— У меня есть одна догадка по этому поводу, — сказал Хитазура Тори, держа телефонную трубку у уха.

— Какая? У вас же нет описания женщины, которая убила Гиина, кроме того, нельзя с полной уверенностью утверждать, что она убила и вашего брата тоже.

— Мы знаем, где находится Фукуда. Мы найдем ее. А она должна быть в курсе. Мы заставим ее рассказать нам все.

— Кто такая эта Фукуда? — спросил Рассел. — Я правильно понял, что она — убийца, работающая на якудзу.

— Правильно, — ответила ему Тори.

Фургон продолжал свой путь по городу. Хитазура сидел у телефона, выясняя последние сведения, связанные с убийством брата.

— Но я думал, что якудза не пользуется услугами женщин-убийц, — заметил Рассел.

— Вообще-то нет, но Фукуда — исключение.

— И исключение во многих смыслах, — на миг оторвался от телефона Хитазура и положил трубку на рычаг. — С ней связана целая история.

Тори хмыкнула.

— Хитазура-сан имеет в виду, что Фукуда буквально силой ворвалась в этот клан. Заставила оябуна якудзы заметить ее и взять к себе.

— Такое случается крайне редко, — вмешался Хитазура. — Другие оябуны ни за что не поручили бы женщине мужскую работу.

— Да, только эта женщина делает свое дело лучше мужчин, — едко заметила Тори.

Хитазура усмехнулся, потом вдруг рассмеялся.

— Тори-сан тоже исключение из правила. Я не имею ничего против нее, хотя она — женщина.

Хитазура сделал свое замечание таким тоном, словно ожидал, что в ответ на его снисходительность последуют бурные аплодисменты.

— Если я правильно поняла мысль Хитазуры-сана, — сказала Тори, — он полагает, что существует другая женщина-убийца, работающая на якудзу, и она, наверное, ученица Фукуды. Фукуда — ключ ко всему.

— Минутку, — Рассел перевел взгляд с Хитазуры на Тори. — Если даже вам и удастся поймать Фукуду, почему вы думаете, что добьетесь от нее признания?

Хитазура посмотрел на Тори.

Рассел сразу же среагировал на этот взгляд.

— Я что-нибудь не то сказал? — он вопросительно посмотрел на Хитазуру.

Хитазура отвел глаза в сторону.

— Тори?

Тори ничего не ответила, Вместо ответа она взяла руку Рассела и положила его ладонь себе на левое бедро. Жест был многозначительный, напоминающий ему об их свидании в библиотеке дома, в Лос-Анджелесе, когда он приехал уговаривать Тори вернуться обратно в Центр и сам тогда дотронулся до ее бедра с определенной целью — задеть ее, разозлить. «Как твое бедро, в порядке?» — спросил он тогда, изображая неискреннюю заботу, Но сейчас этот жест Тори как бы намекал на возможность близких отношений между ними в будущем, хотя в настоящий момент ни один из них не был в состоянии говорить об этом вслух. Тори словно обратилась к Расселу на языке дикарей, использовала примитивное, но эффективное средство передачи ему информации.

— Это Фукуда ранила тебя в бедро? — спросил Рассел шепотом, но Тори вздрогнула, вспомнив, как яркая вспышка бело-зелено-голубого света ослепила ее, а пламя от взрыва опалило брови, ресницы и волосы, вспомнила, как земля поплыла у нее под ногами. Сначала Тори не почувствовала боли, но когда шок прошел, боль пронзила все ее тело, она была везде, адская, невыносимая боль, все ее тело будто налилось свинцом и стало весить несколько тонн. Она рухнула на рельсы, и густая, горячая кровь ручьем потекла из раны в бедре, омывая прохладную сталь. Фукуда остановилась на минуту возле своей жертвы. В тоннеле метро, где произошла эта роковая встреча, стоял полумрак, но Тори все-таки разглядела, каким торжеством горят глаза ее врага. «Я же говорила тебе: уйди с моего пути, но ты не послушалась, — зловеще прошептала Фукуда. — Ты отняла у меня все самое дорогое и теперь заплатишь за это жизнью. Не на ту лошадку ты поставила. Рано или поздно мы расправимся с Хитазурой, как сейчас расправились с тобой. Для нас это плевое дело». Фукуда исчезла, оставив Тори лежать на рельсах, неподвижную, обессиленную... В тоннеле появился свет, рельсы задрожали от тяжести идущего поезда, и вот уже длинная гусеница вагонов вынырнула из-за поворота и с каждым мгновением неумолимо приближалась к беспомощной, лежащей на путях Тори...

— Тори, эй! — Рассел потряс плечо девушки. — О чем задумалась? Тебе плохо?

Тори повернула к коллеге белое как мел лицо.

— Да, — еле слышно прошептала она. Глаза девушки встретились с глазами Рассела, и он увидел, что они темные, словно два омута.

— Я прошла все круги ада, Расс. И победила смерть. А теперь мне придется пережить весь этот ужас снова.

— Вы слышали последние новости? Они перешли в наступление.

— Кто они? — спросил Валерий.

— Члены «Белой Звезды», — ответил ему юноша с розовым родимым пятном. — Лучшие ее кадры хорошо вооружены, прекрасно подготовлены. Эта организация больше не ютится на задворках, она перестала быть задрипанной группкой националистов из разных республик. Теперь это настоящая армия. И часть войск уже действует. Они готовы атаковать Кыштым.

Валерий Бондаренко и его собеседник сидели на лавочке у большой одинокой березы, за которой начинался лес, а еще дальше, по другую сторону леса, располагалась усадьба Архангельское, Кроме юноши с родимым пятном, рядом с Валерием сидела его дочка, неподвижная, безучастная ко всему. За ними виднелось почти викторианское зловещее здание лечебницы для психически больных людей.

— Неужели это правда? — спросил Валерий у юноши. — В Кыштыме много атомных реакторов. Дело может кончиться очень плохо. И самое страшное — погибнет мирное население города, армия России будет защищать реакторы и начнется настоящая бойня.

— В том-то и дело, — вздохнул юноша. — Руководству «Белой Звезды» следовало бы об этом подумать, а президенту России бросить свои имперские замашки и прекратить давить на бывшие советские республики.

Валерий ничего не ответил и принялся с горечью размышлять о том, что президент сделал ошибку, полностью вытеснив компартию с ключевых позиций при помощи своей команды. Культ одной личности — опасная вещь, и нигде более чем в России не найти лучшего подтверждения этой истине. История советской страны является наглядной иллюстрацией того, что происходит в государстве, когда абсолютная власть сосредоточена в руках одного человека. Сейчас она в руках президента. Ему следовало бы поддерживать хорошие отношения со всем ближним зарубежьем, он же ссорится то с одной бывшей республикой, то с другой, да еще постоянно обращается за помощью к армии. В обмен на поддержку военных он пообещал выделить армии крупную сумму денег из бюджета, и, сделав это, ослабил другие секторы российской экономики. Теперь президент пожинает плоды своей недальновидной политики, главной целью которой было усиление России и собственных позиций. Страну сотрясают забастовки, многие предприятия и заводы стоят, пропасть между кучкой богатых и остальным населением углубляется, на границах России, да и внутри нее постоянно вспыхивают межнациональные вооруженные конфликты. И «Белая Звезда» в этих конфликтах играет далеко не последнюю роль, Валерий содрогнулся от этих мыслей, постарался думать о другом.

Он взял дочь за руку, словно хотел ободрить ее, напомнить ей, что он здесь, рядом. Он так мечтал о том, чтобы увидеть проблеск мысли в ее пустых, ничего не выражающих глазах, искру понимания, чтобы хотя бы раз она сказала: «Мне так хорошо, когда ты со мной, папочка»... Отец крепко сжал руку дочери. На руке девушки, под бледной кожей, ярко просвечивали синие вены, и Валерию сразу вспомнились припорошенные снегом березы с голыми, обнаженными ветками на фоне темного зимнего украинского неба. Вспомнил он и о том, как сидел у смертного ложа отца до последней минуты, пока глаза умирающего не закрылись навеки, а после того, как наступила смерть, взошло солнце и окрасило в алый цвет крыши домов под снежными шапками. Вспомнил Валерий и о Соловках, где несколько лет отбыл его отец за свое убеждение в том, что Украина должна быть самостоятельным государством.