– Я… ну, я просто хотел избавиться от него. Все равно он бесполезен, так зачем тратить деньги на его кормежку?
– Деньги не твои, не тебе их беречь или тратить, Ламорак вовсе не бесполезен. В этот момент Кейн находится в Донжоне, чтобы инсценировать спасение его и женщины, которая была с ним. Таким образом Кейн сможет войти в доверие к Саймону Клоунсу.
– Войти в доверие? – Берн уставился на закрытую дверь, и мысли его понеслись со скоростью вертящегося меча. – Ма'элКот, я могу отменить приказ – верхом я буду у Донжона через пять минут.
– Нет, пусть он умрет. Если ты отменишь приказ, это по родит подозрения среди стражи и у самого Ламорака. У Саймона Клоунса всюду уши. Никто не должен ничего заподозрить Женщины для нашего плана хватит – однако знай, Берн, я очень тобой недоволен.
– Прости, Ма'элКот, ну, пожалуйста, – пробормотал Берн, однако больше не ощущал у себя в голове Присутствие. Берн глубоко вдохнул и оставил бренди и сигары возле порога комнаты Кейна. После этого он рванул изо всех сил, прыгая через ступени и огибая углы, пока не добежал до небольшой конюшни, где держали своих коней Рыцари двора.
Он не мог рассказать Ма'элКоту о своих подозрениях и о том, что знал о Кейне – этот жалкий ублюдок сумел втереться в доверие к императору, – однако Берн все еще может спасти Империю.
Он доберется до Кейна и убьет его собственными руками, не пролив ни капли крови.
В этом была и отрицательная деталь – смерть Кейна придется списать на кого-то другого. Впрочем, в такой момент все истинные патриоты должны быть готовы к жертвам.
Он не стал терять время и седлать коня, ограничившись уздечкой. Один золотой ройял купил молчание стражи у ворот Дил-Финнартина, и Берн помчался к дому суда.
«Ну, умрет Кейн от чужой руки, и что?» А после этого, если хоть чуть-чуть повезет, Берн за один-два дня доберется до Пэллес Рил, и это станет его утешительным призом, гораздо более приятным, чем эльфийская шлюха.
Уж с Пэллес он сумеет повеселиться на славу.
– Администратор? Администратор! – Чья-то рука неуверенно коснулась плеча – Артуро Коллберг проснулся, чувствуя во рту мерзкий привкус, и лениво отбросил ее.
Администратор, Кейн снова на связи!
Что?..
Шумный мир снова обрушился на Коллберга. Двухсотсемидесятидюймовый экран, занимавший всю стену кабины техников, развернулся перед его глазами; Коллберг уснул прямо здесь, в кресле помощника режиссера, ожидая, когда Кейн выйдет из дворца Колхари.
– Он ранен? Сколько прошло времени? – Коллберг резко встряхнул головой и обеими руками потер лицо, пытаясь окончательно проснуться.
Он до боли ясно видел горящую кнопку контроля активного аварийного переноса, сверкающую на консоли словно радиоактивная поганка. Он отлично понимал, какую ответственность она на него накладывает.
– Нет, похоже, не ранен, – ответил кто-то из техников. – Прошло без малого двадцать семь часов. Он движется к западу по закоулкам Старого Города. Он… э-э… только что вооружился заново, а на одном плече несет тяжелый моток веревки.
– Ну так буди зрителей! – рявкнул Коллберг. – У нас сто пятьдесят человек в виртуальных кабинах! Если с ним что-нибудь произойдет, а они это проспят…
Не было необходимости доканчивать фразу – все поняли его с полуслова. Несколько минут в кабине были слышны только стук клавиш да шепоток мысленной речи Кейна,
– Бога ради, раздобудьте мне кофе.
Один техник вылез из кресла и стал пробираться к кофейнику, пока Коллберг критически разглядывал телеметрию Кейна. Так, содержание адреналина повышенное, и, хотя пульс едва за сотню, он заметно учащается. Кейн не ранен – он неслышно движется по закоулкам, легко прячась в тенях, чтобы избежать встречи с патрулем констеблей.
Техник сунул Коллбергу в руку чашку, и администратор равнодушно прихлебнул обжигающий кофе. Этого было мало, он не мог снова отключиться. На присоединенной к креслу пластине Коллберг нацарапал несколько строчек и нажал на клавишу «послать». Через пять минут швейцар принесет коробочку амфетамин-сульфата, который обычно лежит в виртуальном кресле личной кабины Коллберга.
Мысленная речь Кейна лилась без передышки, удачно смешиваясь с рассказом о происшедшем за последние двадцать семь часов. Коллберг кивнул, отдавая должное искусству Кейна – этот человек умеет повествовать. Зная, что до сих пор был вне связи, он теперь описывал всю историю так ярко, что зрителям покажется, будто они сами прошли вместе с ним через все это. И в то же время Кейн ухитрялся создавать иллюзию слегка сбивчивого размышления.
Так… значит, он договорился с Ма'элКотом, что найдет Саймона Клоунса; в этом была очаровательная ирония. Такое положение вещей позволит Кейну спасти Пэллес и убить Ма'элКота практически одновременно, если он будет работать на подъеме – как всегда.
Однако чем он занят сейчас?
POV Кейна замигал, когда убийца оглядывал улицу, перед тем как пересечь Дворянский путь и спрятаться в черных лунных тенях под Рыцарским мостом. Он все еще пересказывал происшедшее, упомянул о какой-то огромной статуе и кровавой клятве, однако до сих пор не сказал ни слова, зачем отправляется на запад Старого Города в два часа ночи.
Да, умению нагнетать интерес издавна посвящали много часов в училище Студии, и Кейн усвоил урок. По крайней мере на Коллберга это действовало. Администратор пожевал губу и вытер потные ладони о подлокотники кресла.
POV Кейна показывал, что актер крадется к какой-то громадине, чуть более темной тенью высившейся на фоне посеребренного луной неба. Это здание возвышалось над ограждавшей Старый Город стеной.
– Что это? – пробормотал Коллберг. – Куда он пробирается?
Один из техников сверил сигнальное устройство Кейна с виртуальной картой города.
– Я думаю, это дом суда, администратор. Бог знает, что ему там надо…
Не успел Коллберг нахмуриться, как Кейн был уже на углу дома и скользнул в его черную тень. Пальцы на руках и ногах ловко отыскали щели между огромными известняковыми глыбами, и актер пополз по стене со скоростью восходящего по лестнице человека. Прошло чуть больше минуты, и он достиг площадки стражников, окружавшей наклонную крышу здания. Здесь Кейн остановился, спрятался в тени, отдышался и начал мысленно отсчитывать дымовые трубы. «Одна, две, три вверх, еще две, вот она!» Труба, которую рассматривал Кейн, курилась густым белым дымом, отбрасывавшим красные отблески от фонаря приближавшейся стражи.
«Этот дым может идти из-за того, что метрах в шестидесяти внизу кто-то опрокинул в огонь котел каши», – продолжал размышлять Кейн.
Шестьдесят метров? Коллберг озадаченно нахмурился. Само здание едва достигало тридцати метров.
«Ага, стража».
У охранника не было ни единого шанса. Он обошел изгиб стены, не заметив, как Кейн скользнул через стену и кошачьим шагом подошел ближе. К удивлению Коллберга, Кейн не стал резать стражнику глотку; вместо этого он молча и уверенно ударил его локтем по шее, попав под нижнюю кромку шлема. Колени у жертвы подогнулись; в это время Кейн схватил в одну руку фонарь, в другую тело и в полной тишине опустил и то, и другое наземь. Прежде чем стражник очнулся и застонал, Кейн затянул вокруг его шеи веревочный пояс, соорудив простейшую удавку. Через несколько мгновений стражник надолго отключился.
Еще двадцать секунд ушло на то, чтобы связать стражника и воткнуть ему в рот кляп. Покончив с этим, Кейн стал подниматься по покатой крыше к намеченной трубе.
«О том, что что-то происходит, знает только тот доверенный заключенный, который возится там внизу с кашей. Но даже он не знает точно, в чем дело. Ему известно только, что Тоа-Сителл пожелал допросить узника, который как раз готовит себе ужин, а потому он приказал вывернуть эту кашу в огонь. Больше ему ничего не известно, да и не надо знать.
Все остальное зависит от меня».
Добравшись до трубы, Кейн вытащил из пояса стальной прут с длинным мотком веревки, привязанным к зарубке в центре прута. Положил прут поперек трубы и бросил веревку вниз, в дымную темноту. Достал пару толстых перчаток из сыромятной кожи, надел их и полез в дымоход.
