Нет сомнений, что если бы сразу после разгрома Юго-Западного и Южного фронтов германское командование, как это планировалось директивой № 41, двинуло на Сталинград хотя бы 4-ю танковую армию, к концу июля город бы пал. На деле дивизии Гота и Клейста в середине июля были ориентированы фюрером на организацию «ростовского котла», а 6-й полевой армии предстояло вести фронтальное наступление на Сталинградском направлении при значительно менее благоприятной оперативной обстановке.
Паулюс образовал две ударные группировки: северную — 14-й танковый и 8-й армейский корпуса (позднее в ее состав вошел и 17-й армейский корпус, которым командовал генерал Голлидт); южную — 51-й армейский и 24-й танковый генерала фон Кнобельсдорфа (последний был «реквизирован» у Гота, переброшен из района нижнего течения Донца и переподчинен армии 24 июля).
Обе эти группировки имели своей задачей продвинуться вдоль берега Дона внутри его большой излучины до Калача и, окружив основные силы противника в этом районе, соединиться для форсирования Дона и наступления на Сталинград.
23 июля северная группа четырьмя дивизиями Витерсгейма нанесла удар по правому флангу 62-й армии, который обороняли 33-я гвардейская, 192-я и 184-я стрелковые дивизии, и с боями продвинулась на глубину 20 км. Чтобы не допустить прорыва неприятельской группировки, генерал Гордов решил временно передать 13-й танковый корпус в подчинение генерала Колпакчи. Последний в 5 часов утра 24 июля отдал приказ танковому корпусу и 33-й гвардейской дивизии с батальоном танков нанести контрудар с тем, чтобы восстановить положение на своем правом фланге. На подготовку удара отводилось 5 часов. Однако с утра 24 июля германские «клещи» сомкнулись в районе Верхне-Бузиновки, где разгромили штабы 184-й и 192-й дивизий; при этом погиб комдив-192 полковник А.Ф. Захарченко и пропал без вести комдив-184 полковник Т.С. Койда.
13— й танковый корпус, который возглавил полковник Т.И. Танасчишин, был заново укомлектован, имел в своем составе три танковые, одну мотострелковую бригады и 123 танка. В составе бригад не было противотанковой и зенитной артиллерии. Боевые возможности корпуса сильно снижала низкая обученность подразделений. В 10 часов корпус перешел в наступление в направлении Манойлина, но этот наспех организованный маневр, не поддержанный не успевшей выйти на рубеж развертывания пехотой, не дал ощутимого результата и был отбит. Только от ударов авиации противника танкисты потеряли 21 машину.
К исходу дня 3-я и 60-я немецкие мотодивизии прорвались к Дону в районе станиц Голубинской и Каменской, завершив окружение трех советских стрелковых дивизий, 40-й танковой бригады, 644-го танкового батальона и трех артполков РГК. [484] Германские части вышли к правому берегу Дона в районе Каменский, правый фланг 62-й армии был глубоко охвачен с севера.
25 июля из района Обливской перешла в наступление южная группировка Паулюса. Главный удар по правому флангу 64-й армии, временное командование которой принял Чуйков, наносил одной танковой и двумя пехотными дивизиями 24-й танковый корпус Кнобельсдорфа. Ровно сутки спустя и здесь оборона была прорвана и немецкие подвижные соединения устремились к реке Чир, выходя в стык советских армий. Резервов, по милости Гордова, у Чуйкова на правом берегу не имелось. К тому же в тылах армии пронесся слух, что немецкие танки находятся в двух-трех километрах от переправ, и началась паника. Многие устремились к переправе. Чтобы остановить людей и повозки, Чуйков послал туда офицеров штаба. Но все было напрасно. Авиация противника, заметив большое скопление людей и транспорта, начала их бомбить. Во время этой воздушной атаки погибли начальник артиллерии армии, начальник оперативного отдела, начальник инженерной службы и другие командиры. Лишь к вечеру 27 июля войскам 64-й армии удалось закрепиться на восточном берегу рек Чир и Дон и остановить противника.
Однако положение на правом фланге оставалось нестабильным. Севернее Калача немцы глубоким охватом прорвались к переправам через Дон и угрожали выходом в тыл всем советским войскам, находившимся в большой излучине. Для ликвидации обозначившейся опасности необходимо было принять срочные меры. Сталин потребовал не только остановить продвижение противника, но и отбросить его за реку Чир. Из резерва Ставки начали прибывать 126, 204, 205, 321, 399, 422-я стрелковые дивизии и другие соединения. Приехавший в штаб Сталинградского фронта генерал Василевский приказал нанести контрудары силами 1-й и 4-й танковых и частью сил 64-й и 62-й общевойсковых армий. [486] Одновременно из района Серафимовичей в южном направлении, в тыл группировке противника, предстояло наступать дивизиям 21-й армии генерал-майора А.И. Данилова.
Две танковые армии — это сила: около 40 тыс. бойцов, почти 1000 орудий и минометов и более 700 единиц бронетехники. Правда, маршал Еременко кручинится о том, что они «почти не были укомплектованы танками», но это он просто бьет на жалость. В состав 1-й танковой армии под командованием уже «многому научившегося» генерала К.С. Москаленко входили 13-й и 28-й танковые корпуса, 158-я тяжелая танковая бригада, 79-й полк гвардейских минометов, 131-я стрелковая дивизия, 2 артполка ПВО и 1 полк противотанковой артиллерии. В корпусах имелся ровно 301 танк (общий недокомплект 31 машина), в том числе 162 «тридцатьчетверки». Тяжелая бригада получила эшелон новеньких КВ. В 4-ю танковую армию генерала В.Д. Крюченкина входили 22-й и 23-й танковые корпуса, 51-й полк «катюш», 133-я танковая бригада, 18-я стрелковая дивизия, артиллерийские полки ПТО и ПВО.
Загвоздка крылась в другом — в организации. Самих армий, как единого боевого организма, на практике не существовало. Так, генерал Москаленко приказ о формировании 1-й танковой получил 22 июля, утром следующего дня его штаб приступил к исполнению обязанностей, в этот же день последовало указание о готовности к нанесению контрудара утром 25 июля. К этому времени соединения и части нового объединения были разбросаны на значительном пространстве, а 13-й танковый корпус уже готовился вступить в бой в составе 62-й армии. Все эти корпуса, бригады, дивизии не имели связи между собой, не были готовы к слаженным боевым действиям, у вновь испеченных командармов не хватило времени даже познакомиться с собственными войсками, не говоря об отработке взаимодействия и управления. [486]
Согласно плану операции, 1-й танковой армии предписывалось переправиться через Дон в районе Калача и наступать в направлении населенного пункта Майо-ровского. Ближайшая задача — уничтожить прорвавшегося врага и к исходу дня овладеть рубежом Верхне-Бузиновская, Манойлин. В дальнейшем предстояло развивать наступление на Перелазовский и там соединиться с 4-й танковой армией. Войска Крюченкина не успевали сосредоточится на исходных позициях в указанный срок, поэтому они должны были начать боевые действия 27 июля, продвигаясь из района Трехостровской на Перелазовский. Сказанное означает, что контрудар наносился неодновременно, причем силами армий, не закончивших формирования и не получивших всех положенных средств усиления. На подготовку фронтовой наступательной операции отводились одни сутки! Маршал Москаленкоуверяет, что «неготовность к контрудару была хорошо известна и принимавшим решение, и выполнявшим его», но, мол, другого выхода просто не было — «обстановка требовала быстрого нанесения удара».
Так ли, нет ли, но в ночь на 25 июля назначенные войска в основном сосредоточились на восточном берегу Дона. 28-му танковому корпусу (178 танков) полковника Е.С. Родина предписывалось с утра перейти в решительное наступление, разгромить противника, а затем преследовать его до Ново-Григорьевской и Логовского. 13-му танковому корпусу предстояло наступать в направлении Верхне-Бузиновская, Клетская. Во втором эшелоне армии за корпусом Родина следовали 158-я танковая бригада и 131-я стрелковая дивизия. Левее корпуса Танасчишина частью своих сил должна была нанести удар 62-я армия.
С рассветом 1-я танковая армия приступила к нанесению контрудара по противнику, который тоже возобновил наступление с целью захватить переправы у Калача. Завязалось встречное сражение 14-го танкового корпуса Витерсгейма с бригадами Москаленко. [487] Несмотря на превосходство в силах, советские войска с самого начала оказались в крайне невыгодных условиях. В первую очередь в результате нерешительных действий танковых бригад, отсутствия данных о противнике и абсолютного германского господства в воздухе.
