— Я готов вас выслушать, — сказал он.
— Товарищ Кларин, начну ещё раз с того, что уже сказал консулу. Я сторонник идей коммунизма и социализма, и искрений друг Советского Союза. То, что США, после исключения СССР из "лиги наций", установило эмбарго на так нужные СССР передовые открытия и научные разработки, мне категорически не нравится. У меня вызывает возмущение, подлая политика империалистов по изоляции СССР. Исключение СССР из "лиги наций", из-за конфликта с Финляндией, кроме как фарсом назвать невозможно. Я думаю вам известно, что США оккупировали Кубу, с 1917–1933 г.; вторгались в Гондурас, в 1924–1925 г.; устраивали интервенцию в Никарагуа, с 1926 г. по 1933 г.; оккупировали Гаити, в течение 19 лет, до 1934 г. И это только малый список военных агрессий США после создания "лиги наций". Но ведь не вводит "лига наций", почему-то, санкций против США. А не водит потому, что сама "лига наций" лишь инструмент, созданный США, Англией и Францией для проведения своей империалистической политики, и для давления на несогласных с ней. Но даже в этом, полностью подконтрольном им инструменте, исключить СССР получилось с трудом. С перевесом в один голос! Вот почему воздержались соседи Финляндии Швеция и Норвегия? Потому, что лучше других представляют кто виновник этого конфликта! Любой здравомыслящий человек понимает, что условия предложенные СССР Финляндии, для разрешения этого территориального вопроса, были просто великолепные — обмен небольшого кусочка территории Финляндии, на Карельском перешейке, на территории в пять раз большие, с огромной денежной доплатой. И ведь Финляндия не согласилась! А почему? Да просто её в этом поддержали, агрессивно и громогласно Англия, и, молчаливо и одобрительно, но от этого не менее весомо, США! Вот сейчас нацистская Германия, взращенная на американские кредиты, воюет с Англией и Францией. И что? При внешних заявлениях правительства США о нейтралитете, финансово-промышленные круги США, при молчаливом одобрении госдепа, так и продолжают активно накачивать кредитами и передовыми технологиями экономику нацистской Германии! А ведь покончив с Францией, Гитлер наверняка договорится с Англией и тут же нападёт на СССР! А банкиры и капиталисты США, будут этому только рады, ведь война это такой прибыльный бизнес. Вот поэтому я и хочу помочь, в меру моих сил, СССР. Надеюсь, моя мотивация вам теперь ясна?
— Да, теперь более чем понятна… — Со странным и слегка удивлённым выражением лица произнёс Кларин.
— Как вы оцениваете те данные, которые я вам предоставил? — Спросил я его.
— На первый взгляд всё выглядит правдоподобно, хотя, безусловно, потребует проверки.
— Понятно. Проверить это, специалистам, не составит особого труда. Но я не совсем об этом. Товарищ Кларин, просто допустите на минуту, что предоставленная мной информация чистая правда, от первого до последнего слова. Какая цена у таких сведений?
— Если так посмотреть, то просто огромная.
— Вот! А в запечатанном конверте, сведения намного более ценные и опасные. Поэтому, я и прошу доставить его лично в руки наркома НКВД СССР. Товарищ Берия намного лучше нас сможет решить, как ими распорядиться. Да и такой момент нельзя скидывать со счёта, как возможный вражеский агент в ваших рядах. Вы, товарищ Кларин, можете гарантировать, что такая опасность исключена? И эти сведения не попадут в руки предателя?
"Да тяжело мужику, вон как его колбасит, перекосило будто пару лимонов за раз съел" — Думал я глядя на него. — "Очень нелегко ему решение даётся".
Кларин молчал и страдальчески морщился минут пять, только что не кряхтел. Я его хорошо понимал, ход его мыслей, кстати тоже. Думал он примерно так: — "Нарушить инструкцию, через головы непосредственных начальников выйти на товарища Берию? В принципе возможно… Хорошо если эти сведения окажутся правдой… А если подстава? В жизнь не отмоюсь. Карьере конец, а мне быть участковым до конца дней, в каком-нибудь Задроченске, за полярным кругом". Я тоже переживал — очень хотелось, чтобы в Кларине победило чувство долга, а не карьерные соображения. Наконец тяжко вздохнув, он сказал:
— Хорошо! Сделаю все, что в моих силах, для доставки этой информации непосредственно в руки товарища наркома.
"Фу-у-х, прямо гора с плеч!".
— Товарищ Кларин, ещё у меня есть предложение для руководства СССР, — я достал из внутреннего кармана, два сложенных листа.
— Вкратце, предложение сводится к тому, чтобы основать фирму, по производству необходимых СССР радиодеталей и оборудования. Фирма внешне будет частной, но контролируемой СССР. Расположить её предлагаю в Мексике. Таким образом, удастся обойти эмбарго на поставки в СССР радиодеталей и электромеханического оборудования. Станки и оборудование, попадающие под запрет, можно тоже закупать для СССР через неё. Ведь мексиканцы такие "дикие", что постоянно всё ломают, станков и оборудования на них не напасёшься. В действительности, с набором грамотного персонала в США, в данный момент, нет никаких проблем. Сами знаете, какая сейчас безработица. Если предлагать людям контракт, лет на пять, с возможностью его дальнейшего продления, и предоставлять жильё, то в Мексику работать поедут с удовольствием. Климат в Мексике сухой и тёплый. Возвести производственные цеха можно быстро. Вбиваются сваи, на них собирается каркас конструкции цеха. Дальше пол просто асфальтируется, а каркас обшивается лёгкими панелями и цех готов, можно заводить коммуникации и завозить оборудование. Тоже и с жильём для работников — лёгкие, каркасно-щитовые, дома стоят дёшево, собираются очень быстро. Вот тут у меня написаны предложения, с предварительными расчётами, — я передал листы Кларину. — Пусть ваше руководство обсудит это предложение.
— Хорошо, передам, — ответил он.
— Тогда осталось обсудить последнее. Как будем поддерживать связь? В консульство я больше не приду. Один раз это полностью безопасно и не вызовет подозрений. Особенно после прошлогоднего участия СССР в международной выставке в Нью-Йорке. Я сходу придумаю десяток совершенно правдоподобных и безобидных поводов для посещения консульства. Но второй раз, это уже может вызвать подозрение, поэтому вы, как профессионал, предлагайте способ связи. У меня кстати, есть домашний телефон.
Кларин, предложил три варианта связи: — Первый, когда мне звонят и через кодировку разговора назначается место и время встречи. Второй, когда я звоню в бар, где каждый день, с 18 до 23, часов смогу передать по коду, связнику, время и место встречи. Третий вариант, был адрес квартиры, правда на крайний случай и одноразовый.
Я сказал, что следующую порцию информации, раньше чем через месяц вряд ли успею подготовить. Поэтому пусть ориентируются на этот срок. Попрощался и отправился домой.
На следующий день я вышел на работу в Bell Labs. Ожог кисти левой руки подживал нормально, хотя мне и нужно было ходить на перевязки ещё неделю-две, в зависимости от того как будет заживать, веских причин сидеть дома не было. Нужно было побыстрей вживаться в образ Ричарда и осваиваться в окружающей обстановке.
На работе моё возвращение прошло спокойно. В США не принято интересоваться делами другого человека, тут каждый сам за себя. Единственным, кто поинтересовался всё ли со мной в порядке, был мой шеф Келли — когда я зашёл к нему доложиться о выходе на работу.
Я работал по двум темам: первая — возможность генерации ядерной энергии, которую возглавляли Шокли и Джеймс Фиск. В ней я был на вторых ролях, как говорится "на подхвате"; и вторая тема — от лаборатории вакуумных ламп Клинтона Дэвиссона, для меня основная — усовершенствование электронно-лучевой трубки, в просторечии кинескопа.
Самое сложное было не выделятся. Хоть я и находился в теле Ричарда Фредрика Зейтца, но личность-то была моя. Слава богу, что к памяти Ричарда, я имел полный доступ, когда требовалось — обращался к ней, как запрос в информационное хранилище посылал. А поначалу обращаться к его памяти приходилось постоянно, чтоб чего не ляпнуть сдуру. И видимо я, в эти моменты, подвисал. Так что коллеги по работе на меня, даже, как-то подозрительно коситься стали. В общем, тяжело пришлось, даже не побоюсь это сказать — очень тяжело! Постоянное напряжение и сосредоточенность, выматывали полностью — первые дни домой приползал как выжатый лимон. Но всё когда-нибудь кончается — к концу третей недели более-менее освоился. Задания и расчёты стал выполнять в срок, благо с логарифмической линейкой и работой с таблицами, я и сам был знаком хорошо, со студенческих времён. И к работе с имеющейся в лаборатории аппаратурой, приспособился достаточно быстро. Хотя, должен сказать, это что-то с чем-то! Две трети приборов были самопальные, то есть их или в мастерской лаборатории делали, или прямо в самой лаборатории собирали, но были и "подарки", так сказать, — двулучевой осциллограф британской компанией ACCossor. Первый, из серийно производившихся. А я-то думал, что их только во время войны делать стали, для настройки и обслуживания РЛС. Вот про него я нашим точно напишу — во многом незаменимая вещь.
