Марс молча переводил взгляд с Валерия на космонавта и обратно, и постепенно до него доходил смысл того, чем занимались эти люди.

— Какой же я идиот! — вскричал он. — Но теперь-то мне все ясно! Наташа была не только курьером, она была связной, помогала осуществлять обмен информацией между членами «Белой Звезды»! А Одиссей помогал вам, чем мог.

— Почти так, — согласился Валерий, — но не совсем. Вы несколько туповаты, Марс Петрович, и никогда не додумаетесь до правды.

Пока двое заклятых врагов вели такую странную беседу, Ирина потихоньку отползла в сторону, подальше от них. Она почти видела электрические искры, пробегавшие между ними; в воздухе стояло такое напряжение, как перед бурей, сильно пахло разгоряченными телами, кровью. Ирина беззвучно плакала, и со слезами уходили ужас, страх, отчаяние, она вся горела, словно в огне, и одновременно находилась в состоянии какого-то оцепенения. Мысль о Марсе, о том, каким чудовищем он оказался, вызвала у Ирины чувство отвращения, ей стало противно до тошноты, особенно когда она вспомнила, что хотела войти в его семью.

Наблюдая за стоящими друг против друга мужчинами, в свое время немало значившими в ее жизни, Ирина осознала, что абсолютно не понимала мужскую психологию, не догадывалась, чем они руководствуются в своих поступках. Что заставляло их стремиться к жестокости и насилию? Неудержимое желание властвовать над людьми? Порочная страсть, сделавшая их души больными? Ирина только теперь осознала всю глубину морального уродства Марса и Валерия. Они беззастенчиво, не задумываясь о последствиях, использовали ее в своих целях, каждый на свой лад; ослепленные желанием властвовать, они забывали о том, что она — живой человек, а не послушный инструмент; им, в общем-то, по большому счету не было никакого дела до ее интересов, чувств, желаний, до ее судьбы. В сущности, и Валерий, и Марс были больны одной болезнью, между ними не существовало принципиальной разницы. Что с того, что цели у них были разные? Они оба готовы были ради достижения своих целей смести всех и каждого на своем пути. «Забудь про них, — сказала себе Ирина, — пусть они разбираются между собой сами, без меня, пусть их ненависть и жажда власти борются между собой, пусть они поубивают друг друга, — так только будет лучше. Для всех. Кошмар кончится».

Она увидела, как Марс поднял пистолет, выстрелил, как Валерий покачнулся, и его плечо моментально окрасилось кровью. Это уже было для Ирины слишком. Она закричала, пытаясь остановить их, уже не соображая, что с ней происходит, — минуту назад она хотела отстраниться от всего, не вмешиваться больше ни во что, хотела остаться всего лишь наблюдателем смертельной схватки. И не смогла. Ирина находилась рядом со шкафом, где хранилось оружие. Шкаф был открыт, и она сняла со стены автомат Калашникова и подошла к двум мужчинам. Марс уже снова прицелился в Валерия; Ирине также показалось, что в помещение вошли какие-то люди, и она со страхом подумала, что это люди Марса.

— Остановись, Марс! — сказала она, подходя ближе.

— Заткнись! — огрызнулся тот.

— Ирина, не вмешивайся, — попросил Валерий. Но Ирина не послушалась и в тот момент, когда Марс был готов нажать на курок, выстрелила. Звук от выстрела оглушил ее, и она как в полусне увидела, что Волков распростерся у ног Валерия. Ирина зарыдала в голос, отбросила от себя автомат, словно это была гремучая змея, и стала неистово тереть ладонями о бедра, как будто пыталась очистить руки то невидимой грязи. Увидев большое кровавое пятно на спине Марса, она, не в силах стоять, опустилась на колени.

— Одиссей, — посиневшими губами прошептала она, — помоги мне.

Виктор подплыл ближе к бортику бассейна, дотянулся до Ирины рукой, потянул к себе, в воду. Когда Ирина оказалась в воде, к ней со дна бассейна поднялся дельфин, начал беспокойно тыкаться носом ей в бок.

— Ой, Арбат! — воскликнула Ирина, засмеялась, потом зарыдала снова.

— С вами все в порядке? — спросила Тори, подходя к Валерию.

— Не знаю, — ответил Валерий. — Произошла странная вещь. Я так давно мечтал об этой минуте, думал, что буду счастлив, увидев перед собой труп врага, но сейчас никакого счастья или радости не испытываю. Я обессилен, опустошен, — он положил руку на голову Марса, — у меня такое ощущение, словно часть моей души омертвела, перестала существовать.

— Вам не следовало приходить сюда, — сказал Рассел, — с вашей стороны это было опрометчиво. Этот сукин сын чуть было не убил вас. Странно, что он промахнулся...

— Поймите, я поступил так, как следовало. Волков уничтожил бы вас без малейшего колебания. Поэтому вам нельзя было появляться здесь вместе со мной. Кроме того, у Волкова была возможность взять в заложники кого угодно из присутствовавших здесь, кандидатов много.

— Ну и что? — возразил Рассел, — у нас было бы время предотвратить такую попытку и...

— Вы не знали Марса Волкова так хорошо, как знал его я, — перебил Рассела Валерий, — он почему-то только ранил меня, первый раз за свою жизнь промахнулся. Меня это тоже очень удивляет... — Валерий оторвал взгляд от лица мертвого врага и взглянул Расселу в глаза: — Марс был отличным стрелком.

— Не молчи, скажи что-нибудь, — сказал Одиссей Ирине.

— У меня такое чувство, что я — грязная, — Ирина положила голову ему на плечо. — Обними меня, — попросила она и, когда Одиссей обнял ее, прижалась к нему сильнее. — Марс был прав, говоря, что насилие влечет за собой насилие, он вообще все правильно сказал. Обо мне. Я соблазняла мужчин, лгала, и мне нравилось это делать. Я дошла до того, что сознательно пошла на предательство. Я выдала Наташу Марсу, рассказав ему о ее связи с Валерием. Но я не знала тогда, что на Лубянке работает не Валерий, а Марс. Но теперь это не имеет значения. Предательство есть предательство. Наташа относилась ко мне как к подруге, а я поступила гадко, предала нашу дружбу. Я виновата в ее мучениях. И я своими руками застрелила человека, с которым была близка. Совершила убийство. Мне место среди таких, как Марс.

— Я не могу тебе помочь, Ирина. Не могу избавить тебя от угрызений совести! Сделанного не воротишь.

Ирина отодвинулась от Одиссея, посмотрела в его необыкновенные глаза.

— Почему ты не можешь помочь мне? — спросила она. — Я так надеюсь на тебя.

— Нет, Ирина. Ты должна полагаться только на свои собственные силы. Пришла пора. Только ты сама способна спасти себя от той жизни, какую вела, ты сама, и никто другой, в состоянии свернуть с того пути, который ты избрала. Если ты, конечно, действительно хочешь порвать со своим прошлым.

Ирина вся внутренне напряглась, знакомое чувство пустоты, безысходности заполнило ее измученную душу. Она снова испугалась, что ее схватят, бросят в тюрьму — ведь она убила человека. «У тебя ничего нет», — сказал Ирине внутренний голос. «Это правда, — подумала она, у меня нет ничего. Я все потеряла, и жизнь моя прошла зря. И зачем только я родилась на свет, Господи?»

Женщина готова была разрыдаться от отчаяния, но поборола подступившие к горлу рыдания, заставила замолчать внутренний голос. «Нет, — решила она, — еще не все потеряно, и в моем положении можно найти выход, и даже не один». И ее захлестнуло горячее желание найти этот выход, бороться, но не сдаваться. Пусть мечта об Америке останется только мечтой, пусть! Мечтать о таком было глупо. Кому она нужна в этой Америке? Да и от самой себя никуда не убежишь. Надо в конце концов отвечать за свои поступки, этому она научилась у Одиссея. Ирина посмотрела в его глаза, в их непрозрачную глубину, и во время молчаливого диалога сказала ему, что готова отвечать за все то плохое, что сделала в своей жизни.

Рассел занялся раной Валерия, а Тори пошла к Ларе посмотреть, жива ли она. Лара была мертва. Затем Тори подошла к бассейну, наклонилась, ухватилась за тело Татьяны и вытащила его из воды. Татьяна тоже была мертва. «Сколько смертей, сколько ушедших жизней! — с горечью в сердце подумала Тори. — Кончится ли это когда-нибудь?» Этот вопрос девушка постоянно задавала себе с тех пор, как умерла Кои. Очистилась ли душа ее японской подруги такой страшной ценой? Тори не знала. Но не могла забыть сцены самоубийства, навеки запечатлевшейся в ее памяти. Не могла забыть яркую голубизну неба, белые одежды Кои, ковер цветов и ужасную рану, мгновенно окрасившую в кровавый цвет не только ткань, но и траву под ногами Кои. А что за странные горы увидела она? И огоньки в горах? Тори мысленно прочла молитву за упокой души Кои и за себя тоже.