«Необходимо в дальнейшем не прекращать исследования по бескрылым ракетам, так как нельзя отступать перед конструктивными неудачами — вся история мировой техники говорит обратное».

А ведь именно бескрылые ракеты стали ныне самым мощным средством штурма космоса.

За этот десяток лет, отданных ракетам, Сергей Павлович очень изменился. Исчезла юношеская округлость лица. Непрерывная работа мысли сделала взгляд по-прежнему живых и веселых глаз более строгим, сосредоточенным. Во всем облике заметны стали черты собранности, а порой и некоторой замкнутости.

Изменился и подход Сергея Павловича к делу. Решения встававших перед ним проблем он добивался обстоятельной отработкой вопросов. По-новому подошел Сергей Павлович, например, к проблеме надежности ракеты. Эта «надежность» не раз подставляла ножку на испытаниях. Теперь Сергей Павлович ввел систему предварительной стендовой отработки элементов конструкции.

Убедился он и в том, что конструктору новой техники надо идти рука об руку с учеными. Так, вопрос об устойчивости полета крылатой ракеты Королев вынес на обсуждение профессоров Московского университета. Теоретики помогли уточнить, как лучше обеспечить устойчивость ракеты, и это принесло большую пользу группе стабилизации и управления полетом.

С высоты достижений современной техники теперь видно: первые опыты С. П. Королева и его сотрудников с крылатыми ракетами в какой-то мере предвосхитили основные направления развития управляемых боевых ракет классов «земля — земля», «земля — воздух», «воздух — воздух» и «воздух — земля». Научно-исследовательские институты и заводы, готовившие автоматы и телемеханические устройства для ракет, не выполнили заказов группы Королева, и испытания с радио- и телеуправлением тогда полностью провести не удалось. Но идеи самонаведения, радиоуправления, применения гироскопических приборов оказались перспективными и дальновидными. Эти идеи успешно реализованы советскими конструкторами на базе появившейся позднее радиолокационной и другой радиоэлектронной техники. Главное же было доказано еще С. П. Королевым — возможность и целесообразность создания пороховых и жидкостных крылатых ракет для решения различных боевых задач.

Год 1938-й занимает особое место в истории советского самолетостроения. В том году, как отмечает в своей книге «Цель жизни» А. С. Яковлев, произошел пересмотр требований к самолетам отечественной военной авиации. Наши бомбардировщики имели значительную грузоподъемность, но скорость и дальность полета их были недостаточны. Некоторые специалисты увлекались тогда хорошей маневренностью наших истребителей, считая это основным качеством. При этом упускали из виду главную задачу истребителя: догнать и уничтожить противника. Для этого в первую очередь нужны скорость и мощное оружие. И того, и другого у наших серийных истребителей выпуска 1937–1938 годов не доставало.

К созданию скоростных самолетов Коммунистическая партия решительно привлекла молодых конструкторов С. В. Ильюшина, А. С. Яковлева, С. А. Лавочкина, Ар. И. Микояна. Загорелся смелой идеей создать сверхскоростной истребитель и Сергей Павлович. И конечно, он мечтал сделать это на базе зарождавшейся ракетной техники.

Соединение планера с ракетным двигателем Сергей Павлович уже давно не считал самоцелью. Этот проект остался только как опыт, как момент более широкого плана создания ракетных летательных аппаратов.

У него и у его ближайших помощников, и в первую очередь у Е. С. Щетинкова, сложилось четкое представление о преимуществах, которые сулит применение ракетных двигателей на самолетах, — невиданная скороподъемность и скорость.

— Тут все может быть рекордным, — не раз говорил Сергей Павлович.

Как же представлялись Королеву подходы к постройке ракетного самолета? Об этом ясно говорит проект, разработанный в 1936 году им совместно с Е. С. Щетинковым. Они предлагали выполнить целую серию логически связанных экспериментов и конструкций. Первым шагом они считали создание ракетного самолета-истребителя РП-218. Он рассчитывался на полет на высоте 9 километров.

Причем авторы проекта не ограничились умозрительными представлениями, а тут же начали разработку конкретного образца такого аппарата. Они рисовали его внешний вид, рассчитывали конструкцию. Нередко засиживались в институте допоздна, а потом все вместе шли на квартиру к Королеву. Чтобы не стеснить Ксению Максимилиановну, Сергей Павлович ласково предлагал ей:

— Может, ты пойдешь почитаешь что-нибудь в другой комнате, а мы побеседуем здесь по-мужски. — И обезоруживающе улыбался. Жена понимала все и уходила. А Королев, Щетинков, Палло, оставшись одни, сразу же приступали к обсуждению своих замыслов. А на следующий день их замыслы ложились чертежами на листы ватмана. И все явственнее из этих чертежей проступали контуры будущего истребителя, оснащенного, по мысли конструкторов, не одним, а связкой из трех ракетных двигателей с общей тягой 900 килограммов.

В дальнейшем конструкторы предполагали поднимать истребитель РП-218 с помощью тяжелого самолета-матки километров на восемь, а уже там он должен был стартовать в самостоятельный полет. За короткое время он должен был набрать высоту 25 километров и затем совершить посадку на землю.

Следующим шагом конструкторы считали достижение на ракетном самолете рекорда дальности. И еще один этап обсуждался ими — перспективный вариант высотной машины. Она, по их расчетам, должна была подниматься на высоту 53 километра.

Да, большие замыслы вызревали в отделе С. П. Королева, в лабораториях РНИИ. Многие черты тех замыслов угадываются в современных опытах со стартами ракетопланов с борта самолетов и достижении больших высот…

В июле 1936 года технический совет РНИИ рассмотрел эскизный проект ракетоплана 218, выполненный С. П. Королевым и Е. С. Щетинковым, и утвердил программу работ в этом направлении на ближайшее время. В решении совета говорилось: «Отделы института должны предусматривать работу по 218-му объекту в планах 1937 года как одну из ведущих работ института».

Для начала решено было построить ракетоплан-лабораторию РП-318-1. Число 318 появилось вместо 218 из-за того, что ракетная тематика была передана из второго отдела в третий. Туда же перешел и Сергей Павлович. Отделы в РНИИ вообще были ликвидированы, вместо них введены группы. И тут пришла очередь стоявшего без дела планера Королева СК-9. Ему предстояло первому из советских летательных аппаратов получить ракетное «сердце».

С добрым чувством смотрел Сергей Павлович на вытащенный из ангара длиннокрылый планер. В лучах яркого солнца он выглядел неказисто, краска на крыльях поблекла, на фюзеляже царапины.

«Да, дружище, ты изрядно обветшал, придется тебя осмотреть и подремонтировать, — подумал Королев, погладив рукой по шершавой плоскости. — Как-то ты будешь чувствовать себя в соседстве с огненной струей? Теперь на меня ложится двойная ответственность — и за тебя, и за себя».

Планер подновили, покрасили. Он приобрел внушительный вид, особенно когда на него в конце фюзеляжа установили двигатель, прикрытый специально изготовленным капотом-обтекателем.

Первоначально на ракетопланере стоял двигатель ОРМ-65 с максимальной тягой 175 килограммов. Этот двигатель, созданный Валентином Петровичем Глушко с высокой степенью искусства и опытности, был по многим показателям этапным. Он не раз и не два опробовался на стенде. Управляли его запуском из-за броневой плиты для безопасности.

Отчет об испытании 16 декабря 1937 года сохранился и воспроизведен в книге «Пионеры ракетной техники».

«…У стенда Глушко, Королев и их ближайшие помощники. В трубопроводы залиты компоненты — азотная кислота и керосин. Лаборант Волков ввертывает в гнездо головки двигателя зажигательную шашку и подсоединяет электропитание. По прибору установлено пусковое давление, электроцепь замкнута и кнопка на ручке управления нажата. Оранжевым светом вспыхивает контрольная лампочка, и тут же Волков сектором газа открывает доступ в двигатель топливу. Извергая из сопла огонь, ОРМ оживает, и довольным конструкторам кажется, что он по-своему поет. Шли секунды, а двигатель работал ровно, надежно. Истекла минута, еще 30 секунд. Глушко дал сигнал закрыть пусковой воздушный кран. Сразу же упало давление, под действием которого компоненты подавались в камеру сгорания. Еще движение руки лаборанта — и закрылись топливные краны. ОРМ сразу остановился.