Предметом настоящего учения является человеческая воля, и притом в плане отношения индивидуальной воли ко всеобщей. Как воля дух действует практически. Практический образ действий (Verhalten), посредством которого дух самопроизвольно вносит в свою неопределенность какое-нибудь определение или вместо определений, имеющихся в нем без его содействия, самопроизвольно устанавливает другие, нужно отличать от его теоретического образа действий.

Сознание, собственно говоря, – это отношение Я к какому-нибудь предмету, безразлично внутреннему или внешнему. Содержание наших знаний составляют отчасти предметы, которые мы познаем посредством чувственных восприятий, отчасти же предметы, основой которых является сам дух. Первые составляют чувственный, вторые умопостигаемый мир. Правовые, нравственные и религиозные понятия относятся к последнему.

Во взаимоотношениях с предметом Я бывает 1) пассивным, а предмет – причиной определений во мне. В этом случае имеющиеся во мне определенные _{8}представления появляются оттого, что непосредственно наличные предметы производят на меня какое-то впечатление. Это и есть теоретическое сознание. Выступает ли оно как воспринимающее, или как воображение, или как мыслящее, его содержание всегда является некоторым уже данным и наличным содержанием, причем в мышлении содержанием его является сущее, как таковое; 2) противоположным образом проявляет себя Я как практическое сознание, когда нужно, чтобы определения Я не оставались только определениями его представления и мышления, а сделались внешне существующими. Тут уже я определяю вещи, я являюсь причиной изменений данных предметов.

Практическая способность определяет себя, собственно говоря, внутренне, самопроизвольно. Содержание ее определений принадлежит ей, и она признает их своими. – Однако определения эти сперва являются только внутренними и, следовательно, отделены от реальности внешнего мира, нужно же, чтобы они стали внешними и реализовали себя. Последнее происходит посредством [практической] деятельности, именно благодаря ей внутренние практические определения и становятся внешними, т.е. получают внешнее существование. – С обратной стороны это можно рассматривать также и как такой процесс, в ходе которого некоторая внешняя наличность снимается и приводится в соответствие с внутренними определениями.

Само же внутреннее определение практического сознания – это либо [природное] побуждение, либо воля в собственном смысле слова. Упомянутое побуждение есть природное самоопределение, основанное на ограниченных чувствах и имеющее ограниченную цель, дальше которой оно не идет; другими словами, оно представляет собой несвободную, непосредственно определенную, низшую способность желания, следуя которой человек действует как природное существо. – _{9}За пределы [природного] побуждения человек выходит посредством рефлексии. Рефлектируя, он сравнивает такое побуждение не только со средствами его удовлетворения, но и средства эти, а также и сами побуждения как друг с другом, так и с целями своего существования. Когда же рефлексия окончена, он либо предается удовлетворению побуждения, либо останавливает удовлетворение и отказывается от него.

Воля в собственном смысле слова, или высшая способность желания, есть 1) чистая неопределенность Я. Как таковая, она не имеет ни ограничений, ни содержания, наличного непосредственно от природы, и по сути дела равнодушна ко всякой определенности; 2) в то же время я могу перейти к какой-то из определенностей и, сделав ту или другую из них своей, затем претворить ее в действительность.

Абстрактная свобода воли и заключается в указанной неопределенности, или, лучше сказать, равенстве Я самому себе, в каковой определение существует лишь постольку, поскольку воля сделала это определение своим, т.е. внесла его в себя; в то же время воля остается тут равной себе и в состоянии снова абстрагироваться от всякого определения. Хотя воле и могут извне предлагаться различные соблазны, побудительные причины, законы, но если человек им следует, то это происходит только тогда, когда сама воля, решившись на это, делает их своими. – Точно так же обстоит дело и с определениями низшей способности желания, т.е. с тем, что совершают, повинуясь природным побуждениям и склонностям.

Вина ложится на волю в том случае, если 1) определение этой воли только ею самой сделано своим, иначе говоря, если оно принадлежит ее намерению: я хочу; 2) если воля знает определения, какие создаются поступком, входящим в ее намерение, т.е. знает _{10}те определения, какие необходимо и непосредственно связаны с этим поступком.

Деяние – это, собственно говоря, произведенное изменение и произведенное определение наличного бытия. К поступку же относится только то, что из деяния входит в намерение, иначе говоря, было в сознании, то, следовательно, что воля признает своим.

Далее, свободная воля как свободная не связана с определенностью и единичностью, благодаря которым один индивид отличается от другого; напротив, она представляет собой всеобщую волю, и всякий отдельный человек, согласно его чистой воле, есть всеобщее существо.

Воля, правда, может вбирать в себя и делать своим разного рода внешнее, т.е. не вытекающее из ее сущности, содержание. Поступая так, она остается равной себе не по содержанию и сущности, а только по форме, а именно она сознает, что может сейчас же снова абстрагироваться от всякого содержания и восстановить свою чистоту. В этом смысле она представляет собой по сути дела лишь произвол.

Но чтобы воля была истинно и абсолютно свободной, то, чего она хочет, иначе говоря, ее содержание, не должно быть ничем иным, кроме нее самой. Она должна хотеть только внутри себя, и предметом ее должна быть только она сама. Чистая воля, следовательно, хочет не какого-то особенного содержания ради его особенности, а чтобы в своих действиях воля, как таковая, была свободной и получала бы свободу, другими словами, чтобы осуществлялась всеобщая воля.

Дальнейшее определение и развитие этого всеобщего принципа воли представляет собой учение о праве, долге и религии._{11}

[Нумерация этих пояснений не связана с нумерацией предыдущих параграфов.]

Предметы суть то особенное, что они собой представляют благодаря своему определению; чувственный предмет, например, благодаря своей фигуре, величине, тяжести, цвету, благодаря более или менее прочной связи своих частей, благодаря той цели, для которой он употребляется, и т.д. Если в представлении мы опускаем некоторые из таких определений предмета, то это называется абстрагированием. В результате остается менее определенный предмет, или, лучше сказать, абстрактный объект. Но если в представлении я беру только какое-то одно из таких определений, это тоже абстрактное представление. Предмет, оставленный в полноте его определений, называется конкретным предметом. Если я абстрагируюсь от всех определений, то у меня останется только представление о совершенно абстрактном объекте. Когда мы говорим «вещь», мы, хотя и подразумеваем нечто определенное, говорим о чем-то совершенно неопределенном, так как именно наша мысль и превращает действительную вещь в эту абстракцию голой вещи.