Я бы тоже, к Повелителю с этим не пошел. Больно жить хочется.

Так что, коротко перевожу: отказался.

Вот только, Азмаил у нас, отнюдь не дурак. Все пропущенные мною эпитеты сам в тексте восстановил.

Морда спокойная, даже, в боевую не проскальзывает. Только взгляд у него… Очень откровенный. В нем все его движения и жесты, когда он Раниэля своими руками на кусочки рвать будет, в цветном изображении отражаются.

Но мне от этого не легче. Там девочка моя. И, как-то, не очень хочется, чтобы ее общение с этим выродком дальше продолжалось.

Так демону и говорю. Короче, сомневаюсь в его способности разрулить ситуацию. Хорошо еще, чуть в сторонке стоим. Никто кроме принца нас не слышит.

Только опоздал я со своими наездами. Он уже решил что-то. Снова зовет Вельза, передает ему свой перстень и… отправляет куда-то.

А сам снова гонца к Раниэлю. Время тянет.

Гонец и Вельз одновременно возвращаются. Гонец снова ко мне. А демон Повелителю сверток длинный подает.

А мне уже не до всех нецензурных слов, что Азмаилу предназначены. Потому что тот начинает этот сверток разворачивать.

У принца на морде… Странное такое выражение. Типа: приплыли… Смотрю, Альдер бледнеет. Этот что, тоже догадывается.

И только теперь замечаю, что у меня от предчувствия волосы на голове дыбом вставать начинают. И щиты, сами собой, поднимаются.

Ну а к тому времени, когда уже большинство, в которое я, почему-то не входил, догадалось, что нас ожидает, он его и достал.

Меч.

Длинное, узкое лезвие черного металла, по которому серебром руны разливаются. Тяжелая рукоять, под две руки, на навершии, белым кристаллом украшено.

И не магией от этого меча тянет.

Пустотой.

Вот ведь какие вещицы в сокровищнице моего загадочного друга найти можно. А я думал, сказка все это. Про Меч Поглотитель.

Вот только не успели мы посмотреть, каков он в действии.

Потому что, земля под ногами, вдруг, качнулась. Едва на ногах устоять сумели.

Альдер кричит:

— Щиты. — И вогнутую линзу перед собой поднимает.

Тут и я рассказ его вспомнил. Шаг вперед сделал, Повелителя и принца прикрывая.

А над казематом белым светом полыхнула, потом, темнота щупальца распустила. Гул стоит.

Ну а следом и ударило. Всеми стихиями сразу. Небо словно разверзлось, вода стеной стоит. Но только, огонь, что камень стен лижет, не утихает под струями.

Щиты вибрируют, от волн, что одна за другой идут, прогибаются. Хорошо еще, Азмаил за спиной, силой накачивает. Едва удержали.

Ну а когда все затихать стало, и облако пыли, на месте, где раньше бастион стоял, осело, из подвала две фигуры поднялись.

В одной, без труда Таю узнал. Да если бы и по фигуре не определился, других кандидатур, после столь внушительной демонстрации, не предполагалась.

Вторую, никогда не видел. И был немало удивлен, когда Альдер ошарашено, оглянулся на меня, потом на женщину, которая тяжело опиралась на плечо моей воспитанницы. И кинулся к ним.

Чтобы через мгновение замереть.

Потому что в лучах поднимающегося солнца, зыбким маревом проявились еще две тени.

По тому, какими словами высказался стоящий рядом со мной Азмаил, я понял, что не ошибся.

Похоже, от рукоприкладства, при осуществлении воспитательного процесса, придется отказываться.

В связи с непререкаемым авторитетом ее новых знакомых.

Находясь в подземелье трудно определить время. Тем более, когда от голода и усталости минуты кажутся вечностью.

Так что, когда за дверью раздались звуки, я, даже, обрадовалась. В слабом ожидании, увидеть Лекса и Теней.

Или, хотя бы тарелку с чем-нибудь съедобным.

Тереза лежала не шевелясь. Дыхание еле ощущалось. А я не могла даже продолжить делиться своими силами. Свои были на исходе.

Но, даже не будучи целителем, я четко понимала, долго она не протянет. Жизнь в ней едва теплилась.

Дверь резко, с грохотом, отворилась.

И все мои надежды растаяли.

На пороге нашей тюремной камеры стоял Раниэль.

Как тогда. Не вынимая кинжалы из ножен. Со сложенными в боевом захвате когтями.

С самодовольной ухмылкой на измененной трансформацией морде.

Я устало приподнялась с возвышения, аккуратно прикрыла руку Терезы куском ткани.

Повернулась к нему. Стараясь не показать, как страх подкашивает мои колени. Как дымкой растворяется надежда не на свободу, на жизнь.

И тогда я поняла, вот и наступил тот момент, когда выбора у меня больше нет. Не только ради себя. Но и ради той женщины, что дала мне шанс видеть этот мир.

И я потянулась к своей сущности. Но не туда, где знакомо отзывались отрезанные сейчас от меня стихии.

Глубже. Туда, куда я никогда не стала бы заглядывать. Если бы у меня был шанс. Выкрутиться, не прибегая к их помощи.

И они откликнулись.

И встали рядом со мной.

Две полупрозрачные девичьи фигуры.

Прекрасная лицом и милосердная душой. В черном платье, шелестящем при каждом ее движении. Смерть.

И уродливая, но с дарующим надежду взглядом. В белом платье, что осветило казематы ярче солнечного света. Жизнь.

Они стояли в паре шагов от меня, рассматривая и… решая.

— Ты знаешь, что приглашая нас в Танец, должна заплатить названную нами цену?

— Не знаю. Но… догадалась.

Не знаю почему, но эти двое не вызывали у меня страха. Словно, не два самых могущественных закона мироздания стояли рядом, а такие же девчонки-танцовщицы, как и я.

И они, видно, поняли это. Потому что, одна, подмигнула второй, показывая на меня. И обе заулыбались.

— Я жду Вашу цену.

— Ты ее знаешь. — Я пожала плечами, сомневаясь в том, что правильно ее поняла. И она уточнила. Впрочем, я уже догадалась сама. — Ты выполнишь просьбу своей наставницы. Рано или поздно.

И я повторила. Вслед за ней.

— Рано или поздно.

И, обернувшись, к прислонившемуся, к стене Раниэлю, на лице, которого застыл ужас, тихо добавила.

— Обещаю.

И поклонилась. Приглашая их к веселью.

Все остальное произошло очень быстро. Это даже не было похоже на то, что я называла танцем раньше.

Не было музыки. Лишь скрипичной струной застонало пространство.

И девушка в белом скользнула к Терезе. И, на моих глазах, бугры рубцов растаяли в бархатистой матовости кожи. Ее глаза раскрылись, наполненные жизнью и она, пока еще совсем слабая, приподнялась, с грязного ложа.

А вторая шагнула к Раниэлю. Но в ту сторону я смотреть не стала. Потому что в это мгновение я почувствовала, как теплом по позвоночнику откликнулся огонь, как ветер скользнул по ногам, а земля грозно вздыбилась тяжелой волной.

И не было ритма. Лишь стук сердца строенным колоколом отбивал убегающие секунды.

И музыка боя, сливалась с криком рождения. И трещал, пожирая камни огонь, и ветер в пыль взбивал капли дождя. И мое тело замерло внутри. Радуясь жизни и тоскуя по ушедшим.

И прощаясь. Теперь уже навсегда.

А потом все стихло. И над головой, вместо серых камней, голубой бездной расстилалось небо.

Я обернулась к двоим, что пришли мне на помощь. И низко склонила перед ними голову. Благодаря.

И, не удивилась, когда они ответили мне так же. Это был танец. И, пусть на мгновение, мы были равны. Танцовщица и ее партнеры по танцу.

Два месяца, что остались до возвращения домой, прошли относительно мирно.

После моего, впечатляющего представления, наступил, набивший уже оскомину, откат.

Хорошо еще, успела Повелителю шепнуть, чтобы ко мне никого не пускал.

Так что, первая пара дней, прошла в тишине и покое. Я спала, ела, с помощью служанки, принимала ванну. А потом снова спала и ела. Да, в перерывах, пыталась разобраться, изменилось ли во мне что, после того, как двумя новыми знакомыми обзавелась.

Руки проверила. На месте. И ноги, вроде, тоже. Не держат, правда, но такое уже в моей жизни не раз случалось. Про голову случайно вспомнила. Когда рога проверяла. Не выросли. Да и голова оказалась при мне. Надеюсь, весьма поумневшая. Чтобы больше не попадать во всякие истории. Хотя бы, какое-то время.