– Что? – Она будто бы не поняла вопроса, но ему показалось, что женщина пошатнулась, и Константин подхватил ее под локоть.

– Что с вами?

– Кажется, немного переутомилась. – Она попыталась улыбнуться. – Почему вы меня спрашиваете о фотографе?

– Хотелось бы еще раз его допросить. Тогда, на той квартире, все получилось как-то в спешке. Да и говорили не о том, о чем надо. Он сегодня работает?

Она покачала головой.

– Он вообще больше не работает у нас. Уволился в понедельник.

– Вот как? Любопытно. А куда ушел – не сказал?

– Не темните, Костя. – В ее глазах стоял ужас. – Вы подозреваете его?

– С чего вы взяли?

– Вижу. Не слепая. Вы темните. А Роберт, или Роб, как его любил называть Леня, был вчера у меня в гостях.

– Что ему нужно? – насторожился Еремин.

– Ну как же! Вдова друга! – иронизировала она. – Как не проведать! Не высказать еще раз свои соболезнования! Не помянуть Ленечку! Не укорить вдовушку! Мол, плохо следила за мужем! Не уберегла! Ненавижу эти свинячьи похотливые глазки! С души воротит! – Она остановилась и произнесла уже не так эмоционально: – Такой навязчивый тип… А знаете, он ведь выспрашивал о вас.

– Что именно?

– Как продвигается следствие? До чего докопались? Очень-очень интересовался.

– У вас нет его адреса?

– В отделе кадров надо спросить. Правда, у них только адрес регистрации, а у Роба несколько квартир в Москве.

– А почему он ушел из редакции, не знаете?

– Сказал, что нашел другую работу. Хорошо оплачиваемую.

– По своей специальности?

– А какая у него специальность? – усмехнулась Василина. – Он ведь не профессиональный фотограф. Он – танцор, вышедший на пенсию.

– Танцор… – задумчиво повторил следователь. В такие мгновения его часто осеняло. – Поздно вчера ушел от вас этот танцор?

– Очень поздно. В первом часу ночи, человек совсем не знает меры…

– Вы его чем-то угощали?

– Конечно, – медленно начала она, не понимая, куда он клонит.

– Чем?

– Ничего особенного не было. Буду я ради такого гостя стараться!

– Но чашечку чая плеснули, верно?

– Не помирать же ему от жажды!

– А посуду вымыть успели?

– Честно говоря, нет. Спать очень хотелось, – покраснела Василина. – И с утра тоже. Я не выспалась из-за него. Едва не опоздала на работу.

– Вот и прекрасно! В котором часу вы будете дома?

– В седьмом. – Она по-прежнему ничего не понимала.

– Убедительная просьба – не мойте посуду. Я пришлю к вам эксперта.

– Этого дедушку?

– Да. Престарелый снимет отпечатки пальцев.

– Неужели Роб?

– Пока это лишь догадка, дорогая Василина. Прямых улик против него нет.

– Как страшно! – схватила она за руку следователя. – А ведь у меня в этом городе практически никого!..

– У вас есть мой телефон, – напомнил Константин. – Звоните, если что. И еще… – Он немного смутился, но все же сказал на прощанье: – Очки вам не очень идут…

Первая осечка в этот так удачно начавшийся день случилась с Елизарычем.

– Я что-то прихворнул, Костя, – донесся из трубки хриплый голос старика. – Наверно, уже не поднимусь.

– Не валяй дурака, Престарелый. Мы с тобой еще не все подвиги совершили!

– Какие там шутки! Врач приказал ложиться в стационар. Вот такая музыка. Но ты не горюй. Меня заменит Женя. Я его многому научил. Толковый мальчик.

– Я к тебе заеду. Или вечером, или завтра утром, как получится! – пообещал Константин.

Не откладывая дела в долгий ящик, набрал номер своей конторы.

– Алла! Срочно найди мне Женю!

– Он на занятиях в институте, – холодно отчеканила секретарша.

– Я и без тебя знаю, что на занятиях! Поэтому и прошу – найди! – вышел из себя начальник.

– Что вы на меня орете? – сорвалась та. – Я вам не жена!

– Послушай, детка, я не привык повторять дважды. Если через час Женя не будет сидеть в конторе, пеняй на себя!

Он бросил трубку и воскликнул в сердцах:

– Черт меня угораздил нанять эту пигалицу! «Я вам не жена!» Мало ей уделяю внимания, вот и бесится! Я же ее не для постели нанял в конце концов! А все началось после визита Ольги. Дурочка дурочкой, а сразу все просекла!..

Думы об Ольге его угнетали. Он знал, что так просто не отделается от этих дум.

Ольга на днях собиралась в Бельгию. Сказала, что ей некогда будет встречаться. Сослалась на замотанность. Ведь предстоит столько формальностей. Нет, перед отъездом они, конечно, увидятся. И писать она будет оттуда. На сколько лет едет? Визу ей дали на год. Но визу ведь можно и продлить.

По двум причинам он должен помешать гувернантке покинуть страну. Причины веские, но одна борется с другой. Во-первых, он не хочет ждать целый год. Он не привык упускать шанс. Жизнь не очень-то балует его такими находками. А во-вторых, она пьет белое вино, курит «Данхилл» без ментола и палец у нее порезан стеклом, а не ножом. За Ольгой надо установить слежку. Кто будет этим заниматься? Ему просто необходим напарник!

– Упущу! Как пить дать упущу!

Непонятно, кого боялся упустить следователь Еремин: любимую женщину или преступницу?

Он ехал на окраину Москвы для долгожданной встречи с горничной Грызунова. Ольга раздобыла ее адрес. В глубине души понимал: именно потому, что это сделала Ольга, ждать от этой встречи нечего.

Еще два месяца назад в телефонном разговоре с бизнесменом он понял, что горничная тут ни при чем. Ее просто хотят подставить, чтобы как-то объяснить отпечатки женских пальцев, обнаруженных Елизарычем в детской и супружеской спальне. Поспешили тут же спровадить в Казахстан или в Среднюю Азию к якобы больной матери, лишь бы с глаз долой, лишь бы спасти от хищных лап частного детектива!

– Та, что провернула столько головоломных операций, вряд ли служит в горничных! – заключил он, выбираясь на Божий свет из своей заморенной «шкоды».

Ему открыла маленькая женщина лет сорока, в черном трикотажном костюме. Некрасивая, но с трогательной, обворожительной улыбкой.

– Я вас долго не задержу, – пообещал следователь.

– А я не тороплюсь.

В однокомнатной квартире даже воздух был какой-то казенный, не домашний.

– Вы снимаете?

– Угу. Я сама из Актюбинска. Разве с моими заработками можно купить квартиру в Москве! Я и не надеюсь. Вам чай или кофе?

– Кофе.

Женщина так гостеприимно суетилась вокруг него, что расхотелось задавать вопросы.

– Я знаю, вы насчет того страшного убийства… – начала она вдруг. – Я ведь тогда уехала и даже ни о чем не подозревала. А когда вернулась, узнала такое…

– Вы сами попросили отпуск у Грызунова?

– Это вышло как-то странно. У меня заболела в Актюбинске мама, и я позвонила Сергею Анатольевичу на работу, попросила хотя бы две недели. Ведь за ней там некому ухаживать. Так получилось. Трое детей, но все разъехались. Старший брат в Германию подался с женой. Она у него немка. Сестра уже лет десять как в Израиле с мужем живет. Он у нее еврей. Выходит, я ближе всех к маме. Я и приехала в Москву, чтобы заработать нам с ней хоть на какое-нибудь жилье в России. Ведь в Казахстане сейчас квартира ничего не стоит. Все уезжают. Но о жилье нечего даже мечтать! – махнула рукой женщина. – Сама еле перебиваюсь.

– А кем вы работали в Актюбинске? – проникся к ней следователь.

– Воспитателем в колонии для подростков. У меня юридическое образование. Так что мы коллеги! Шучу.

– Вы – воспитатель? – удивился Еремин.

– Что, не похожа? Вы не смотрите, что я такая маленькая. Я могу горы своротить.

– Верю, – кивнул Еремин. Он был знаком с этим типом женщин. Этакие замухрышки с полным набором приемов каратэ и несгибаемой силой воли нередко встречаются в органах.

– Правда, в колонии приходилось не сладко, – со вздохом призналась она. – Меня, кстати, Лидой звать, – представилась горничная, подливая ему в кружку кипятка.

– Канцелярской работой занимались?

– Еще бы!