"Интересно, все бледнолицые такие заторможенные или только он? — подумала Голубая Ящерица. — Пора брать инициативу в свои руки, иначе, боюсь, в этом деле даже бог-ягуар мне не поможет".

Девушка встала с кресла и, сделав несколько шагов к циркачу, зашаталась, испустив глубокий, раздирающий душу стон.

— Что с тобой? Тебе плохо? — всполошился циркач, бросаясь к ней.

Голубая Ящерица в изнеможении закрыла лицо руками.

— Голова кружится! Кажется, я умираю, — слабым голосом прошептала она, точно рассчитанным движением падая в объятия пошатнувшегося под ее тяжестью Володи.

— О господи! Только не это! — ужаснулся циркач.

Подняв индианку на руки, он понес ее к кровати.

Руки девушки цепко обвились вокруг его шеи и потянули его вперед. Потеряв равновесие, Володя упал на кровать вместе с ней.

— Побудь со мной! Мне так страшно! — прошептала Голубая Ящерица, всем телом прижимаясь к Володе.

— Не бойся! Я с тобой! — мужественно ответил циркач.

Гел-Мэлси на миг забыла о золотой статуе и опасности, угрожающей Чёрному Дракону. Она замерла на месте, с восторженным любопытством наблюдая за разворачивающейся перед ней сценой.

Перепуганный Вин-Чун бросился было к кровати с намерением сделать умирающей искусственное дыхание, но Дэзи репьём вцепилась ему в хвост, отчаянно тормозя всеми четырьмя лапами.

— Ты что, с луны свалился? — сквозь зубы прошипела она. — Не понимаешь, что происходит?

— Что происходит? Ей плохо! — недоумённо прошептал не искушенный в любовных хитростях барсук.

Он мог бы и не шептать. Голубая Ящерица и Володя все равно не услышали бы его. В этот момент они не обратили бы внимания даже на пушечную канонаду.

— Pазве может детектив быть таким наивным? — выпустив из зубов барсучий хвост, укоризненно покачала головой Дэзи.

— А что, она притворяется? — не сразу поверил Вин-Чун, до глубины души потрясённый первым в его жизни свидетельством женского коварства.

— В любви и на войне все средства хороши, — сказала белая собачка и кокетливо поправила чёлку.

— По счёту "три" выбиваем дверь, — прошептал Нетцалькойотль. — Pаз, два, три!

Грохот сорвавшейся с петель двери подействовал на обнявшуюся парочку, как ушат холодной воды.

Оторвавшись друг от друга, девушка и циркач сели на кровати, с ужасом глядя на шестерых странно одетых, покрытых татуировками мордоворотов, вооружённых пистолетами, навахами[14] и кастетами.

Дэзи юркнула под шкаф. Голубая Ящерица отчаянно завизжала.

Один из налётчиков что-то яростно закричал по-испански, тыча в них дулом пистолета.

Даже не зная языка, Володя понял, чего от них хотят.

— Молчи! Не дёргайся, — сказал он Голубой Ящерице, зажимая ей рот рукой.

У расположенного под кроватью Дюпура входа в крысиную нору Вивекасвати нетерпеливо ждал возвращения Чанга.

— Что с тобой? — изумленно вытаращился он, увидев крысиного босса, вылезающего из норы с раскрытой оскаленной пастью.

Чанг сделал жест лапой, означающий, что всё в порядке.

"Неужто это крысиное бешенство?" — с ужасом подумала бандикота, когда Чанг, стрелой выскочив из-под кровати, вцепился в лодыжку Мортимеру Дюпуру, а затем, не дав никому опомниться, потёрся зубами о переднюю лапу и укусил Кортеса.

Ловко увернувшись от ботинка Бальдомеро, крысиный босс снова потёрся резцами о лапу и на сей раз вонзил зубы в ногу привязанного уже не к кровати, а к стулу пилота. От боли пилот дернулся и свалился на пол вместе со стулом. Выполнивший свою задачу Чанг юркнул под кровать.

— За мной! Скорее! — крикнул он Вивекасвати и прыгнул в крысиную нору.

Дюпур и Кортес схватились за кровать с двух сторон и отбросили ее в сторону, слегка защемив при этом заднюю лапку влезающей в отверстие бандикоты.

— Зачем ты это сделал? — потирая пострадавшую конечность, спросила бенгальская крыса. — Они чуть не пришибли меня!

— Сейчас увидишь, — ответил Чанг, с гордым видом расправляя усы.

— Святой Будда! Да ты убил их! — ужаснулся Вивекасвати, когда спустя полминуты трое мужчин после непродолжительных конвульсий затихли на полу. — Как ты это сделал?

— Это "Шёпот безмолвия" — китайский парализующий яд, — с важным видом объяснил крысиный босс. — Эти типы обездвижены примерно на час, потом они придут в себя. Помоги мне вытащить ключ из замочной скважины. Отнесем его Черному Дракону, чтобы он мог открыть дверь. В нору ему не протиснуться.

— Проклятие! — выругалась Легкокрылая Выпь, когда грузовик, чихая и захлёбываясь, замер на подъёме и, изнеможённо заурчав, заглох.

— Почему Быстрая Телега Бледнолицых остановилась? — нетерпеливо спросил Сын Водосвинки. — Мы должны спешить. Моя дочь в опасности.

— Понятия не имею, — пожала плечами Легкокрылая Выпь, безуспешно поворачивая ключ в замке зажигания. — Видимо, что-то с ней не так.

— Об этом и сам догадался! — ядовито ответил вождь. — Сделай же что-нибудь!

— Что, интересно, я могу сделать?

— То, что в таких случаях делают бледнолицые. Это ведь ты у нас специалист по Быстрым Телегам.

Индианка выбралась из машины и, немного повозившись, открыла капот. Белые облака пара, вырвавшиеся из мотора, заставили её отшатнуться.

— Дьяволы! Дьяволы бледнолицых вырвались на свободу! — завизжал, потрясая в воздухе сжатыми кулаками, с трудом выбравшийся из кузова колдун.

Его укачало. Морщинистая бронзовая кожа Изогнутого Копыта радовала взор нежным зеленоватым оттенком. И без того несладкий характер колдуна приобрёл острый привкус перебродившего уксуса.

Индейцы один за другим выпрыгивали из грузовика. Покачивая головами и цокая языками, они окружили Легкокрылую Выпь, растерянно наблюдающую за вулканической деятельностью перегревшегося мотора. Индейцы были напуганы, восхищены и сбиты с толку одновременно. За последние часы они повидали больше удивительных и невероятных вещей, чем за всю свою жизнь.

— Люди пипиль! — в истерическими интонациями в голосе воззвал к народу колдун. — Вспомните о наших предках! Вспомните о наших богах! Вспомните о нашем законе! Не позволяйте Сыну Водосвинки втоптать в грязь наши идеалы и уничтожить нас в угоду недостойной женщине и бледнолицым дьяволам, уже отнявшим жизнь нашего брата Могучей Черепахи!

Легкокрылая Выпь, оторвавшись от созерцания мотора, упёрла руки в бока и, презрительно сплюнув в дорожную пыль, угрожающе двинулась к колдуну.

— Это ты меня назвал недостойной женщиной? — поинтересовалась она, оскалившись, как разъярённая выдра.

Колдун опасливо попятился. Гордость не позволяла ему взять свои слова обратно.

Индейцы пипиль возбуждённо загалдели, радостно предчувствуя новое развлечение.

— Ты, убогий недомерок, — продолжала, всё более впадая в патетический тон, служанка. — Ты, недоношенное отродье вонючего древесного муравьеда, осмелился бросить вызов мне, Легкокрылой Выпи, колдунье и троюродной сестре лучшего и достойнейшего из вождей пипиль!

Сын Водосвинки слегка покраснел и смущенно отвёл глаза в сторону.

— Повторяю, я колдунья! — ударила себя кулаком в грудь Легкокрылая Выпь. — Мне ведом не только мир пипиль и мир духов, но и мир бледнолицых. Я не хотела об этом говорить до тех пор, пока мы не найдём Голубую Ящерицу и бога-ягуара, но меня вынудили. Так вот! Сын Водосвинки и я, мы собираемся пожениться! Я вновь присоединюсь к племени.

Изогнутое Копыто икнул, сделал шаг назад и, споткнувшись, упал на дорогу. Он знал, что сейчас скажет Легкокрылая Выпь.

— Племени не нужны два колдуна! Племени ни к чему старый злобный сморчок! Я — та, кто ведёт вас к богу-ягуару. Пусть люди пипиль сделают свой выбор здесь и сейчас! — воздев руки к небу, возгласила служанка.