Ворчливый Кеша провел их на свою замызганную кухню.

Белый пудель, выбежавший им навстречу, как-то не вязался с интерьером, хоть и был похож на хозяина особой вихрастостью и простотой в глазах. Сыщик вообще-то не был любителем собак, больше нравились кошки, но чтобы заслужить доверие хозяина, пришлось приголубить глупенького пуделька.

– Сколько лет собаке? – спросил он для проформы, чтобы смягчить недовольство Васька-Викентия.

Ответ его мало интересовал, тем более матросик взял уже соседа за жабры. Видать, жажда не угасала и гнала события вперед.

– Колись, друган! Все, что мне рассказывал! Валяй, и побыстрей! А то у частного детектива времени в обрез!

– Вот еще! – пробормотал тот. – Журну, говорят, голову отвинтили. И мне отвинтят!

– Да кому ты нужен, Васек! – негодовал матросик. – Он же журн, а ты кто? Ассенизатор!

– Я – кассир! – произнес Викентий с достоинством.

– Знаете, где он кассир? – обратился хлюпенький к следователю, по-жеребячьи заржав. – В платном сортире!

Еремин понял, что если не возьмет сейчас инициативу в свои руки, уйдет ни с чем.

– Вы не могли бы нас оставить наедине?

Словоохотливый матросик поерзал было на табурете, но колючий взгляд сыщика будто приподнял его за шкирку и выставил за дверь.

– Откуда вы узнали про отвинченную голову журна?

Вопрос был задан резонно, потому что гибель Шведенко никак не освещалась в прессе, тем более такие подробности, как отрубленная Голова.

– Люди болтают, – ответил тот неопределенно.

– Какие люди?

– Разные.

– Конкретно можете назвать?

– Да любого спросите в нашем дворе!

«Что я к нему привязался? Василина вполне могла проболтаться. Да хотя бы тому неприятному типу, который сдавал журналисту жилье».

– Что вы видели в то утро?

– Ничего такого, – пожал плечами Кеша. Он предпочитал почему-то не смотреть Еремину в глаза, интересуясь больше протертым ковриком на полу, как бы спрашивая: «А это у меня откуда? Кто подсунул мне этот клоповник?»

– А все-таки? Играет роль любая мелочь. Вы видели машину возле мусорных ящиков, когда гуляли с собакой?

– Ну, предположим.

– Что значит – предположим? Видели или нет?

– Ну видел.

– Марку можете определить?

– «Форд». Я прочитал на крышке багажника. Там как раз фонарь светил.

– Вы подходили так близко?

– Ну да.

– Сидевшие в машине вас заметили?

– Кажется, нет. Они о чем-то болтали. Я даже расслышал кое-что. Женщина сказала мужчине: «Раз она пошла на это, значит, у нее туго с деньгами. Завтра ты ей позвонишь и предложишь свои услуги».

– Описать их можете?

– Они сидели в темноте. Я ни черта не видел.

– Женщина молодая?

– Голос молодой.

– Что было дальше?

Кеша снова уставился в коврик.

– Ничего. Я загнал собаку домой.

– Не надо скрывать, Викентий.

– Я не скрываю…

– У вас есть телефон?

– Нет.

– Значит, вы не могли вызвать милицию, когда услышали крики за стеной.

– Криков не было, – признался тот, – был какой-то жуткий храп. До сих пор стоит в ушах, как вспомню. Я остолбенел. Вы понимаете меня?

– Понимаю. За стеной душили журналиста, но вы ничего не предприняли для его спасения.

Свидетель посмотрел на детектива затравленным, умоляющим взглядом.

– Бог вам судья, – продолжал Константин, – сходите в церковь, если веруете. Меня же интересует все, что вы слышали или видели в то утро.

– Я слышал, как за стеной вскрикнула женщина. И мужской голос спросил: «Порезалась, что ли? Оставь, я сам все протру!»

– У вас такая прекрасная слышимость?

– Да не жалуемся. К тому же окна были распахнуты настежь. И еще – раннее утро. Никаких посторонних шумов.

– Идеально для подслушивания, – согласился Еремин.

– Только больше они не переговаривались. Видно, все было обговорено заранее, – покачал головой Кеша.

Светившаяся из-под белесых бровей простота показалась в этот миг следователю обманчивой.

– Потом вы подошли к окну?

– С двенадцатого этажа не много разглядишь. Я видел, как ко второму подъезду подкатила тачка.

– Это был тот самый «форд»?

– Конечно.

– Погодите-ка! Получается, что за рулем сидела женщина?

– Видимо.

– А когда вы гуляли с собакой, кто сидел за рулем?

– Мужчина.

– Продолжайте.

– Из подъезда вышли еще двое. У мужика за спиной был мешок. Я сразу догадался, что в этом мешке.

– Во что мужчина был одет?

– На нем была штурмовка. В таких раньше студенты ходить любили. Мне он показался невысоким и полноватым, но с двенадцатого этажа все кажется приплюснутым.

– Волосы? Какого цвета волосы?

Кеша задумался.

– Трудно определить. Ни светлые, ни темные. Зачесаны назад.

– Хорошо. А что можете сказать о женщине, которая вышла вместе с ним?

– Она сразу впрыгнула в машину, а тот еще возился с багажником. Я не успел ее разглядеть. По-моему, была в брюках и свитере. Может, я ошибаюсь. Бросилось в глаза что-то зеленое.

– Свитер в белую и зеленую полоску. Так?

– Вроде бы. – Кеша удивленно посмотрел на следователя.

– Скажите, а женщина с таксой еще гуляла во дворе?

– Нет. Никого не было. Я еще подумал о том, как этим в машине повезло. Но когда они выезжали со двора, наткнулись на пенсионера. Он возвращался с бульвара. Бегает там каждое утро со своей овчаркой. Вот он наверняка кого-нибудь из них «сфотографировал».

– Выловить бы нам этого пенсионера! – размечтался Еремин.

– Так нет ничего проще! Дом-то кооперативный.

Старика действительно нашли довольно быстро через председателя кооператива, но, увы, старания были напрасны. Пенсионер удостоил сыщика жгучим пронзительным взглядом и промямлил с искусственной хрипотцой:

– Зрение у меня сла-а-бое. Ничего не вижу без очков…

Константин отсчитал угрюмому Кеше и счастливому матросику по два червонца и пустился в дальнейший путь.

С Елизарычем он связался по телефону.

– Как живешь, Престарелый Родитель?

– Неужели опять труп? – взволновался эксперт.

– Пока нет, но в скором времени ожидается.

– Бог с тобой, Костя! Как ты можешь это знать?

– Если не пошевелюсь, то еще два как минимум. При встрече объясню. А ты мне скажи вот что. У Констанции Лазарчук были какие-нибудь порезы на руках или на ногах?

– Ничего не было.

– Точно?

– За кого ты меня принимаешь? Я каждый труп держу в памяти. И хотел бы не помнить, да не забываются. Что стряслось-то?

– Кажется, мы лопухнулись с этой девчонкой. Она только жертва и к убийству Шведенко непричастна. И в кино с ним ходила не она. Что-то темнит Антошина подруга. А зачем темнит, постараюсь узнать.

– Ты смотри, не обижай Антона! – предостерег Елизарыч. – Он парень душевный.

«Парень душевный» решил разыграть не только Патю, но и Константина.

Они прибыли в «Иллюзион» задолго до сеанса и сидели в кафе, смакуя кофе с коньяком.

Патя без умолку болтала, строя планы на будущее и живописуя их свадебное кругосветное путешествие.

– Я возьму с собой машинку! – заявил писатель. – Мой отдых слишком затянулся.

– Еще не хватало таскать за собой эту махину!

– Она легкая.

– Я куплю тебе ноутбук!

– Я вообще-то не нищий, – обиделся Полежаев. «Вот твоя коза!» – вспомнились слова Иды и старенькая механическая машинка со сломанными литерами…

«Какое-то декадентское настроение. Вот-вот уроню слезу в рюмку! Я люблю в этой девочке балерину? Я люблю, когда она подражает грациозным па? Нет! Зачем себя обманывать? Я люблю в ней Иду! Я люблю, когда она подражает королеве! А когда она на нее не похожа, я раздражаюсь, выхожу из себя!..»

– Алло! Ты где? – дернула она его за рукав пиджака. – Не обижайся. Ведь я могу тебе к свадьбе сделать подарок?

– А что подарить тебе?

– О-о! – протянула многозначительно Патя. – Есть одна вещь, которую мне бы хотелось иметь.