– Извини, Тирдал. Я не знал.

– Ты и не должен был. И никто из людей не должен был знать. Но теперь я в крайне затруднительном положении и не могу это скрыть. Если бы ты сумел подобраться поближе и убить одну из этих тварей, я был бы тебе очень признателен. Тем более что другого выхода, похоже, нет.

– Тирдал, как только один из нас выстрелит, Кинжал засечет место, с которого этот выстрел был произведен. И выстрелит уже сам. Поэтому мы должны выпускать заряды только в него и только наверняка.

Тем временем «птерозавры» приготовились к броску.

– Снижаются, – проговорил Тирдал, и вслед за этим Хорек услышал голос снайпера:

– Эй, Тирдал, похоже, эти птички решили, что ты, а не ящерицы по вкусу напоминают цыпленка.

– Ты о чем, Кинжал? – осведомился сенсат с деланым удивлением в голосе.

Это не сработало. Кинжала так просто не провести.

– Они кружат над тобой, дружище.

– А, эти. Вижу, Кинжал. Они чуть вдалеке. Может, там Хорек? В последний раз, когда я с ним разговаривал, он был почти при смерти. Почему бы тебе не пойти и не проверить?

Хорек едва сдержал смешок. "Да, Кинжал, пойди и проверь, а я сровняю тебе лицо с задницей".

– Ты гонишь, Тирдал.

– Да? Вызови-ка его. Мне он не отвечает, и я его больше не чувствую. На самом деле он давно уже ослабел, судя по его сигналу.

– Ладно. Но я не так туп, как ты думаешь, эльф. До скорой встречи.

– Ты мне четвертый день обещаешь скорую встречу. Может, тебе в политики податься?

– Пока, эльф.

Канал закрылся.

– Вот так, Хорек.

– Да уж.

Тут в шлемофоне разведчика раздался голос Кинжала. Хорек сделал канал открытым для сенсата.

– Хорек? Ты где?

Разведчик молчал.

– Скоро я пристрелю дархела. Ты знаешь, я это сделаю. А вот тебя не стану убивать. Оставлю здесь. Не думаю, что ты продержишься шесть недель, за которые я доберусь до базы, а потом еще шесть недель, за которые сюда доберутся люди. Если, конечно, кто-нибудь решит проверить полученные данные и мои показания. Так что тебе остается либо застрелиться, либо пробираться к базе «клякс», надеясь на аккуратный и точный выстрел.

Как хотелось назвать Кинжала психом! Козлом, куском дерьма или еще чем-нибудь. Но нужно было хранить абсолютное молчание. Хорек плотно сжал губы.

– Хорошо, Хорек. Если ты уже мертв, то считай, что тебе повезло. Покойся с миром.

Канал закрылся, и Хорек тотчас сказал сенсату:

– По-моему, дальнейший сценарий ясен.

– Да. Предельно.

– Когда мы убьем этого сукина сына, ты скажешь мне, как и почему коробка оказалась у тебя?

– Хорек, в отличие от Кинжала я тебе врать не буду. Эта информация останется закрытой. Есть вещи, которые я не могу обсуждать с людьми, так же как вы, люди, не можете рассказывать что-то нам, дархелам. Давай пока не думать об этом. Радует уже то, что мы сошлись хотя бы в отношении к Кинжалу.

– Хорошо, Тирдал, пока не будем, – сказал разведчик, охая от боли и злости. – Я не имею ни малейшего понятия, что делать с этими птеродактилями.

– Я тоже.

Кинжал сидел почти неподвижно и выжидал. В ожидании он тоже лучший. Его часто раздражают длинные, нудные переходы или утомительные марш-броски. Только не ожидание. Потому что оно – плата за удачный выстрел. Солнце пригревало, одежда натирала кожу, а шлем тянул голову вниз. Снайпер снял бы его, поскольку не опасался ответного огня, но тогда пришлось бы лежать приникнув глазами к прицелу.

Язык был ватным, губы потрескались, в животе не утихала свистопляска, а веки сами собой смежались. Стрелок изо всех сил боролся со сном и тем не менее периодически отключался, правда тут же просыпаясь.

Кинжал не верил, что Хорек мертв. Да, жить ему осталось недолго, и снайпер с удовольствием ускорил бы этот процесс, однако сейчас Хорек жив. Играет в молчанку, вот и все. А Тирдал прямо под этими летучими тварями, что бы он там ни говорил: показания приборов не врут. Значит, первый на очереди эльф, а разведчик – на закуску.

Ага, вот и движение. Равномерное. Следовательно, можно запросто рассчитать, куда стрелять. Скоро дархел окажется на пологом берегу и некоторое время будет хорошо виден. Отличная возможность. Слегка кивнув себе, Кинжал опустился на живот и осторожно пополз, остановившись у того места, где уступ обрывался, переходя в отвесную глинистую стену. Трава скрывала стрелка почти целиком. Он был практически незаметен. Вот он включил «хамелеона» и стал едва различимым.

Снайпер отключил прицел от визора. Конечно, делать это было не обязательно, вполне достаточно убить изображение на экране. Но что может сравниться с настоящей, без всяких изысков, стрельбой? Кинжал нажал на кнопку, и винтовка выпустила сошку. Две ножки с основаниями, похожими на ласты, нащупали грунт и уперлись в него. Теперь оружие стояло как влитое, оставалось только ждать.

Точка на экране слежения двигалась к северу, все ближе подходя к открытому месту. Кинжал видит, как вода до половины скрывает небольшие камни на берегу, блестит и переливается на солнце. Она вкусная, прохладная… Ничего, еще немного. Не расслабляться.

Вот! Макушка шлема едва показалась из-за края и снова исчезла, но Кинжал уже оценил скорость перемещения и знал, куда стрелять. Пули пробьют эту мягкую почву и доберутся до эльфа. Если первым выстрелом он будет лишь ранен – не страшно. Раненого дархела не составит труда разбить на куски. Или оставить это Хорьку, не прикладывая к делу никаких усилий.

Кинжал смотрел сквозь прицел, глубоко дыша и пытаясь расслабиться. Потом выдохнул часть воздуха и окончательно взял себя в руки. Тирдал пересек третью визирную нить, значит, расстояние как раз что надо. Колебания винтовки незначительны, хотя руки чуть дрожат. Снайпер надавил курок.

Отдачей, бывшей обыкновенным, привычным явлением, ударило в плечо. Винтовка затихла. Раздался хлопок перехода звукового барьера. Словно воздух хотел догнать пулю, движущуюся с умопомрачительной скоростью. В оптику был виден тепловой след, оставляемый пулей. Грязь на берегу брызнула в разные стороны…

И негодяй упал!