– Прошу, не надо! – крикнул Хестен.

Его люди приблизились к нему, мои – ко мне.

Я широко развел в стороны руки, приглашая Сигурда к атаке. Он колебался, но все же ответил на вызов. Мысль, что если он сейчас уклонится от поединка, то навечно прослывет трусом, была для него невыносима. Его меч был быстрым, как жало змеи, и я парировал удар, удивленный такой стремительностью, а потом просто толкнул мальчишку свободной рукой, и тот попятился. Однако он снова нанес удар, и я снова парировал его. Я не мешал ему нападать, не делал ничего, только защищался, и эта пассивность привела его в дикую ярость. Его учили военному мастерству, но бешенство затуманило ему сознание, и он позабыл преподанную ему науку. Он остервенело замахивался мечом и наносил удары, которые ничего не стоило отразить. Я слышал, как люди Хестена наперебой давали ему советы.

– Острием! Коли его!

– Сражайся со мной! – заорал он и снова бросился вперед.

– Щенок, – сказал я.

Он едва не рыдал от ярости. Он нацелился мне в голову, клинок со свистом разрезал летний воздух. Я слегка отклонился назад, и мимо моих глаз промелькнуло острие. Тогда я сделал шаг вперед и, наклонившись, свободной рукой схватил его за левую щиколотку и дернул. Мальчишка повалился, как бычок, которому подрезали сухожилия, и я приставил к его шее «Вздох змея».

– Повзрослей, прежде чем сражаться со мной, – сказал я. Он дернулся и замер, ощутив, как острие вспарывает кожу. – Сегодня не твой день, Сигурд Сигурдсон, – добавил я. – А теперь отдай меч. – Он что-то промяукал. – Отдай меч, – рявкнул я, и он подчинился. – Это подарок отца? – спросил я. Он не ответил. – Сегодня тебе не судьба умереть, – продолжал я, – но я хочу, чтобы ты запомнил этот день. День, когда ты бросил вызов Утреду Беббанбургскому.

Я несколько мгновений пристально смотрел ему в глаза, затем сделал быстрое движение той рукой, которой держал «Вздох змея», и полоснул лезвием по его правой руке. Он сморщился, когда потекла кровь. Я отступил на шаг, нагнулся и подобрал его меч.

– Передай его отцу, что я сохранил жизнь щенку, – обратился я к Хестену.

Я вытер клинок подолом своего плаща, бросил меч мальчишки Осви, своему слуге, затем запрыгнул в седло. Сигурд Сигурдсон прижимал к животу раненую руку.

– Передай наилучшие пожелания своему отцу, – бросил я и пришпорил лошадь.

Я услышал, как Хестен громко выдохнул, – настолько велико было его облегчение от того, что мальчишка остался жив.

Почему я сохранил ему жизнь? Потому что он не стоил того, чтобы его убивать. Я хотел спровоцировать его отца, и смерть мальчишки как нельзя лучше послужила бы моей цели, но у меня не было достаточного количества людей, чтобы вести войну против Сигурда. Для этого мне была нужна армия западных саксов. Поэтому я вынужден был ждать, пока Уэссекс и Мерсия не объединят свои силы. Вот почему Сигурд Сигурдсон остался жив.

Мы не остались в Сестере. У нас не было сил, чтобы захватить старую крепость, а чем дольше мы там оставались, тем больше была вероятность прибытия Сигурда с войском, превосходящим нас по численности. Так что мы уехали, предоставив Меревалю наблюдать за крепостью, и вернулись в поместье Этельфлед в долине Темеза. Оттуда я отправил к Альфреду гонца с сообщением, что Хестен принес присягу Сигурду и что сейчас в Сестере находится полный гарнизон. Я знал, что болезнь помешает Альфреду сосредоточить свое внимание на этой новости, но надеялся, что Эдуард или, возможно, витан[5] ею заинтересуются. Ответа я не получил. Осень плавно сменила лето, и молчание Уинтансестера начало беспокоить меня. От путешественников мы узнали, что король очень слаб, что он почти не встает с кровати и что его семейство постоянно находится при нем. От Этельфлед не было вообще никаких вестей.

– Мог бы хотя бы поблагодарить тебя за то, что ты помешал планам Йорика, – однажды вечером заявил мне Финан. Он имел в виду, естественно, Альфреда.

– Наверное, он был страшно разочарован, – сказал я.

– Тем, что ты остался жив?

Я улыбнулся.

– Тем, что договор так и не был заключен.

Финан в задумчивости уставился на противоположную стену. Огонь в очаге не горел, потому что вечер был теплым. Мои люди тихо сидели за столами, собаки растянулись на камышовых циновках.

– Нам нужно серебро, – наконец произнес он.

– Знаю.

Как получилось, что я так обнищал? Большую часть своих денег я потратил на этот поход на север, к Эльфаделль и в Снотенгахам. У меня еще оставалось немного серебра, но его было мало для моих амбиций, которые состояли в том, чтобы вернуть себе Беббанбург, эту мощную крепость на берегу моря. Ведь чтобы захватить ее, мне понадобятся люди, корабли, оружие, провиант и время. Практически целое состояние. Я же живу в долг и обитаю в убогом домишке на южной границе Мерсии. Я живу на подачки Этельфлед, и этот скудный ручеек, судя по всему, скоро иссякнет, потому что от нее нет писем. Я считал, что она подпала под пагубное влияние родственников и их неугомонных священников, которые так и рвутся научить нас, как правильно себя вести.

– Альфред не заслужил того, чтобы у него был ты, – сказал Финан.

– У него голова занята совсем другими вещами, – усмехнулся я, – к примеру, смертью.

– Если бы не ты, он бы уже давно был мертв.

– Если бы не мы, – поправил его я.

– А что он сделал для нас? – продолжал Финан. – Господь всемогущий, мы истребляем врагов Альфреда, а он обращается с нами как с собачьим дерьмом.

Я ничего не сказал. В углу зала перебирал струны арфист, музыка звучала тихо и вполне соответствовала моему настроению. Смеркалось, и две служанки поставили на столы свечи с фитилем, сделанным из сердцевины ситника. Я увидел, как Лудда засунул руку под юбку одной из девиц, и снова подивился тому, что он остался со мной. Когда я спросил его зачем, он ответил, что богатство приходит и уходит, а он чувствует, что удача снова повернется ко мне лицом. Я надеялся, что он прав.

– Что случилось с той твоей валлийкой? – спросил я у Лудды. – Как ее звали?

– Тег, лорд. Она превратилась в летучую мышь и улетела, – с усмешкой ответил он.

При этих словах многие из моих людей украдкой перекрестились.

– Может, и нам стоит обратиться в летучих мышей, – безрадостно произнес я.

Финан продолжал хмуриться.

– Если Альфред не нуждается в тебе, – сердито сказал он, – тебе следовало бы примкнуть к врагам Альфреда.

– Я давал клятву Этельфлед.

– А она поклялась в верности своему мужу, – вспылил он.

– Я не буду сражаться против нее, – твердо заявил я.

– Я не уйду от тебя, – сказал Финан, причем я знал, что он говорит совершенно искренне, – но не все из тех, кто сидит здесь, останутся с тобой до весны и выдержат голодную зиму.

– Знаю, – сказал я.

– Давай украдем корабль, – предложил он, – и станем пиратствовать.

– Время года не подходящее, – ответил я.

– Одному богу известно, как мы переживем зиму, – пробурчал он. – Надо что-то делать. Убить какого-нибудь богатея.

И в этот момент караульные у дверей объявили о прибытии посетителя. Человек был в кольчуге, шлеме и с мечом, вложенным в ножны. Позади него в сумерках маячили силуэты женщины и двоих детей.

– Я требую, чтобы меня впустили! – закричал мужчина.

– Господи, – произнес Финан, узнав голос Ситрика.

Один из караульных хотел забрать у него меч, но Ситрик сердито оттолкнул его.

– Оставьте меч этому ублюдку, – сказал я, вставая, – и пусть войдет.

Жена и двое сыновей остались у двери, а Ситрик прошел в зал. Царила гробовая тишина.

Финан вскочил, чтобы преградить ему путь, но я остановил ирландца.

– Это мое дело, – тихо сказал я ему, обошел стол и спрыгнул с подиума на застланный циновками пол.

Ситрик замер, увидев, что я иду к нему. У меня не было меча. Мы обычно не брали оружие в зал, потому что оружие и эль сочетаются плохо. Мои люди ахнули, когда Ситрик вытащил из ножен длинный клинок. Некоторые повскакали с мест, но я взмахом руки велел им сесть и остановился в двух шагах от него.