— Я не могу поверить, Франка, что всё это вы находите в кондитерской лавке! — сеньора Таволино завидует и от этого злится. — И что такого особенного в этом Штраусе?

— Если бы вы бывали в кондитерской лавке, Карла, вы бы заметили надпись слева от входа: "Кто хочет стать настоящим музыкантом, тот должен уметь сочинять музыку даже к меню", — сеньора Варэзи поднимает пальчик. — Это Штраус сказал!

Зайцы дружно кивают головами.

— Что сегодня дают в кондитерской лавке? — как бы между прочим, спрашивает сеньора Таволино.

— О, сегодня — ваниль и какао! — улыбается сеньора Варэзи, — Светлое и тёмное, радостное и грустное… Мороженое в тонком хрустящей стаканчике. Нежные бисквиты с сахарной пудрой. Какие сочетания! Это Верди, бесспорно! Аида и Радамес, любовь и ревность, фараоны и пленники. А какие арфы, какие литавры! Скрипки в начале, скрипки в конце… «Прощай, земля»…

Сеньора Варэзи всплакнула.

— А вчера, представляете, было луковое печенье, — вдруг улыбается она. — Карла, как пахнет английский перец в тесте! Это симфоническая поэма Листа! Его аллегро деревянных духовых, задумчивая виолончель, тревожные валторны в предчувствии бури, героический марш трубы. И как апофеоз — перезвон колоколов в финале!

«Франка Варэзи тронулась! Определённо!» — думает сеньора Таволино, но вслух говорит:

— Отчего бы мне не пойти завтра с вами, дорогая?

— И нам отчего бы! И нам! — радуются зайцы.

— Ах, Массимо, утром в кондитерской лавке были гречневые пряники! — говорит сеньора Варэзи. — О, пряники — это Шуберт! Его «Прекрасная мельничиха»… Вы помните, мой дорогой? Там ещё был Мельник, который разговаривал с ручьём!

Сеньор Варэзи сегодня снится ей в сером льняном костюме и широкополой соломенной шляпе.

— С трудом, Франка, с трудом, — вздыхает он и присаживается на край кровати. — Но я прекрасно помню шоколадное печенье!

— Завтра Карла идёт со мной в кондитерскую, — говорит сеньора Варэзи. — Я так волнуюсь, что ей может там не понравится.

Сеньор Массимо целует жену в щёку.

— Глупенькая моя Франка, — говорит он, — придумайте Карлу так, чтобы ей понравилось. К тому же, она всегда может рассчитывать на чашечку капучино.

— Вот за что я вас люблю, Массимо, так это за то, что вы самый умный и находчивый! — говорит сеньора Варэзи и немедленно просыпается.

— А я говорю вам, что марципаны — это Шопен! — сеньора Таволино приплясывает перед зеркалом, — Это его фортепианные миниатюры! Ах, эти мазурки, полонезы… эти танцующие нотки…

— Марципаны — это «Карнавал» Шумана! — возражает ей сеньора Варэзи. — Разве вы не слышите, Карла, этот капризный прихотливый ритм, эту небрежную изящность?

— Хорошо, а что вы скажете про розовый зефир? — Карла откидывает локон и вызывающе смотрит на сеньору Варэзи.

Та на минутку задумывается и говорит:

— Это просто! Это Моцарт!

— Да, менуэты, — неохотно соглашается Карла, — но завтра мы ещё посмотрим, кто прав!

«Я сойду с ума, — думает Миччола, свернувшись в кресле. — Теперь я точно сойду с ума!»

Но вслух говорит:

— Сеньоры, надеюсь, вы не забыли купить бедной кошке немного бекона?

— Кстати, Франка, — оживляется сеньора Таволино, — а бекон — это, по-вашему, что?

Обе надолго задумываются.

Садовые мыши сидят на краю клумбы и прислушиваются к разговорам на веранде.

— Странные они тут, — говорит одна мышь.

— Нормальные, — отвечает вторая.

— Нет, не нормальные! — настаивает первая.

Вторая мышь пожимает плечами.

— Не знаю, как ты, — говорит первая, — а я отказываюсь это понимать!

— Что именно?

— Почему при таком тонком вкусе и такой любви к кондитерским изделиям они неизменно покупают одно шоколадное печенье?..

Из окна показывается Миччола.

— Ещё не хватало, чтобы они тащили в дом весь симфонический оркестр! — говорит она.

Шоколадное печенье вздыхает и задумывается.

©Feina (http://feina.ru/)

Когда в пять лет Франка решила впервые вымести пыль из-под своей кроватки, она обнаружила там несколько махровых носочков разного цвета, восемь карандашей, две открытки, пять кубиков, мамину заколку, игрушечные часики, двадцать три страха и двух говорящих зайцев.

Франка всё сложила в коробку и решила не открывать до того времени, пока не вырастет.

Теперь коробку найти не может никто, включая Франку.

Зайцы знать ничего не знают, а страхи по ночам заглядывают в окна, но заходить боятся.

С тех пор Франка ничего не откладывает на потом.

Когда в семь лет Франка решила впервые прополоть мамины жёлтые петунии, садовым мышам стало негде жить, и они ушли к соседям.

Соседи подали на родителей Франки в суд, но доказать ничего не смогли. Присяжные заседатели не поверили в жёлтые петунии.

Между тем Франка была наказана и сидела неделю дома без шоколадного печенья.

С тех пор она знает, что кто-то всё равно должен быть наказан.

Когда в десять лет Франка решила впервые вымыть окно на веранде, у неё закружилась голова, и она чуть не упала с подоконника.

— Наверное, так чувствуют себя все влюблённые, — подумала Франка.

С тех пор, когда Франке хочется почувствовать себя влюблённой, она моет окна.

Поэтому в доме сеньоров Варэзи никогда не бывает грязных окон.

Когда для выпускного бала Франка решила погладить своё платье, она попутно погладила двух зайцев, соседскую кошку с четырьмя котятами, одну уличную собаку, куклу Карлу, троих младенцев в большой коляске, табун белых лошадей и своё отражение в зеркале.

— Нельзя отказать себе в удовольствии заняться глажкой, — думала Франка, — даже когда утюг в починке!

С тех пор Франка прекрасно обходится без утюга.

Франка очень любила стирать занавески. Но не умела. Зато умела мыть посуду. Но не любила.

Поэтому она не делала ни того, ни другого.

Франке нравилось вышивать крестиком, но не получалось. Зато получалось чистить картошку, но не нравилось.

Поэтому она не делала ни того, ни другого.

Её мир был вполне гармоничен.

Когда Франка решила пришить кружева на платье своей новой куклы, она пришила куклу к одеялу, одеяло к занавеске, занавеску к сумке, сумку к зонтику, зонтик к зайцу, зайца к другому зайцу.

Два дня все только тем и занимались, что распутывали нитки.

С тех пор Франка больше не занимается шитьём, куклы носят платья без кружев, а зайцы боятся иголок и ниток.

Когда Франка решила однажды испечь шоколадное печенье, как у кондитера в лавке, она перепачкала всю посуду, засыпала мукой всю кухню, разбила на пол два яйца, пролила литр молока и намесила теста размером с кулачок.