Он откашлялся и хотел продолжать разговор, но в это время вошла мать, неся жаркое. Все придвинулись к столу. Седобородый небрежным движением сбросил томагавк на пол, освобождая место для мяса и маисового хлеба.

После завтрака седобородый снова заговорил.

— Твоя семья не может здесь оставаться, Джон.

— Да… да… Просто не верится, что краснокожие собаки отважились подойти так близко к форту… Старик снова резко прервал.

— Да ты что, Джон, живешь на Луне? С самой весны вся граница горит, а ты сидишь здесь в дремучем лесу…

В разговор вмешалось несколько голосов.

— Это все потому, что наши господа-святоши в Филадельфии палец о палец не ударят.

— Нет! Это потому, что французы теперь сидят в форту Дюкен и подстрекают против нас банды индейцев. Все началось после того, как капитана Трэнта с его хвастливыми виргинцами выгнали из форта на Огайо.

— Да, старый осел. Построить форт на Огайо и оставить его французам. А мы должны теперь расхлебывать.

— Тихо, друзья, успокойтесь! Генерал. Брэддок наступает, и от французского господства на Огайо скоро ничего не останется.

— И все же Джон Ростэр не может дожидаться этого. Краснокожие собаки могут вернуться в любой вечер; и, кто знает, окончится ли все так благополучно, как в эту ночь.

— Мы бы могли пока перебраться к Рахиль, к моей сестре; она в Рейстоуне замужем, — сказала гостям мать.

Отец отрицательно покачал головой.

— Эндрю и я должны направиться в дорожный строительный батальон. Там нужно не менее пятидесяти мужчин, чтобы ускорить строительство проезжих дорог для генерала Брэддока. Ты что же, хочешь эту поездку предпринять одна с детьми?

Наступил момент раздумья. Снова заговорил седобородый.

— Верно, Джон. От каждого двора нужно выделить двух мужчин для милиции. Но кто сказал, что должен идти ты? Можно вместе с Эндрю послать твоего второго подростка. Этой ночью он вел себя смело. — Старик подмигнул Георгу, схватил его за руку и потянул к столу.

Мальчик, увидев, что все на него смотрят, густо покраснел.

— Мой бог! Но ведь ему только что исполнилось девять лет! — воскликнула мать.

Седобородый заворчал.

— Глупости! Здесь на границе в девять лет дети должны быть взрослыми, иначе они останутся без головы. Это в Филадельфии их заставляют учиться читать и писать. Упаси бог нас от этакой новой моды. Стрелять да скакать верхом куда лучше.

— Ездить верхом я уже умею, — заявил с гордостью Георг.

— Вот видишь! — рассмеялся старик и повернулся снова к отцу. — К лесорубам в батальон пошли Георга, а сам оставайся здесь. Мальчик на посылках нужен всюду.

Подумав, все пришли к выводу, что для семейства Джона Ростэра это самое благоразумное решение. На время, пока родители с остальными детьми будут перебираться в Рейстоун, оба сына — почти взрослый Эндрю и девятилетний Георг — отравятся в дорожный строительный батальон.

Расставание было коротким и молчаливым. К проявлению любви и нежностям поселенцы не приучали своих детей; напротив, в домах, покрытых щепой, на их долю выпадали чаще грубые слова и побои.

Отец подседлал сыновьям коней и сказал:

— Всего доброго, мальчики!

Мать увязала несложный багаж и погладила белокурые волосы Георга. Старший брат помог ему сесть верхом, потому что поблизости не было пенька, с которого малыш мог бы забраться в седло. Позади отряда пограничников, растянувшегося длинной цепочкой по дороге к лесной опушке, легкой рысью пошла старая верная рыжая кобыла с юным наездником. Последним ехал Эндрю.

— До встречи у тетки Рахиль! — закричал им вслед маленький Питер. — Он гнал коров с луга.

— До свидания! — ответили ему братья.

Еще долго слышал Георг позвякивание колокольчиков коров. Но вот исчезли признаки человеческого жилья и зеленый свод леса сомкнулся над мальчиком.

Солнце уже освещало вершины деревьев, но здесь внизу, в узкой просеке еще блестели на листьях капли росы, а от земли поднимались холодок и сырость. Всадники двигались бесшумно, только иногда цокали о камни копыта, позвякивали удила, поскрипывали седла. Изредка раздавался крик вожака, предупреждающий о сучьях на дороге.

Георг задумался. Пограничники направлялись к Юниате и дальше — к Аллеганам. Где же может находиться французский форт-крепость, о котором они говорили? «Форт Дюкен»… это слово все еще продолжало звучать в его ушах. Туда направляется генерал Брэддок со своим войском.

Тропинка, постепенно поднимаясь, привела на голую возвышенность. Перед всадниками открылся вид на долину Юниаты. Утреннее солнце бросало золотые лучи на зеленый мир; зеркало реки своим блеском соперничало с небом, а в прибрежных зарослях крякали дикие утки.

На востоке, среди скал и утесов, лежал Рейстоун Форт с его рвами и заборами прикрывал небольшое число домиков, которые, казалось, искали у него защиты. Георг различал только трубы домов, с уходящими ввысь струйками дыма.

И дымок пеленой окутывал крыши домов, как будто хотел укрыть крошечное поселение людей от наступающих гигантских зеленых волн. А лес, сползающий с гор, то поднимался, то опускался по холмам и долинам. Для мальчика, не знавшего ничего, кроме одиночества пограничной хижины, эти двенадцать — пятнадцать домов казались целым городом, ведь он никогда не видел ничего подобного.

Георг от удивления прищурил глаза и отбросил прядь волос со лба. Что-то необычайное нарушало привычный вид долины. Вдоль берега через полянки, через заросли кустарника, через подступающий к реке лес перед ними пролегла просека. Свежие белые срезы пней поваленных вековых деревьев, срубленные сучья, собранные в огромные кучи, и стволы, уложенные по краям просеки, образовывали почти прямую линию, протянутую рукой человека.

— Эта дорога, проложенная лесорубами батальона, должна привести к поселку Индюшечья Нога, — заметил Эндрю.

Времени для расспросов не было, так как всадники подъехали к реке. В этом месте начиналась новая дорога, и отсюда она шла дальше на запад.

Здесь в прошлом году во время осеннего половодья, переезжая через реку со своей повозкой, утонул возница. «Одно из двух: или я перееду реку, или я полечу в ад!» — отвечал он людям, предупреждавшим об опасности. И через несколько секунд он был действительно «в аду». «О, это самое ужасное место на земле», — каждый раз говорила тетка Рахиль, рассказывая эту историю.

Георг смотрел во все глаза. После происшествия с возницей он еще не был здесь, но с тайным страхом надеялся увидеть следы несчастья. В Рейстоуне и его окрестностях этот случай уже несколько месяцев служил темой разговоров. К сожалению, Георг не увидел даже колес от потонувшей повозки, — словом, ничего. Однако утонуть здесь было не трудно, потому что даже сейчас, посредине лета, вода доходила лошадям почти до брюха.

Мальчик невольно подтянул ноги и похлопал лошадь по шее. Какое счастье, что отец дал ему старую кроткую кобылу!

На другом берегу он подогнал свою лошадь и поехал рядом с Эндрю, надоедая ему своими вопросами. Полусонный брат сначала отвечал неохотно, но постепенно разговорился.

— Ах, что там! Этого утонувшего возницу давно похоронили, а его злополучную повозку люди вытащили и сожгли. Насколько далеко до поселка Индюшечья Нога, я и сам не знаю. Там сливаются родниковые ручьи, образуя истоки Йо1. Это далеко позади Аллеганских гор. Есть ли там леса? Вероятно… а как же может быть иначе? Почему генерал Брэддок ведет войска не через Рейстоун?..

Окрик вожака прервал разговор. На открытой лужайке всадники спешились для короткого привала. С трудом Георг сполз с широкой спины лошади. Эндрю потащил брата на песок.

— Смотри сюда; я тебе объясню. — Он стал рисовать на песке. — Это река Мононгахелла; она течет с юга, а эта, текущая с севера, — Аллегана; и там, где они сливаются, начинается большая река Огайо-левый приток великой Миссисипи. В этом уголке на месте слияния Мононгахеллы и Аллеганы расположен форт Дюкен, главный форт французов. Отсюда, с начала войны, они и посылают на наши головы проклятых индейцев. Этот форт мы должны захватить, иначе здесь никогда не будет нам покоя. Вот почему тысяча шестьсот солдат-виргинцев Брэддока идут маршем к Йо и к форту Дюкен. Чтобы войско могло получать провиант из Пенсильвании, мы должны проложить дорогу. Для ее постройки было выделено триста человек милиции, а чтобы закончить ее как можно быстрее, вчера решили набрать еще пятьдесят человек подкрепления.