Я узнал многих из тех вельмож, что сопровождали его: Этельнота, Уилфрита и, естественно, будущего тестя Эдуарда, Этельхельма, который шел рядом с отцом Коэнвульфом, исповедником и наставником Эдуарда. В свите было еще с полдюжины незнакомых мне молодых людей, а потом я увидел своего кузена, Этельреда. Он тоже меня увидел и замер как вкопанный. Эдуард, уже успевший подойти к гробу отца, удивился, что зять стоит на месте, и подозвал его. Мы со Стипой опустились на одно колено и почтительно слушали, как Эдуард, сложив руки, молится у гроба. Никто не произносил ни слова. Хор пел, от свечей в пронизанный солнечными лучами воздух поднимался дымок.

Этельред прикрыл глаза и сделал вид, будто тоже молится. Выражение на его лице было печальным и, как ни странно, старческим, наверное, потому, что его снедала болезнь, которая, как и у его тестя Альфреда, проявлялась в периодических приступах. Я наблюдал за ним, пытаясь понять, что им движет. Вероятно, он надеялся, что смерть Альфреда ослабит нить, удерживающую Мерсию при Уэссексе. Должно быть, он надеялся, что состоятся две коронации, одна в Уэссексе, а другая в Мерсии, и, должно быть, знал, что Эдуард об этом догадывается. На его пути стояла только жена, которую очень любило население Мерсии и которую он заточил в Святую Хедду, чтобы лишить власти. Еще одним препятствием был любовник жены.

– Лорд Утред. – Эдуард открыл глаза, но руки не опустил.

– Лорд? – откликнулся я.

– Ты останешься на похороны?

– Если таково твое желание, лорд.

– Мое желание таково, – сказал Эдуард. – А потом ты должен поехать в свое поместье в Фагранфорде, – продолжал он. – Уверен, у тебя там много дел.

– Да, лорд.

– Лорд Этельред, – произнес Эдуард твердо и громко, – останется при мне на несколько недель в качестве советника. Я нуждаюсь в мудрых советах и не вижу никого, кроме него, кто мог бы дать их мне.

Это была ложь. Даже полный идиот давал бы более полезные советы, чем Этельред, и, естественно, Эдуарду не нужны были никакие советы Этельреда. Он просто хотел, чтобы тот постоянно был на виду и не имел возможности устроить беспорядки. Меня же он отправлял в Мерсию, потому что доверял мне и знал, что я удержу Мерсию во власти западных саксов. А еще он знал, что если я поеду в Мерсию, то туда же поедет и его сестра. Я сохранил на лице бесстрастное выражение.

Под сводами церкви пролетела ласточка, и ее белый влажный помет упал на мертвое лицо Альфреда, прямо на нос, и стек на левую щеку.

Это был плохой знак, настолько ужасный, что люди вокруг гроба охнули.

Именно в этот момент в церковь вошел один из гвардейцев Стипы. Подойдя к гробу, он, однако, не преклонил колена. Вместо этого он посмотрел на Эдуарда, потом перевел взгляд на Этельреда, с Этельреда – на меня. Казалось, он в растерянности и не знает, с чего начать. Наконец Стипа не выдержал и рявкнул на него, приказывая говорить.

– Леди Этельфлед, – произнес гвардеец.

– Что с ней? – спросил Эдуард.

– Лорд Этельволд взял ее в заложники, лорд, забрал из конвента. Захватил ее силой, лорд. И увез.

Итак, борьба за Уэссекс началась.

Этельред расхохотался. Наверное, это было нервной реакцией, но в старой церкви его хохот прозвучал насмешкой и эхом отдался от высоких каменных стен. А потом наступила тишина, да такая, что я услышал, как с крыши падают капли воды.

Эдуард устремил взгляд на меня, потом на Этельреда, потом на Этельхельма. Он явно был озадачен.

– Куда поехал лорд Этельволд? – задал разумный вопрос Стипа.

– Монашки сказали, что в Твеокснам, – ответил гонец.

– Но ведь он принес мне присягу! – возмущенно воскликнул Эдуард.

– Он всегда был лживым ублюдком, – сказал я и повернулся к гвардейцу. – Это он сказал монашкам, что едет в Твеокснам?

– Да, лорд.

– И мне он сказал то же самое, – задумчиво произнес я.

Эдуард взял себя в руки.

– Я хочу, чтобы все твои люди вооружились и оседлали лошадей, – обратился он к Стипе, – и были готовы выехать в Твеокснам.

– Это у него единственное поместье, лорд король? – спросил я.

– У него есть еще Уимбурнан, – ответил Эдуард. – А что?

– Кажется, его отец похоронен в Уимбурнане?

– Да, там.

– Значит, туда он и поехал, – сказал я. – Он упомянул Твеокснам, потому что хочет нас запутать. Когда похищаешь человека, тогда не говоришь преследователям, куда его везешь.

– А зачем ему похищать Этельфлед? – На лице Эдуарда вновь отразилась растерянность.

– Затем, что он хочет перетянуть на свою сторону Мерсию, – ответил я. – Она с ним в хороших отношениях?

– В хороших? Мы все пытались с ним подружиться, – сказал Эдуард. – Он же наш кузен.

– Он думает, что сможет с ее помощью заставить Мерсию служить его интересам, – предположил я, но не добавил, что на Мерсии все не закончится. Если Этельфлед встанет на сторону своего кузена, это для многих в Уэссексе станет сигналом к тому, чтобы поддержать Этельреда.

– Так мы едем в Твеокснам? – неуверенно спросил Стипа.

Эдуард колебался. Наконец он покачал головой и посмотрел на меня.

– Эти два места расположены очень близко, – с сомнением в голосе произнес он и тут вспомнил, что отныне он король и должен принимать решения. – Мы едем в Уимбурнан, – сказал он.

– Я еду с тобой, лорд король, – сказал я.

– Зачем? – не задумываясь выпалил Этельред. У него не хватило благоразумия промолчать.

Король и олдермены озадаченно посмотрели на него.

Я выждал несколько мгновений, чтобы эхо от этого вопроса успело стихнуть, и улыбнулся.

– Чтобы защитить честь сестры короля, естественно, – гордо заявил я.

Меня все еще разбирал смех, когда мы выезжали из города.

На сборы ушло некоторое время. На сборы всегда уходит определенное время. Надо оседлать лошадей, надеть кольчуги, достать из хранилищ знамена, и пока королевские гвардейцы занимались всем этим, я с Осфертом отправился в Святую Хедду.

Аббатиса Хильдегит была вся в слезах.

– Он сказал, что она нужна в церкви, – объясняла она мне, – что вся семья должна вместе молиться о душе отца.

– Ты ничего плохого не сделала, – сказал я.

– Но он увез ее!

– Он не причинит ей вреда, – заверил я ее.

– Но… – Она замолчала, и я догадался, что она вспоминает свой позор многолетней давности, когда ее изнасиловали датчане.

– Она дочь Альфреда, – сказал я, – и ему нужна ее поддержка, а не неприязнь. Ее помощь дает ему легитимность.

– Но она же заложница, – сказала Хильд.

– Да, но мы вернем ее.

– Как?

Я дотронулся до рукояти «Вздоха змея» и повернул меч так, что Хильд стал виден серебряный крест, вставленный в набалдашник, тот самый, который она давным-давно подарила мне.

– С помощью вот этого, – сказал я, имея в виду меч, а не крест.

– Тебе не следовало бы появляться с мечом в монастыре, – с наигранной суровостью произнесла она.

– Есть много, чего я не должен делать в монастыре, – хмыкнул я, – но я все равно это делаю.

Она вздохнула.

– Чего Этельволд надеется достичь?

Ответил Осферт:

– Он надеется убедить ее в том, что королем должен быть он. А еще он надеется, что она уговорит лорда Утреда поддержать его. – Он посмотрел на меня и в этот момент стал поразительно похож на своего отца. – У меня нет сомнений в том, – сухо добавил он, – что он каким-нибудь способом сделает возможным брак между лордом Утредом и леди Этельфлед, а в качестве приманки посулит трон Мерсии. Он хочет не просто поддержки леди Этельфлед, ему нужна еще и поддержка лорда Утреда.

Я об этом не думал, и его слова застали меня врасплох. Были времена, когда мы с Этельволдом дружили, но то было давно, в годы нашей юности, когда мы вместе негодовали на Альфреда за то, что он помирил нас. С возрастом негодование Этельволда переросло в ненависть, мое же обратилось в вынужденное восхищение, так что дружбы между нами давно уже не было.