике было потайное помещение. Но где? И если он разгадает этот трюк, когда будет держать ящик, то потом ему останется лишь собирать дань восхищения друзей. Конечно, Гэрби не собирался разоблачать мага, об этом не могло быть и речи. Он тоже был магом и знал, что такое профессиональная этика, так что коллега может быть спокоен за свои секреты.

С доверчивой улыбкой он поднял голову навстречу магу, однако улыбка угасла, и он невольно вздрогнул, встретившись глазами с фокусником. Вблизи Джебер Великий выглядел значительно старше и могущественней, чем из зала.

Ассистент вынес на подносе ящик с голубями. Гэрби, оторвав взгляд от фокусника, почувствовал себя свободнее и сосредоточился на поставленной задаче. Помощник хромал. На всякий случай наклонив голову, мальчик заглянул под поднос там ничего не было. Джебер взял ящик, а ассистент заковылял за кулисы. Может, он нарочно хромает, чтобы отвлечь на себя внимание?