В Москве Василевский снова предложил остановить Харьковскую операцию и повернуть ударную группировку на юг для отпора врагу. И вновь это предложение было отклонено после того, как Сталин переговорил с Тимошенко. Много лет спустя в известном докладе наXXсъезде партии Хрущев утверждал, что именно Сталин упорно отказывался дать разрешение войскам Юго-Западного фронта выйти из-под удара и перейти к обороне.

А пока и Хрущев, и Тимошенко бодро рапортовали, что отвлекать основные силы б-й армии и группы Бобкина для отражения удара Клейста нет никакой необходимости. Во всяком случае, в боевом донесении командования Юго-Западного фронта, подписанном Тимошенко, Хрущевым и Баграмяном, ни слова ни сказано о необходимости прекратить наступление на Харьков. Войска южной ударной группировки, по выражению Москаленко, «сами лезли в мешок, в пасть к врагу».

Только во второй половине дня 19 мая Тимошенко принял запоздалое решение приостановить наступление 6-й армии, закрепиться на достигнутых рубежах, вывести из боя основную группировку войск и концентрическим ударом 6, 57, 9-й армий разгромить прорвавшегося в их тылы противника.

Вновь созданной армейской группе, в которую включалась и группа Бобкина, под командованием генерал-лейтенанта Ф.Я. Костенко в составе пяти стрелковых дивизий, 6-го кавалерийского корпуса и трех танковых бригад была поставлена задача прочной обороной достигнутых рубежей обеспечить с запада наступление войск 57-й и 6-й армий.

Армии Городнянского в составе пяти стрелковых дивизий, двух танковых корпусов и 37-й отдельной танковой бригады надлежало, прикрывшись рекой Северский Донец с севера, главные силы скрытно развернуть к утру 21 мая на рубеже Большая Андреевка, Петровское и нанести удар в общем направлении на восток. [232]

57— я армия получила задачу, прикрываясь частью сил с запада, тремя стрелковыми дивизиями, одной танковой бригадой и 2-м кавалерийским корпусом ударить по флангу прорвавшейся группировки противника в обход Барвенкова с юга.

9— й армии предписывалось, сдерживая противника на рубеже реки Северский Донец, наступать основными силами из района Студенки на запад. Кроме того, навстречу войскам, выходящим из окружения, предстояло нанести удар группе, которую возглавил заместитель командующего 38-й армией генерал-майор ГИ. Шерстюк. В составе одной стрелковой дивизии и трех танковых бригад она должна была наступать с востока в направлении Чепель, Лозовенька, а четыре левофланговые дивизии генерала Москаленко-нанести удар на Змиев. В общем, наступают абсолютно все!

«Ничего не скажешь, — пишет маршал Москаленко, — замысел был смелый, и представлялся он авторам простым и реальным. На деле все обстояло не так просто. Прежде всего необходимо было в ограниченное время произвести перегруппировку больших масс войск, разбросанных на большом пространстве. А мы… тогда еще не умели делать это должным образом».

Довольно странно звучат такие по-детски непосредственные объяснения своих военных неудач. Тот же Москаленко учился военному делу более двадцати лет, дослужился до генерала, участвовал в Финской кампании, в Отечественной войне — с первого дня на фронте (а год здесь засчитывается за три), командовал полком, бригадой, корпусом. И вот выясняется, что «еще не умеет» и «не хватает опыта». Генерал Паулюс, напротив, — штабист, никогда ничем не командовавший (короткое время «руководил» экспериментальным моторизованным батальоном), назначение в 6-ю армию получил 18 января 1942 года — и все умеет делать «должным образом». [233]

Сколько же надо учиться нашим полководцам? Может, сначала лучше получить образование, а потом уж браться командовать армиями и фронтами? Немцы-то, оказывается, все это время «…бешено рвались вперед. А мы словно рассчитывали, что они останутся на уже занятых ими позициях на период перегруппировки наших войск». Выполнять распоряжения главкома начали в ночь на 20-е, да и то лишь те, до кого оно дошло.

Клейст между тем продолжал «резать» основание барвенковского выступа. 21 мая, измотав и обескровив северную советскую группировку, Паулюс перебросил 3-ю и 23-ю танковые дивизии на северный фас. На следующий день они форсировали Северский Донец и начали движение к югу. 22 мая германские ударные группы соединились в 10 км южнее Балаклей, перерезав последние коммуникации, связывавшие войска 6-й и 57-й армий с тылом. Капкан захлопнулся, в окружении оказалось более четверти миллиона советских солдат и офицеров.

Поскольку на действия наших частей и соединений отрицательно влияло отсутствие единого командования, маршал Тимошенко принял решение войска 6-й, 57-й армий и армейской группы Бобкина свести воедино под единым командованием генерала Костенко. Главной задачей этой южной группы войск, как ее назвали, было ударом на Савинцы прорвать кольцо окружения и выйти на левый берег Северского Донца. Одновременно с этим войска левого крыла 38-й армии, усиленные сводным танковым корпусом — это прибыли свежие бригады из резерва Ставки, получили приказ наступать навстречу частям, прорывающимся из окружения.

В ночь на 24 мая спешно производилась перегруппировка и сосредоточение войск. Но утром немцы опять нас опередили, возобновив наступление на широком фронте, стремясь расширить пробитый коридор и расчленить окруженную группировку на отдельные, изолированные друг от друга части. [234] Попытка деблокировать их извне силами 38-й армии также не удалась. До 29 мая советские соединения вели борьбу в окружении при полном господстве противника в воздухе, нехватке горючего, боеприпасов и продовольствия. Лишь небольшим группам удалось просочиться на восточный берег Донца — из окружения вышли всего около 22 тыс. человек.

В боях погибли генералы Ф.Я. Костенко, К.П. Подлас, А.Ф. Анисов, А.М. Городнянский, А.И. Власов, Л.В. Бобкин, З.Ю. Кутлин и др. Основные силы 20 стрелковых, 7 кавалерийских дивизий и 14 танковых бригад оказались либо уничтожены, либо пленены. Потери на конец мая, по неполным советским данным, составили почти 280 тыс. человек (из них 171 тыс. — безвозвратно), 652 танка, 1646 орудий, 3278 минометов. Немцы раструбили о захвате 240 тыс. пленных, 2026 орудий, 1249 танков,сами потеряв при этом не более 20 тысяч у битыми и ранеными. Фюрер наградил Паулюса Рыцарским крестом и послал поздравление, в котором выражал «восхищение успехом 6-й армии, сумевшей разгромить численно превосходящего противника».

Одновременно с ликвидацией барвенковского выступа северо-восточнее Харькова на Волчанском направлении немцы окончательно обескровили войска Рябышева и Москаленко. Разбитые дивизии 28-й и правого фланга 38-й армий вернулись в те же окопы, откуда 12 мая начинали свое наступление. При этом, по утверждению генерала армии С.М. Штеменко, 28-й армии «угрожало окружение, и она отходила, можно сказать, неорганизованно, так как управление войсками было потеряно». Командовавший в ту пору 226-й стрелковой дивизией генерал А.В. Горбатов меланхолично отметил: «Вторая половина мая прошла для нас в обороне и безрезультативных попытках взять высоту 199,0».

«Для запланированного немецкого наступления, — резюмирует Типпельскирх, — попытка русских помешать ему была только желанным началом. [235] Ослабление оборонительной мощи русских, которого было не так-то легко добиться, должно было существенно облегчить первые операции».

Докладывая Верховному Главнокомандующему об итогах операции, неразлучная троица (Тимошенко, Хрущев и Баграмян) всю вину за ее провал, как водится, возложила на своих подчиненных:

«Поражение 9-й армии в значительной мере явилось результатомнесостоятельности командования этой армии для управления войсками в сложных условиях (курсив наш. — Авт. ]. Разведка всех видов 9-й армии и Южного фронта своевременно не вскрыла готовящегося удара и этим лишила командование возможности принять дополнительные меры для отражения удара противника по 9-й армии.