— У тебя есть оружие, — холодно сказал Флинт, — а на стойке — выпивка. Выбирай, что тебе по душе.

С трудом поднявшись на ноги, юнец повернулся спиной к Флинту и с минуту стоял, покачиваясь. Затем сделал шаг к стойке и взял стакан.

Допив виски, все четверо вышли, сели на лошадей и уехали.

Серный Том уложил припасы в мешок.

— Вы, видать, не любите медлить?

Джим Флинт оглянулся на него.

— У меня есть преимущество, — спокойно ответил он, — потому что мне на все наплевать.

Подняв мешок, он отнес его к кобыле. От четверых и след простыл. Он погрузил поклажу и сел верхом. Старой кобыле придется нелегко, но она в хорошей форме, к тому же он не собирается погонять ее. Флинт совсем не был уверен, что четверо всадников не следят за ним. Он направился на запад, оставив огромную равнину Сент-Огастин-Плейнз слева. Держась поближе к горам, он неожиданно свернул в каньон Паттерсона, затем по узкой индейской тропе поехал через холмы к каньону Мангас. Несколько раз он останавливался и прислушивался. Прежде чем спуститься в Мангас, он некоторое время осматривал местность. На другой стороне каньона в балке он увидел рощу и несколько минут наблюдал за ней. Затем спустился с горы, пересек тропу и, обогнув огромный валун, обнаружил балку, поросшую соснами, где мог спокойно и в безопасности развести костер.

Едва он остановился, как на него обрушилась боль, и он согнулся в приступе жестокой тошноты. Флинт упал на колени и некоторое время стоял так, опустив голову, стараясь не стонать. Когда боль наконец немного отпустила, он встал, разгрузил и расседлал кобылу и пустил ее пастись.

Он развел маленький костер и подогрел банку бобов. Ел прямо из банки, и боль стала утихать. Он подумал о Нью-Йорке, о той, прежней, жизни. Она казалась такой далекой.

Две недели его запланированного отсутствия прошли, и теперь поползут слухи о его исчезновении. Лотти со своим отцом будет счастлива и немедленно побежит в банк. Ему приятно было представить их ужас, когда они обнаружат действительное состояние дел.

Флинт ощутил, как дрожит земля от стука копыт, за несколько секунд до того, как услышал приближающийся лошадиный топот. Он схватил винтовку и скользнул в темноту.

Лошадь сошла с тропы в каньон и направилась в сторону его лагеря. Она появилась неожиданно, встав около костра с настороженно поднятыми ушами.

Наездник склонился к холке, и Флинт увидел, что руки его привязаны к луке седла.

Разрезав веревки, он снял человека с седла и перенес его к костру. Затем привязал его лошадь и вернулся.

Человек оказался коренастым, мощного сложения, лет пятидесяти. На нем был изрядно запыленный черный костюм из плотной шерсти и не менее запыленные ковбойские сапоги, по которым, однако, было заметно, что их недавно чистили. Подкладка сюртука и рубашка затвердели от запекшейся крови, но мужчина был жив.

Флинт сорвал с него окровавленную рубашку. Пуля прошла сбоку навылет и, судя по всему, задела легкое. Когда он начал смывать кровь, обнаружилось второе и третье выходные отверстия.

Вторая пуля прошила бицепс, вошла в верхнюю часть грудной клетки и вышла сзади. Третья попала чуть ниже. Все три ранения — на левой стороне.

Раненый что-то неразборчиво пробормотал. Флинт обыскал его и нашел письмо, адресованное Эду Флинну на ранчо «Кейбар». «Кейбар». Ранчо, где работал Геддис.

Все выходные отверстия лежали ниже входных. Тот, кто стрелял, находился выше всадника, а это означало, что в него стреляли сверху из засады. Следовательно, стрелявшим мог быть Бакдан.

Винтовка раненого оказалась чистой, а из револьвера он выстрелил четыре раза. Флинн оборонялся и отстреливался. Осмотрев его, Флинт предположил, что ранили его вчера. Значит, раненый сам привязал руки к седлу, чтобы не упасть, когда лошадь будет искать дорогу домой.

Джим Флинт вынул из костра ветки, оставив только угли, вскипятил воду, промыл раны и заставил человека проглотить несколько ложек бульона.

Ночью Флинт слышал, как по тропе, ведущей в Хорс-Спрингс, дважды проезжали всадники. На рассвете он снова напоил раненого бульоном и сам немного поел.

Судя по карте, он находился по меньшей мере в тридцати милях от ранчо «Кейбар». Поездка должна была занять много часов, так как по дороге ему придется смотреть за раненым. В любую минуту им грозила опасность нежелательных встреч с людьми Болдуина, однако он не мог бросить человека в бессознательном состоянии. Флинн нуждался в уходе и лекарствах, которых не было. Жизнь раненого зависела от Флинта.

Он проехал всего несколько миль, когда увидел приближающихся всадников. Вдалеке на горизонте скакали трое, а совсем близко из лощины выехали четверо. Те четверо, которые встретились ему в Хорс-Спрингс.

Флинт снял кожаный ремешок, удерживающий револьвер в кобуре, и поправил второй револьвер за поясом. Бежать не имело смысла, да он и не собирался этого делать. Они приближались с явным намерением остановить его. Им нужна была стычка и мертвый Флинн. Один из них укладывал в седельную сумку бинокль.

У Флинта оставалось единственное преимущество — смелость. Он развернул кобылу и поехал прямо на них.

Длинноволосый юнец, которого он ударил, усмехался во весь рот.

— Опять ты? Наконец-то! Я ждал этой встречи.

Его вдруг озарило, что эти люди хотят убить его вместе с Флинном. Флинта окатило яростью, она почти ослепила его, но потом исчезла, оставив голову холодной, трезвой.

— Смотри, как бы она не оказалась для тебя последней, — резко ответил он и заставил кобылу шагнуть ближе. — Ладно, какого черта вам надо?

Его безрассудство привело всех четверых в замешательство. Ведь они были так уверены, что владеют ситуацией. Он заметил, что длинноволосый потихоньку смещается в сторону, а человек постарше положил ладонь поближе к револьверу. Только мексиканец не пошевелился, внимательно и выжидающе глядя на Флинта.

— Не такой уж ты крутой. — Юнец хотел выделиться и показать свою храбрость. — Мы убьем и тебя, и его.

Они только заговорили об убийстве, а он уже ответил, не оставив им ни малейшего шанса. Он выстрелил длинноволосому в живот.

Они не были готовы к такому повороту событий, думая, что Флинт попытается уладить дело разговорами. Они ждали слов, а получили свинец. Он выхватил револьвер и выстрелил так быстро, что никто из них не успел даже пошевелиться.

Длинноволосый юнец с минуту сидел не двигаясь, затем соскользнул с седла и с глухим стуком упал на землю.

Флинт посмотрел на остальных сквозь пороховой дым.

— Ну, кто следующий?

Мексиканец не отвел глаза, но приподнял руки и, тронув лошадь, попятился.

Двое других продолжали сидеть, глядя на Флинта. Никто из них не испытывал страха, включая мексиканца, но он единственный, подумал Флинт, правильно оценил обстановку. Упавший жалобно, как ребенок, застонал.

— Я знаю, зачем вы здесь, и, поверьте моему слову, вы ввязались не в свое дело. На вашем месте я бы убрался отсюда. — Флинт качнул головой в сторону упавшего. — Вы ему уже не поможете, но попытайтесь. А после похорон убирайтесь прочь.

К ним приближалась другая группа всадников, и Флинт поехал навстречу, ведя лошадь Флинна на поводу. Подскакали двое мужчин и девушка. Один из них — Пит Геддис, чей силуэт на фоне вспыхнувшей спички он запомнил, другой — молодой мексиканец.

Он остановился, поджидая их, и заметил, что взгляд Пита Геддиса задержался на клейме кобылы. Когда Геддис поднял глаза, Флинта ошеломило их выражение. Лицо ковбоя побелело, несмотря на продубленную ветром и солнцем кожу.

Нэнси Керриган мигом очутилась возле раненого.

— Эд! Эд! Что с тобой?

— Его лошадь пришла ко мне в лагерь. Я сделал все, что мог, но он в тяжелом состоянии.

Она взглянула на Флинта и поняла, что видит его не в первый раз.

— Я вас знаю, — сказала она. — Я…

— Мы никогда не встречались, — резко оборвал он. — Лучше помогите этому человеку. Ему нужен врач.