Антон не стал ее дожидаться. Уходя, начертал короткую записку:

«НЕ ИЩИ МЕНЯ!»

Сретенка прощалась с ним первым майским дождем. Он шел вниз по бульварам, прижимая к груди полиэтиленовый пакет с рукописью, оберегая ее от дождя. В кармане лежали деньги на покупку новой машинки и на первое время. Всего ничего.

Костю, двоюродного брата Маргариты, он не видел со школы. Помнил еще совсем пацаном, у которого собирались рок-меломаны. В школе они не дружили. Антон был увлечен литературой, выпускал стенгазеты. Костя занимался спортом, прыгал с парашютом, собирался в десантные войска. Родители показали ему десантные войска! Шла война в Афганистане. Еремина снарядили в Москву к родственникам. Там он поступил в юридический институт. Марго утверждала, что не обошлось без родственных хлопот. Впрочем, она еще в школе начала относиться к кузену предвзято, язвила по любому поводу.

Родственных отношений они не поддерживали. И казалось, что Костя навсегда исчез с его горизонта, хотя в блокноте у Антона был записан московский адрес Еремина: Маргарита постаралась еще в эпоху экспедиторства, когда гонял в Москву. Так, на всякий случай. Вот случай и представился. «У него, наверно, жена и куча ребятишек, а я тут припрусь со своими болячками!»

Широкоплечий брюнет, открывший ему дверь, долго изучал незнакомца в мокрой одежде. Незнакомец прижимал к груди полиэтиленовый пакет и добродушно улыбался.

– Мы знакомы? – недоумевал Еремин.

– А ты, Костян, еще «Пинк Флойд» слушаешь?

– Господи! Антоша! Что же ты без зонта в такую погоду? А Марго с тобой?

Исповедь состоялась за бутылкой водки, которая у хозяина всегда имелась в припасе. Разве может быть мужской разговор по душам без нее, без родимой?

– А я вот, брат, до сих пор в холостяках, – признался Костя. – И ничего, не горюю. Живи пока у меня, а потом что-нибудь придумаем!

Он поселился в однокомнатной квартире следователя. Спал и работал на кухне. Тесновато им было вдвоем, и Полежаев несколько раз порывался снять какое-нибудь жилье, но Костя не позволял.

– Зачем тебе лишние траты? Накопи на собственную квартиру – и тогда съезжай! – мудро рассуждал Еремин.

А популярность Иды Багинской росла с каждым днем. Антон не смотрел телевизор. Зато Костя втайне от писателя наблюдал за взлетом его подруги.

Однажды, уже зимой, он поздно вернулся из театра, и Костя встретил его словами:

– А у нас гости!

«Неужели Марго? Только этого не хватало!»

Он ошибся. В комнате на тахте сидела королева, неизвестно как нашедшая его.

Он сел напротив в кресло. Еремин деликатно уединился на кухне.

Она не могла наглядеться, лаская взглядом. Молчала. Ждала, что он скажет.

Он сказал:

– Зачем?

– Сегодня ровно год, как ты прилетел. Помнишь тот вечер?

– Зачем ты пришла?

Она заплакала.

– Я люблю тебя…

– Я хочу все забыть…

– Но я люблю тебя!

– Мне надо работать. Извини.

Он встал. Ида бросилась к нему. Повисла на шее.

– Прости! Прости меня!

Он молчал.

– Я купила квартиру, – тихо сообщила она. – Там же, на Сретенке. Поедем! Не надо никого стеснять! Ты – мой! Ведь все для тебя! Для тебя – пойми!

– Мне надо работать. Пусти! – Он разжал кольцо ее рук.

И жалкая, беспомощная королева вновь опустилась на тахту.

Он вытащил Еремина из кухни и сел за машинку. Теперь у него была новая машинка, электронная, фирмы «Оливетти». И работала она тихо, чтобы не потревожить чей-то сон.

– Упрямый ты осел, Полежаев! – выдал ему после ухода телезвезды Константин. – Такая девчонка встречается одна на миллион!

– Бери круче! – ухмыльнулся тот. – Одна на двести миллионов! Если учесть всех телезрителей!

– Боже! Какой идиот! Почему она не полюбила меня?

– Подожди еще! Вот напишу про тебя роман – может, полюбит! – отшучивался писатель.

Он съехал следующей весной. Ровно год жил у Кости.

Строго-настрого запретил давать свой адрес Иде, если она опять объявится.

Она объявилась. Сердце «железного Еремина», видимо, дрогнуло.

Месяц назад белый «мерседес» въехал в уютный Измайловский дворик. Полежаев стоял на балконе и наблюдал за незнакомым автомобилем, который остановился напротив его подъезда. Из него вышла высокая стройная женщина. В брючном костюме, в солнцезащитных очках. Иссиня-черные волосы отливали на солнце. Люди во дворе как-то сразу сгрудились, зашептались, стали даже показывать пальцами. И солнцезащитные очки уже не помогают!

Антон опустился в плетеное кресло, стоящее на балконе, и просидел в нем минут десять под непрерывный вой дверного звонка…

…Открыв глаза, он долго исследовал потолок спальни.

Патя возилась на кухне и что-то напевала. За окном уже вовсю бушевал новорожденный день. Полежаев отметил высокое качество побелки потолка: ни соринки, ни пятнышка.

«Никто и не думал тебя заманивать, остолоп! Это всего-навсего твое подсознание, в котором наверчено не меньше, чем в телевизоре!»

– Ты уже проснулся?

В проеме двери возникла ее миниатюрная фигурка в халате.

– Где у тебя телевизор?

– Боже мой! Я надеялась, что ты хотя бы пожелаешь мне доброго утра! Впрочем, чего можно ждать от телемана?

– Прости…

– Телевизор в гостиной.

– А здесь нет?

– Если хочешь, могу его перенести сюда. – Она недоуменно пожала плечами.

За чашкой крепкого кофе она вдруг призналась:

– Нелепо как-то все. Сначала Констанция, потом – Степановна. Что происходит? И главное, зачем?

– Твоя бывшая наставница тоже порадовала своим творчеством.

– Что это значит?

– У нее мы нашли продолжение головокружительного романа!

– Романа? Ты сказал – романа?

– Ты так удивилась, будто слышишь об этом впервые! Я давал тебе читать два отрывка, найденные у Констанции и у Шведенко. Помнишь? Вот еще один. Похоже на продолжение.

Она не взяла в руки протянутый ей листок, а только взглянула на него и быстро перевела взгляд на Полежаева.

– Ты знаешь, как это называется, когда несколько человек пишут один роман, каждый – свой отрывок?

Он знал. Ведь не первый год варится в одном котле с издателями, редакторами, художниками, корректорами. Со всеми, кто участвует в процессе создания книги. Новой, коммерческой литературы. И явление, на которое сейчас намекала Патрисия, было широко распространено. И, разумеется, имело свое название, иносказательное, остроумное, двусмысленное, возникшее в их среде – творцов криминального жанра.

– Я совсем выпустил из виду… – пробормотал Антон. – Это называется «братская могила»…

Листок с очередным опусом выпал из его руки и плавно приземлился на пол.

Полежаев не успел переступить порог своей квартиры, как его настиг глас следователя. Еремин был на взводе.

– Где тебя черти носят? – орал он в трубку. – Раньше по утрам ты предпочитал валяться в постели!

– Я не изменил своим привычкам. Просто иногда валяюсь в чужих постелях. И тебе советую!

– Послушай, советчик, у меня мало времени. Бери такси и гони ко мне в контору!

– Что за спешка?

– Есть кое-какие новости! Нужна твоя помощь. Подробности не по телефону!

Утро частного детектива началось с намеченной встречи.

Лицо секретарши Аллочки было восторженно-загадочным.

– К вам пришли, Константин Николаевич, – произнесла она полушепотом.

– Кто?

– Такой… такой… – беспомощно размахивала руками Аллочка. – У него бакенбарды, как у Элвиса Пресли…

– Понятно. Что же ты фамилию не спросила?

– Не знаю… – смутилась девушка.

– Доиграешься у меня! – пригрозил строгий начальник. – Будешь заглядываться на всяких Элвисов Пресли – уволю!

Старцев явно нервничал. Константин уловил это с первого взгляда. Юный авторитет вел себя как-то осторожно, неуверенно. Долго осматривался в кабинете следователя. Подошел к окну, слегка отодвинул штору.