— Еще бы. Если бы у тебя отстреливали, ты бы тоже...

— Сплюнь... Шутки у тебя... В общем, он наш клиент, надо разбираться.

— Авторитеты рубятся, чего тут разбираться.

— Не знаю, не знаю... Очень странно все. У Турка же со всеми мир. Ну, не то чтобы такой уж мир, а, скажем, вооруженный нейтралитет. Он остепенился ведь в последнее время. На чужую территорию не лезет... Опять же все знают, что с ним воевать тяжело. Много жертв, много вони, много стрельбы... У него все бойцы шизанутые. Александры Матросовы, понимаешь... Вот и оставили его в покое. Так что не думаю я, что это разборки авторитетов. Больше похоже, что всплыл какой-нибудь давний дружок Турка и за какие-то старые дела теперь мстит ему. Самого еще пока не трогает. По братве рубит. И рубит, кстати, настолько нагло и настолько профессионально, что тут есть над чем голову поломать... Концов никаких. Так-то вот...

В то время как Сухой общался со своим начальником по поводу «Рокси», к магазину подъехала сестра Толстого — Любка.

— Привет, подруга! — Любка вошла в пустой торговый зал. — К тебе не прорвешься... — покосилась она на Кука, стоявшего в дверном проеме.

— Ой. — Настя после долгого разглядывания этой симпатичной, но какой-то очень потасканной девчонки наконец узнала ее. — Привет...

— Как дела? — спросила Любка. — Тут слухи ходят, что ты крутая стала...

— Про меня? Слухи? — Настя удивленно подняла брови.

— Ну да. А чего ты удивляешься? Земля слухами полнится, как и город.

Настя вдруг поняла, что совсем не хочет говорить с Любкой. Хотя ей было неловко даже от одной мысли об этом. Ведь та помогла Насте в свое время, приютила, одела...

— Слушай, мне тебе ведь надо кофточку отдать, да?

— Ну, наверное, надо, — улыбнулась Любка. — Не худо бы...

— Да, конечно... Только она у меня дома...

— Не горит. Не волнуйся, не к спеху...

— Ага... А ты как живешь? — стараясь не выказывать то, что гостья ей в тягость, спросила Настя.

Но Любку провести было трудно. Общение с людьми было ее профессией. Общение разное — от разговоров до, так сказать, более плотных контактов. Она сразу заметила, как после первого радостного узнавания Настя поскучнела и теперь, судя по всему, маялась, не зная, как ее, Любку, повежливее спровадить.

«Ах ты, дрянь, — подумала Любка. — Крутая, значит, стала! Значит, все — выходи строиться... Ничего, ничего, посмотрим еще, кто кого построит...»

— Слушай, а ведь я к тебе по делу. — Любка сменила беспечный девчачий тон на серьезный и придвинулась к Насте поближе, обдав ее резким запахом недорогих духов.

— Я тебя слушаю...

Этот ответ тоже Любке не понравился. «Слушаю...» Ничего, ничего... Не с такими фифами она в жизни встречалась...

— Слушай, не можешь деньгами выручить? Толстый у меня заболел, не работает, лечить его надо, за квартиру платить, ну, в обмен... У меня тоже все наперекосяк идет. Непруха последнее время...

«Торчала» бы поменьше, — подумала Настя, — не было бы непрухи..."

И эти Настины размышления тоже не укрылись от Любки.

«Брезгует, сука, — подумала она. — Ведь брезгует, тварь...»

Димка вышел из-за прилавка и подошел к девушкам. Кивнул Любке, не представляясь. Она-то его сразу узнала: тот самый «бычара», который эту Настю увел из «Краба»... Любка тоже тогда, кстати, из-за него получила выговор. Она обещала Борову, что приведет новенькую классную девчонку, а этот пробойник взял ее и утащил.

— Что тут у вас? — спросил Димка.

— Да вот Любка зашла... Помнишь, я тебе говорила, — неуверенно сказала Настя.

— Нет. Не помню..

— Ладно, потом... А сколько тебе нужно? — спросила Настя, снова посмотрев на гостью.

— Сколько? — Любка покосилась на Димку, который при последних Настиных словах явно навострил уши.

— Не знаю даже. Просто любые бабки нужны. Баксов сто, двести... Если есть.

— Ни фига себе! — вмешался Димка. — Ты нас за миллионеров, что ли, держишь?

Любка сделала вид, что не обратила внимание на замечание этого молодого бандюгана, каковым она считала Димку.

— Сто, двести... — протянула Настя. — Ладно. Правда сейчас у меня нет. Завтра. Устроит тебя?

— Устроит. Только в первой половине дня. Вечером я занята...

— Я знаю, — ответила Настя, оборвав ее, очень резко причем.

— Приходи сюда в час дня. Договорились? Все, теперь, извини, я занята, работы много... До завтра.

— Что это за дела? — спросил Димка, когда Кук закрыл за вышедшей Любкой дверь на засов.

— Это та самая девчонка, которая меня тогда, в подвале, приводила в чувство. У нее проблемы, знаешь, брат болен... Надо помочь... Она же мне помогла...

— Помогла... Где-то я ее видел, черт, не помню...

— В «Крабе», может быть?

— Точно. Она же там работает. Точно. Дешевая шлюха.

— Ладно тебе. Поможем человеку? Что тебе — жалко? Деньги-то есть.

— Настя, не надо только меня грузить, ладно? Есть деньги, нет денег, не в этом дело. И не в том дело, что она шлюха. Есть, ты не представляешь, знаешь какие путаны классные! Это люди, скажу тебе... Сами денег дадут, накормят, напоют... А типа Любки — прошмандовки, воровки, аферистки... Мелочь, но связываться с ними нельзя: подставить могут запросто. Поганые твари... К тому же «торчат» еще все. А если человек «торчит», для него нет разницы — заработать, украсть, выклянчить... Вот эта из таких как раз...

Димка разгорячился не на шутку. Настя смотрела на него и понимала, что он, наверное, прав. Любка ей самой не нравилась. Она и прежде избегала общения с такими «оторвами», как называла их мама... И теперь ей тоже не хотелось связываться и заводить близкие отношения с этой девахой. Но, с другой стороны, она же тоже человек... А если человека можно поддержать, то почему бы...

— Ладно, — сказала Настя. — Сняли тему. Дам ей сто баксов, и забудем о ней.

— Это путем! А то я их знаю — они буду клянчить бабки до бесконечности. Чем больше дашь, тем больше будут просить. Ныть, ходить каждый день. Не в том дело, что мне жалко, тем более что деньги-то твои. — Он дотронулся до Насти. — Здесь дело принципа. Деньги надо зарабатывать трудом.

— Да, верно, — отозвалась Настя. — А бандюки твои, они что — труженики?

— Да. Хотя у них поганая работа, я согласен, поганая. Страшная. Мерзкая. Как угодно назови. Но работа. По мне, все равно эти любки еще хуже. Они не только попрошайки, я же говорил, но и мастерицы любую подляну организовать...

— Ну, все, все, успокойся. Мало у нас забот...

Любка вышла на улицу и пошла к Литейному. Сколько, интересно, эта крутая Настя ей денег даст? Поглядим, поглядим... Ну, хоть что-то. Даже если всего сотню баксов — и то хорошо. Сегодня еще что-нибудь в «Крабе», может быть, обломится...

Навстречу ей шел худой парнишка в широченных штанах, немыслимой куртке, с полами, свисающими чуть ли не до самого асфальта, и в кепке с длинным козырьком повернутым назад.

Глаза его были устремлены в никуда. Он так бы и прошел мимо Любки, если бы та не схватила его за рукав:

— Рэппер! Далеко бежишь?

— А-а-а... Привет. — Рэппер было дернулся в сторону, но, узнав Любку, расслабился и даже улыбнулся.

— Ты чего такой нервный?

— Да нет... Так просто. А ты куда?

— Я гуляю. Слушай... — она с самого утра сегодня терзалась из-за отсутствия кайфа, — слушай, у тебя ничего вмазаться нет? Или курнуть на худой конец?

— Я все думаю, — Рэппер задумчиво смотрел ей в глаза, — когда же ты мне дашь наконец...

— На конец могу тебе дать. На худой конец, — пошутила она. — Так есть чего?

— Ну есть. А у тебя бабки есть?

— Бабки завтра будут.

— Ну, это не разговор. Я думал, ты серьезным человеком стала...

Любка внутренне взбесилась. И этот туда же! Сопляк долбаный! Недоносок! Кем он себя воображает?

— Слушай, хватит! — резко сказала Любка. — Ты что, меня не знаешь, что ли?