Он снова посмотрел на Чавара, хмуро игнорирующего своих соседей, а затем отвернулся и решительно погрузился в рассказы Мера Жиделка. Он воспользуется доброжелательностью там, где сможет ее найти.

Майя обнаружил, что совершенно погрузился в размышления о влиянии доброжелательности на политические альянсы и прочие союзы, и потому, вернувшись в уединение Алсетмерета, сразу спросил:

— А что, если Дач'осмин Чередин не захочет выйти за нас замуж?

Цевет посмотрел на него, как на сумасшедшего.

— Ваше Высочество, разве возможно, чтобы молодая женщина не пожелала стать Императрицей? Кроме того, вы можете быть уверены, что Дом Чередада не позволит ей совершить такую ужасную глупость и отказать вам.

Другими словами, подумал Майя, ее желания имеют не больше значения, чем мои собственные.

— Как нам следует поступить? Неужели все переговоры будут вестись только через секретарей?

— Будет устроена официальная встреча, Ваше Высочество. Следует учесть, что любые личные контакты с ней до подписания брачного договора будут выглядеть крайне неприличными.

— О, — ответил Майя, придя в совершенное уныние.

— Хотя, — осторожно добавил Цевет, — было бы некорректно не добавить несколько личных строк к официальному предложению о браке. Этот обычай не нашел широкого распространения, но иногда допускается.

— Хорошо, — согласился Майя, хотя эта идея показалась ему слишком сложной. Потом ему пришла в голову более страшная мысль. — А она вообще представлена ко двору?

Вероятно, кашель Цевета должен был замаскировать смех.

— Она присутствовала на вашей коронации, Ваше Высочество. — Через секунду он уклончиво добавил: — Насколько нам известно, она входит в окружение эрцгерцогини Ведеро.

— Вы не говорили мне об этом раньше, — сказал Майя, и удивился тому, как обиженно прозвучал его голос.

— Мы сделали запрос. Но вы не интересовались.

Это был хорошо замаскированный упрек, и Майя согласился, что заслужил его. Он почувствовал, как тепло приливает к щекам, и опустил голову, стараясь сдержать оправдания и жалобы, рвущиеся с языка. Вместо этого он спросил:

— Она тоже интересуется астрономией?

— Это, Ваше Высочество, нам неизвестно. Но окружение эрцгерцогини состоит из женщин, заинтересованных во всех отраслях науки.

Майя задал новый вопрос, который беспокоил его уже некоторое время:

— Мы знаем, что университеты открыты для женщин. Почему эти женщины и наша сестра не посещают их?

Последовала неловкая пауза, затем Цевет сказал:

— Ваше Высочество, для этого было необходимо разрешение ее отца. В обществе существует мнение, что высшее образование делает женщину непригодной для брака.

— И наш отец не разрешил ей, — закончил Майя.

— Ваше Высочество, — сказал Цевет, соглашаясь не совсем открыто.

— Мы должны написать ей, — Майя чувствовал, что поступает правильно, — но что мы можем ей сказать?

— Мы не знаем, Ваше Высочество. Но сегодня вечером у вас больше нет других обязательств.

Это означало, что Цевет советует написать Дач'осмин Чередин прямо сейчас. С этим Майя был вполне согласен.

Хотя газовое освещение Унтеленейса позволяло продолжать официальные мероприятия и после захода солнца, Горменед предпочел последовать старинному обычаю и закончил ужин если не на закате, то задолго до того, как дворцовый колокол возвестит наступление ночи. Майя подозревал, что таким образом посол нашел изящный и благовидный предлог закончить свою партию, прежде чем что-то могло пойти не так. В результате у Майи образовался непривычно долгий период свободного времени, который он целиком посвятил составлению нескольких вариантов письма к Дач'осмин Чередин. Наконец отправившись в постель — по иронии судьбы гораздо позже обычного — он был не столько доволен окончательным результатом, сколько отчаялся придумать что-то лучше, чем:

Он не мог написать: «Мы не такой, как наш отец», хотя пальцы сводило от желания сделать это.

Майя запечатал свое трогательно короткое послание личным перстнем и попытался обрести уверенность в четком оттиске кошки-змеи на воске, затем написал имя Дач'осмин Чередин на конверте и взял письмо с собой наверх, в свою спальню, так как еще не знал наверняка, проинформирована ли его невеста о свалившейся на ее голову великой чести. Ничего не могло быть хуже, чем отправить письмо пневмопочтой прежде, чем курьер доставит послание с официальным предложением.

Он разъяснил ситуацию эдочареям и они ответили ему недоуменным взглядом.

— Мер Асава еще не спит, — сказал Немер. — Мы пригласим его.

Он исчез прежде, чем Майя успел остановить его. Вскоре он вернулся с Цеветом, еще полностью одетым. Цевет поклонился и взял письмо.

— Очень хорошо, Ваше Высочество. Завтра мы передадим его курьеру, который доставит официальное предложение. Он все сделает правильно.

Майя знал, что Цевет не отозвался бы так о человеке, которому не в полной мере доверяет, и попытался изгнать из головы последние сомнения. Он так же попытался извиниться:

— Мы не хотели беспокоить вас так поздно.

Но Цевет, как и эдочареи, не видел в данной ситуации ничего странного.

— Ваше Высочество, это наша работа, и мы счастливы оказать вам услугу.

— Но из-за нас у вас нет своей личной жизни! — Вырвалось у Майи, и он почти впал в смятение, когда Цевет покраснел.

— Ваше Высочество, мы заверяем вас, что у нас достаточно времени для личной жизни. Даже больше, чем необходимо.

— О, — сказал Майя. — Это хорошо. Мы рады, что… есть, мы… мы собираемся спать. Спокойной ночи, Цевет.

— Спокойной ночи, Ваше Высочество. — Цевет был все еще розовым, но уже улыбался. — Добрых снов.

Майя лег в постель и неожиданно для себя заснул сразу и крепко, а наутро проснулся с ощущением, что все его проблемы могут быть разрешены и пережиты. Он спустился, чтобы обнаружить в своей столовой лорда Беренара, дружелюбно беседующего с Цеветом: всего лишь дворцовые сплетни, в которых Майя еще не мог разобраться из-за слишком короткого пребывания при дворе. Оба они встали и поклонились, потом уселись снова, и Майя, грея руки о чашку чая, спросил:

— Вы хотели поговорить с нами в частном порядке, лорд Беренар?

— Да, — сказал Беренар.

Пауза затянулась так надолго, что Цевет приподнялся со стула:

— Мы будем ждать вас внизу, Ваше Высочество.

— Нет, нет, — поспешно остановил его Беренар. — Это не настолько важно, вопрос не личный. Просто… Ваше Высочество, нам кажется, что вы нуждаетесь в помощи, и никто не оказывает ее.

— Какого рода помощь вы имеете в виду? — Спросил Майя.

Его спина напряглась, а уши слегка обвисли.

— Нам ничего не было известно о вашем воспитании, хотя нам кажется, что покойный Император, ваш отец, не уделял этому вопросу должного внимания. Ваше Высочество, если мы не правы, вам достаточно только сказать, и эта тема больше никогда не будет подниматься, но вы понимаете хотя бы половину проблем, обсуждаемых в Коражасе?

На Майю накатила волна обжигающего стыда, оставляя за собой холодный страх и головокружение. Он слышал, как Цевет сердито произнес:

— Понятие Вашей светлости о такте оставляет желать лучшего, — и изо всех сил попытался взять себя в руки, чтобы не выдать смущение, но было уже поздно.

Беренар уже увидел правду, он знал, что Майя не готов, не способен быть Императором. Сетерис называл его бесполезным, и то была чистая правда.

— Ваше Высочество, — голос Беренара звучал тревожно, — мы не собираемся обвинять вас. Мы хотим предложить свою помощь.