Экран очистился, и "Ричардс" не пропал!

– А теперь пришел наш черед, – пробормотал Алекс, давая команду на подрыв "Кали".

Шестьдесят мегатонн развалили эсминец пополам. Центральная его часть вообще перестала существовать, превратившись в облако радиоактивного пара. Корма, сыпя искрами из дюз, полетела куда-то в сторону. Остаток носа по тангенциальной орбите пронесся мимо "Гэмбла".

– "Ричардс"... "Ричардс"... Говорит "Гэмбл"... Прием.

В ответ – тишина.

– Говорит "Гэмбл". Вы меня слышите?

Фосс заметил, как заморгал сигнал резервного приемника.

– Сэр... На "Ричардсе" работает скафандровый передатчик.

Он изменил частоту приема.

– ...ворит "Ричардс". Повторяю, говорит "Ричардс". Это был голос Тапии.

– Говорит "Гэмбл". Эсминец уничтожен. Сообщите ваше состояние. Прием.

– Говорит "Ричарде". Семеро убиты. Трое ранены. Командование у первого помощника.

– Говорит "Гэмбл". Идем на стыковку. Готовьтесь к переходу.

– Категорически возражаем, – быстро сказала Тапия. – Главный люк разрушен. Запасной недоступен. Юкава может взорваться с минуты на минуту. Держитесь от нас подальше, "Гэмбл".

– "Ричардс"... Это "Гэмбл". У вас все выжившие в скафандрах?

– Ответ утвердительный.

– Вы сумеете добраться до смотрового люка "Кали"?

С неисправной пусковой установкой громадная труба в центре такшипа, естественно, пустовала.

– Возможно.

– Вы сумеете открыть внешний люк?

– У нас нет инструментов.

– Открывалка уже в пути, – сказал Стэн и отключил микрофон. – Давай, Алекс.

Переведя управление на "Фокс", Килгур нажал кнопку запуска. Крошечная зенитная ракета рванулась вперед, и Алексу пришлось, сбрасывая скорость, по крутой дуге возвращать ее обратно.

– Ну, сейчас попробуем, – сказал он, посылая ракету в нос "Ричардса". Даже с заблокированной боеголовкой "Фокс" вырвал добрый метр корабельной обшивки.

– Из меня вышел бы неплохой нейрохирург, – с гордостью оглянулся на друга Алекс.

– Выходите, – сказал Стэн в микрофон. Пять закованных в скафандры фигур выплыли через пробоину. Стэну потребовалось всего несколько секунд, чтобы "Гэмбл" завис рядом. Мак-Кой уже надел скафандр и выбрался на обшивку. Он взмахнул магнитным лассо, и первый из спасшихся оказался в шлюзе "Гэмбла".

Минуту спустя Стэн уже вел свой такшип прочь. То, насколько далеко им удалось улететь прежде, чем взорвались Юкавы "Ричардса", зависело потом от того, насколько доверчивые попадались слушатели и сколько рассказчик успел пропустить стаканчиков.

Пятерых спасенных приняли на борт. Стэн лично снял скафандр с Тапии и отнес ее в свою собственную кабину. Он старался помочь ей, сам себя убеждал Стэн, потому что Тапия очень способный офицер и отличный друг. При этом сам себе он не верил ни на грош. Впрочем, что это меняло?

"Гэмблу" следовало возвращаться на Кавите. Без своего главного оружия такшипу в космосе делать было нечего.

Короче, оставалось только прорваться сквозь блокаду таанцев, найти укромное местечко, приземлиться и спрятать корабль так, чтобы его никто не нашел.

«Не будет никаких проблем»,– отчаянно надеялся Стэн.

"Гэмблу" всегда сопутствовала удача.

Удача оставила такшип на высоте восьми миль над поверхностью Кавите. Звено из шести таанских перехватчиков взяло "Гэмбла" в оборот. Стэн пытался уйти обратно в космос, но бортовой компьютер показал сразу три эсминца, готовых отрезать имперскому кораблю путь к спасению.

А в атмосфере скорость и маневренность были на стороне перехватчиков. Уже не надеясь удрать, Стэн бросил такшип в крутое пике.

Пока перехватчики не подошли на дистанцию прицельного запуска, Килгур успел выпустить по ним трех "Фоксов". Он сбил двух таанцев, но потом остальные дружно открыли огонь. На кормовом экране Стэн прекрасно видел крошечные серебряные вспышки под главными крыльями перехватчиков.

– Вижу семь... нет, восемь запусков... – голос Фосса дрожал. – Время до контакта...

Три ракеты попали в такшип. Стэн услышал громовые удары, увидел пламя, полыхнувшее из-под контрольного пульта, заметил внизу укутанные туманом белые горы. В следующий миг экран ослеп. А потом отказало ручное управление.

Командир звена вывел свой перехватчик из пике. Он проследил, как объятый пламенем имперский такшип исчез в тумане, и отдал приказ о возвращении на материнский корабль.

Сегодня у него выдался хороший день. Его звено сожгло пять... нет, теперь уже шесть имперцев. По такому случаю он решил выдать экипажам двойную норму алкоголя.

Вечный Император размышлял над тем, как бы поточнее описать свое настроение. Злость? Нет – недостаточно сильно. Ярость? Нет – внешне его эмоции никак не проявлялись. Во всяком случае, он на это надеялся. Стандартный галактический тут помочь не мог. Император мысленно перебрал более экзотические языки, выученные у самых разных существ. Да, вот оно. Матанское слово "к'лур". В вольном переводе оно означает чувство, в равной части состоящее из беспокойства, горя, ненависти и злости. Причем только такое, при котором в полной мере сохраняется ясность мысли и способность мгновенно принимать решения, а также готовность эти решения выполнять.

Император подобрал удачное слово для своего настроения, но легче ему от этого не стало. Большей частью он злился на самого себя. Он здорово просчитался в том, когда таанцы будут готовы к войне, ошибся в оценке своих собственных сил и в том, насколько "верными" окажутся его союзники.

А еще это дурацкое ожидание перед Дворцом спорта, у входа в который стоят суровые престарелые часовые с палицами в руках. В их возрасте и поднять-то дубины тяжело, не то что ими размахивать. Ходишь тут взад-вперед, ждешь и ничего не поделаешь.

И снова в этом ожидании виноват только он сам.

Вечный Император заготовил для себя много путей отступления. Если даже будет разрушен командный, центр под замком, на дюжине миров существовали резервные центры: запасное оборудование, банки данных, персонал.

Только одно Император не учел. Или цинично не захотел учитывать.

Он не построил запасного здания Парламента.

Возможно, Император втайне надеялся, что, если основное здание будет разрушено, вместе с ним погибнет и основная масса законодателей. Тех самых, кого он ненавидел лютой ненавистью. Но здание, спасенное рукотворной горой, практически не пострадало. Оно стояло, как и прежде, целое, хотя и слегка радиоактивное. В момент взрыва в нем находилась жалкая горстка депутатов.

Пока здание Парламента не дезактивируют, сей почтенный орган перебрался в один из Дворцов спорта.

Это еще не объясняло, почему Вечный Император был вынужден ждать под дверью.

Властитель, если уж на то пошло, сам накликал на себя эту беду. Он полагал, что народ имеет право на зрелища. И пример здесь должно подавать правительство. Вот поэтому он и позаимствовал древний обычай одного из старых, еще с Терры, государств.

По теории. Вечный Император мог войти в Парламент только с разрешения большинства. Это означало, что церемониальная стража загородит ему дорогу. Он, как Император, потребует освободить проход. И получит отказ. Он потребует пропустить его по праву сильного. И снова получит отказ. Только после третьего, вежливого прошения, ему дозволят войти внутрь. И вся эта дерьмовая процедура совершалась с бесконечными цветистыми речами и дурацкими приплясываниями.

Император, разумеется, всячески избегал появляться в Парламенте. Лишь пару раз в году ему приходилось совершать ритуал на глазах иллюзокамер. Это было красиво!.. Настоящая работа, конечно, велась во дворце.