В этой сложнейшей обстановке Сталин не растерялся, проявил твердость и нашел выход. Здесь впервые проявляется его способность мыслить в оперативно-стратегических масштабах.

Находившиеся в те дни рядом со Сталиным в салон-вагоне вспоминают, что Сталин был возбужден гораздо более обычного, почти не переставал дымить трубкой, но говорил своим ровным твердым голосом, и это успокаивало окружающих.

Сталин понимал: коль скоро он сосредоточил в своих руках все руководство, то и ответственность за поражение ляжет на него. Но что же делать? Резервов нет. Противник почти беспрепятственно возьмет Царицын.

Сталин предположил: части генерала Краснова, наверное, уже готовы отпраздновать победу. Это всегда усыпляет бдительность. Немало примеров в истории, когда преждевременное торжество приводило к потере успеха, добытого в сражении.

— Что сейчас происходит в расположении генерала Краснова? — спросил Сталин, не обращаясь ни к кому конкретно. Присутствующие притихли. Представитель из штаба фронта доложил:

— Там готовятся к вступлению в Царицын, главные силы строятся в колонны в районе Дубовки. Впереди пойдет небольшой авангард, чтобы сбивать остатки наших войск.

Сталин зло стукнул трубкой по столу.

— Превосходно! Авангард пропустить и расправиться с ним в нашей глубине.

— Но это значит открыть дорогу и главным силам противника...

— Совершенно справедливое замечание, — сказал Сталин. Он чувствовал себя уверенно, потому что нашел выход из создавшегося безвыходного положения. Сталин даже улыбнулся: — Главные силы противника пойдут не в город, а к своей гибели.

— Но кто...

— Начальник артиллерии, товарищ Кулик, сколько у вас в районе Дубовки пушек?

— У меня здесь ничего... — начал оправдываться Кулик.

— На всем фронте сколько? — нетерпеливо перебил Сталин.

— Орудий сто наберется...

— Все эти орудия немедленно, не теряя ни минуты, начать сосредоточивать к Дубовке. Пошлите надежных людей в батареи. Гнать всех в хвост и в гриву! Чтобы в течение ночи сосредоточились к Дубовке. Сюда же свезти все снаряды. Вы поняли меня? Противник в эйфории. Победа вскружила им головы. Вот мы и ударим всей артиллерией по этим глупым головам! А сводную кавалерийскую дивизию Думенко, сосредоточить сюда же, к Дубовке. Ее задача — бить и преследовать противника, после того как его опрокинет артиллерия!

В течение ночи вся артиллерия была стянута и заняла огневые позиции у Дубовки. Дивизия Думенко вышла в назначенный район. Психологический анализ Сталина относительно противника полностью подтвердился. Войска генерала Краснова шли колоннами по дорогам за авангардом. Кавалерия, тоже в строю, двигалась вдоль дорог. Тяжелая, огромная масса войск густым потоком текла к Царицыну.

Удар артиллерии, в таком сконцентрированном, невиданном ранее количестве, да еще с предельной скорострельностью, был не только неожиданным, но и уничтожающим. Снаряды рвались в гуще людей, в несколько минут огромное пространство покрылось трупами, бежали в разные стороны солдаты. Дивизия Думенко под командованием Буденного (Думенко заболел) лихо преследовала отступающих. Перешли в наступление и другие части фронта. Войска Краснова были отбиты от Царицына.

Эта блестящая победа укрепила авторитет Сталина. Город отстояли, белые отброшены. А кто все это возглавлял? — Сталин! И еще один человек очень помог — Кулик. И это естественно: решающую роль в этом сражении сыграла артиллерия, использованная оригинальным, не применявшимся ранее сосредоточением ее на главном направлении и массированным огнем. А кто командующий артиллерией? — Кулик! Слава Кулика после этого тоже была устойчива многие годы.

Ну а отношения на уровне руководства фронтом развивались своим чередом, Сталин продолжал показывать свой характер. Вернее, он оставался самим собой и не мог вести себя иначе.

Как было сказано выше, в сентябре 1918 года новым командующим созданного Южного фронта был назначен Павел Павлович Сытин, тоже бывший царский генерал, генштабист, тоже добровольно в январе 1918 года вступивший в Красную Армию.

С первых же дней Сталин начал конфликтовать с новым командующим Сытиным. И даже самостоятельно отстранил его от командования фронтом. Тем самым Сталин отказался подчиняться приказу председателя Реввоенсовета республики Троцкого о невмешательстве в оперативные распоряжения командующего фронтом. Троцкий апеллировал в ЦК. Председатель ВЦИК Я. М. Свердлов телеграфировал Сталину и Ворошилову в Царицын: “Все решения Реввоенсовета (республики) обязательны для военсо-ветов фронтов. Без подчинения нет единой армии... Никаких конфликтов не должно быть”. Но Сталин не посчитался с указанием ВЦИК и продолжал действовать по своему усмотрению.

Для того чтобы исправить это положение, Центральный Комитет вынужден был отозвать Сталина в Москву. Командующим войсками фронта был оставлен Сытин.

Подводя итог первого самостоятельного соприкосновения Сталина с военной стратегией, отметим его мудрость, энергичность, решительность, твердость, особенно в сложных ситуациях. Все это хорошие качества военачальника. Сталин получил опыт в организации и проведении крупных армейских операций. Познакомился с деятельностью штабов, роли которых, однако, явно не понял. Наряду с этим стало очевидным, что широкими полномочиями, властью Сталин не всегда пользовался умеренно. Это уже давало повод ЦК, товарищам по партии насторожиться. Но в напряженные дни гражданской войны было не до того. А кое-кто считал все это в той ситуации не пороками, а достоинствами, тем более что это подтверждалось реальным результатом — Сталин отстоял Царицын. Победителей не судят, а победа под Царицыном действительно имела стратегические масштабы.

В мае 1919 года перешли в наступление войска Юденича, и создалась угроза Петрограду. ЦК партии и Совет обороны направили Сталина на Петроградский фронт. Это назначение было не случайным — учли его военные способности и проявленные решительные действия на фронте ранее, Ленин предупредил Сталина: “Вся обстановка белогвардейского наступления на Петроград заставляет предполагать наличность в нашем тылу, а может быть, и на самом фронте, организованного предательства... Просьба обратить усиленное внимание на эти обстоятельства, принять экстренные меры для раскрытия заговоров”.

И Ленин не ошибся — 13 июня 1919 года вспыхнул контрреволюционный мятеж на фронтах Красная Горка и Серая Лошадь. Сталин снова проявил смелость и решительность: он понимал, что нельзя позволить мятежу разгореться, так как наготове к вторжению стояла английская эскадра. В течение трех дней мятеж был подавлен.

Сталин доложил Ленину:

“Вслед за Красной Горкой ликвидирована Серая Лошадь. Оружие на них в полном порядке. Идет быстрая проверка всех фронтов и крепостей. Морские специалисты уверяют, что взятие Красной Горки с моря опрокидывает морскую науку. Быстрое взятие Горки объясняется самым грубым вмешательством со стороны моей и вообще штатских в оперативные дела, доходившим до отмены приказов по морю и суше и навязывания своих собственных. Считаю своим долгом заявить, что я буду впредь действовать таким образом, несмотря на все мое благоговение перед наукой”.

Явное торжество победителя и даже некоторое отсутствие скромности отчетливо видятся в его донесении. Спишем их на возбужденность после боя. Но не только это следует отметить. Сталин проявил дальновидность и понимание фактора времени, не дал мятежу разгореться. В такой ситуации так быстро овладеть мощными стационарными крепостными фортами надо было суметь. Гордость Сталина оправданна.

Мятеж мог повлечь непоправимые последствия для революционной республики в случае объединения сил мятежников с английской эскадрой. Но англичане так и не решились начать крупные операции, узнав о подавлении мятежа.

5 июля 1919 года Сталина назначают членом РВС Западного фронта. Он прибыл в штаб фронта в Смоленск и вскоре доложил Ленину: “Положение фронта под Минском пока неважное... Командарм никуда не годится, только портит дело”.