— Честно говоря, я ищу Джоан Стэнвик, — ответил Флетч.

— Миссис Стэнвик играет в теннис. На третьем корте. На балконе есть свободный столик. Вы позволите принести вам апельсиновый сок с водкой?

— Благодарю.

Флетч прошел к круглому столику. Зал украшали корзины цветов. Джоан Стэнвик играла с какой-то женщиной.

— Ваш сок, сэр. Записать его на счет Андервудов?

— Пожалуйста.

Половина корта находилась в тени, что затрудняло подачу. Флетч подумал, что в «Рэкетс-клабе» Джоан Стэнвик могла бы получить корт получше.

В теннисном павильоне еще не все сменили шорты на костюм, хотя время близилось к шести.

Джоан Коллинз Стэнвик играла профессионально, но без той страсти, что отличает чемпионов. Хорошо обученный, опытный игрок, она не вкладывала в игру душу. Она все умела и откровенно скучала.

Джоан выиграла сет, подошла к сетке, обменялась рукопожатием с соперницей и улыбнулась. Точно такая же улыбка появилась бы на ее лице и при проигрыше. Обе подхватили со скамейки свитера и пошли к павильону.

Флетч развернулся к входной двери.

Она здоровалась со многими, пожимала руки и улыбалась так же равнодушно, как и у сетки. Взгляд ее не сразу поймал Флетча.

Он встал.

Извинившись, она тут же направилась к нему.

— О, Джон. Я думала вы в Милуоки.

— В Монтане, — поправил ее Флетч.

— Да, конечно. В Монтане. — Она села за столик.

— Я как раз собирался на аэродром, но тут позвонил шеф и попросил задержаться еще на несколько дней. Появились новые клиенты.

— Почему вы не позвонили мне?

— Был занят с клиентами. — Флетч отпил из бакала. — Кроме того, я подумал, что мне лучше зайти во вторник.

— Почему во вторник?

— Потому что вы говорили, что по вторникам ваш муж приходит домой довольно рано.

Несмотря на загар, она заметно покраснела.

— Понятно.

— Разве вы не говорили, что вторники ваш муж оставляет для вас?

— Мне кажется, вы смеетесь надо мной, не так ли, Джон?

— Пытаюсь.

Джоан Стэнвик, не отрывая от него глаз, рассмеялась.

— Ну…

— Извините, я не могу предложить вам мартини.

— Вы задали гораздо больше вопросов, чем я могла бы ожидать от вас, Джон. И, более того, вы внимательно выслушали все ответы. Должно быть, вы мастер своего дела.

— Какого?

— В продаже мебели, конечно. Вы сами говорили об этом.

— Действительно, я специалист по краватям.

— Представьте, у меня как раз есть одна.

Кравать стояла посреди комнаты с окнами на бассейн. Джоан называла ее «раздевалкой», но это была настоящая спальня с большим шкафом, забитым теннисной амуницией, юбками, свитерами, вечерними туалетами и обувью.

Джоан объяснила, как пройти к ней. Когда Флетч постучался, она вышла из душа завернутая в большое полотенце.

Любовные ласки нравились Джоан Коллинз Стэнвик несколько больше, чем теннис. И здесь она была обучена и умела, но вновь без чемпионского огонька и игривой радости новичка.

— Это удивительно, Джон.

— Правда?

— Я имею в виду другое.

— Что именно?

— Твою фигуру

— По-моему, она неплохая. Мне, во всяком случае, нравится.

— Но ты ничего не заметил?

— А что я должен был заметить?

— В душе в Техасе?

— Я уже давно не мылся в техасском душе.

— Фигура Алана.

— Фигура Алана? А причем тут она?

— Она не отличается от твоей.

— То есть?

— Я хочу сказать, что ширина твоих плеч, длина спины, руки, бедра, ноги такие же, как у Алана.

— Твоего мужа?

— Да. Разве ты этого не замечал? Вы же мылись с ним в душе в Техасе. Форма головы… все.

— Неужели?

— Вы как будто не похожи. Ты — блондин, он — брюнет. Но фигуры у вас как две капли воды.

Она перекатилась на локти, разглядывая его рот.

— У тебя отличные зубы. Прямо как у Алана.

— Тебе нравятся?

— Держу пари, у тебя нет ни одной пломбы.

— Нет.

— И у него тоже.

— Как интересно.

— Теперь я могу поспорить, что ты обиделся.

— Ничуть.

— Наверное, невежливо сравнивать тебя с моим мужем.

— Мне представляется это интересным.

— А про себя думаешь: «Эта дама увлеклась мной только потому, что у меня такая же фигура, как у ее мужа». Сознайся.

— Да. Я оскорблен до глубины души.

— Я не хотела обижать тебя.

— Сейчас расплачусь.

— Пожалуйста, не плачь.

— Я уже умираю от разбитого сердца.

— О, не умирай. Только не здесь.

— Почему?

— Потому то придется вывозить твое тело. А я никогда не смогу выговорить твою фамилию. Меня это раздражает.

— Тебя раздражает пребывание в одной постели с мужчиной, фамилию которого ты не можешь выговорить?

— Допустим, ты умрешь и тебя придется увезти. Что я скажу людям? Его зовут Джон, давний друг нашей семьи, только не спрашивайте, как его фамилия. Повтори ее мне, Джон.

— Заманауинкералески.

— О боже, ну и фамилия. Заманауинк… повтори ее снова.

— Заманауинкералески.

— И с такой фамилией ты смог жениться?

— Да. Теперь на земле бегают трое маленьких Заманауинкералески.

— А как ее девичья фамилия? Твоей жены?

— Флетчер.

— Какая милая фамилиия. Ну почему она стала Заманабанги…

— Заманауинкералески. Куда экстравагантнее, чем Флетчер.

— Настолько экстравагантно, что никто не может выговорить такую фамилию. Она что, польская?

— Румынская.

— Не понимаю, в чем разница.

— Это знают только поляки ии румыны.

— Так в чем же?

— Тебя интересует, чем отличаются поляки от румын? Они по-разному любят женщин.

— О?

— Польский стиль мы уже попробовали. Теперь я покажу тебе румынский.

— Люббовь по-польски мне понравилась.

— Но ты еще не знаешь, что такое любовь по-румынски.

— А почему мы не начали с нее?

— Я думал, ты еще не готова.

— Теперь я готова.

Часы показывали половину девятого.

Через сорок восемь часов Флетчер должен был убить ее мужа.

Среда. Утро. Флетчеру совсем не хотелось, чтобы полиция засекла его. Каммингс наверняка приказал задержать журналиста, появись тот в городе. Похоже, начальник полиции боится расследования. Но он может осложнить Флетчу жизнь. В его комнате найдены героин и марихуана. Он ударил трех полицейских. Поэтому Флетч очень и очень осторожен.

В джинсах, без рубашки и босиком, он сразу же после восхода солнца начал поиски Гамми.

Без четверти девять Джули сказала ему, что видела Гамми в фургончике, «фольксваген», припаркованном на Главной улице.

Флетч нашел расписанный цветами фургон и притаился в ближайшем подъезде.

Гамми появился без двадцати десять. Дожидаясь его, Флетч насчитал пять патрульных машин, проследовавших по Главной улице.

Флетч подошел, когда Гамми уже открыл дверцу.

— Поедем ко мне, Гамми. Мне надо поговорить с тобой.

Прыщавое лицо Гамми перекосила гримаса.

— Поедем, Гамми. Нам надо поговорить. О Бобби.

— …

— Бобби умерла, Гамми, — сказал Флетч, когда они вошли в комнату.

— О! — выдохнул Гамми.

Флетч ударил его кулаком в лицо.

Голова Гамми откинулась назад, длинные волосы свалились на лицо. Но он не упал. Его глаза наполнились слезами. Похоже, раньше его никогда не били.

— Я сказал, Бобби умерла, и одного «О!» недостаточно. Ее убил ты. И ты это знаешь.

Гамми шагнул к двери.

— У меня плохие новости, Гамми. Смерть Бобби означает расследование. Толстяк Сэм согласился стать свидетелем обвинения.

— Брехня.

— Он дал мне писменные показания и признал, что наркотики поступают к нему от начальника полиции Грехэма Каммингса. В его показаниях есть все, включая твою гавайскую рубашку. Он написал, что наркотики продаешь ты. А он лишь хранит их у себя.

Подросток остановился, не дойдя до двери. Его глаза широко раскрылись.

— Я никогда не торговал наркотиками. Я лишь приносил их.