Необходимо также обратить внимание на то, что в лагере нет дифференцированного подхода к военнопленным, не выясняется их социальное положение, не всегда изучаются захваченные у них фотографии, документы, могущие пролить свет на политическую физиономию военнопленного.

Режим, господствующий в лагерях для военнопленных, гуманный и мягкий. Но если такой режим допустим в отношении румынских и венгерских солдат, инстинктивно ненавидящих немецких фашистов, и рядовых немецких солдат, обманутых фашистами, то он недопустим в отношении фашистских бандитов, продолжающих в лагере вести себя так, как будто бы они были у себя дома. Нужно учесть, что эта порода фашистского отребья понимает только разговор силы и гуманное отношение к ним рассматривает как проявление слабости с нашей стороны.

Исходя из вышеизложенного, я считал бы целесообразным:

а) выделить в лагерях от остальной массы военнопленных фашистских офицеров, фельдфебелей, летчиков, громивших наши города и селения, членов штурмовых отрядов и гитлеровской партии и поставить их в такое положение, в каком находятся антифашисты в концентрационных лагерях в Германии;

б) в отношении немецких военнопленных, упорно защищающих свои фашистские порядки и свою злодейскую войну против СССР, отказываться от проявления излишней гуманности и обращаться с ними, как они этого заслуживают, ставя их в более тяжелое положение, чем других военнопленных;

в) на посты лагерных и барачных старост назначать тех рядовых солдат, которые проявили антифашистские настроения и доказали их на деле;

г) всякую попытку враждебной СССР агитации пресекать суровыми мерами военного времени в соответствии с советскими законами.

Д.Мануильский

15 августа 1941 г.

ЦА ФСБ России, ф.3, оп.8, д.189, л.561 (подлинник), 562-564 (копия).

Телефонограмма № 24-49 от 9.1.43 г. 20.00

П Р И К А З!

(объявить до роты включительно)

Последнее время русские предпринимают неоднократные попытки войти в соглашение с армейским командованием или нижестоящими подразделениями.

Что они хотят — ясно.

Различными обещаниями и заверениями сломить нашу волю к сопротивлению.

Все мы знаем, что нас ждет, если армия сложит оружие.

Большинству из нас грозит неминуемая смерть или от вражеской пули, или от голода и страданий в кошмарном сибирском плену.

Ясно одно — кто сдастся в плен, своих близких уже никогда не увидит.

Для нас остается — бороться до последнего патрона, несмотря на холод и голод.

Все предложения отклонены, а парламентеры прогнаны огнем.

И мы будем твердо продолжать начатое дело, пока им руководят.

Паулюс