Это воспоминание повлекло за собой и другие, еще менее приятные, ибо именно в тот день Тавис О'Нилл потерял руку. Однако в тот же самый день Джаван впервые осознал, что не похож на остальных людей, и сверхъестественная сила впервые пробудилась в нем.

Но он поспешил отогнал эти мысли, когда Джейсон достал наконец из своего кошеля свернутую полоску снежно-белой кожи, шириной в три пальца.

— Я вижу, ваше высочество, вспомнили свой подарок, — негромко произнес рыцарь и встряхнул белый кожаный пояс. Джаван увидел, что на конце его пришито простое золотое кольцо. — К сожалению, это не из той кожи, что ваше высочество купили в тот день, но я помню, как вам этого хотелось, и как вы сказали мастеру Тавису… Хотя вы, наверное, даже не знали, что я слышал ваш разговор… Вы сказали ему, что сомневаетесь, что когда-нибудь сможете носить белый пояс, если только не станете королем.

Мозолистыми пальцами рыцарь удивительно бережно погладил мягкую кожу. Взгляд его темных глаз уперся в Джавана.

— Но ныне я хочу сказать вам, сир, что вы заслужили этот пояс, даже до того как этим скорбным утром сделались королем. Вы заслужили его благодаря своей отваге и тому достоинству, с каким прожили эти долгие трудные годы, после того как умер ваш отец. Я также хочу сказать, что мы готовы, — все присутствующие здесь, а также и от лица тех, кого нет сейчас с нами, — мы готовы предложить вам посвящение в рыцари. Примите же его здесь и сейчас, ибо вы этого достойны.

Потрясенный, Джаван уставился на Джейсона, не в силах поверить в ту честь, которую готов оказать ему этот почтенный рыцарь. Рыцарство было его детской мечтой, от которой он отказался давным-давно ради выживания. Уже многие годы он не позволял себе даже вспоминать о белом поясе, уверенный, что никогда не получит его. А теперь все изменилось, и Джейсон сам предложил ему посвящение…

С трудом сдерживая дрожь, Джаван передал в руки улыбающемуся Карлану черную тунику и кипу бумаг. Несколько бесконечно долгих мгновений он безмолвно взирал на полоску белой кожи в руках Джейсона, а затем скрестил руки на коленях, чтобы не коснуться ее прежде времени.

— Сэр Джейсон, я… потрясен той честью, что вы готовы мне оказать, но не забывайте, что я все же калека… — Не удержавшись, он скосил глаза на свою больную ногу, и заморгал, чтобы скрыть слезы.

— Простите меня, господа, но вы не должны снижать свои требования ради меня, только чтобы доказать свою преданность, которая не нуждается в доказательствах. Я благодарен вам так, что это нельзя выразить словами, за вашу поддержку и за то, какой опасности вы подвергаетесь, став на мою сторону, но вы не обязаны этого делать.

Однако, к вящему его изумлению, остальные рыцари лишь улыбнулись в ответ и опустились на колени, выжидающе взирая на Джейсона. Тот вздохнул и потянулся вперед, опираясь рукой о колено. Райс-Майкл отступил к окну, ибо сейчас он не был одним из них, и все же слезы радости блестели в его глазах, ибо он стал свидетелем события величайшей важности.

— Сир, — торжественно произнес Джейсон. — Думаю, я по-прежнему говорю от лица всех моих братьев-рыцарей, и заявляю вам, что никто из нас не сделает и шага из этой комнаты, и не шевельнет даже пальцем в вашу защиту, пока вы не согласитесь принять акколаду.

— Господа, боюсь, это только осложнит мое положение, — прошептал Джаван. — Когда я появлюсь перед советниками в таком виде, — он показал на пояс, — это лишь подстегнет тех из них, кто предпочтет видеть на троне моего брата, а не меня.

— Вам ни к чему пока надевать этот белый пояс на людях, — возразил Робер. — Для нас будет достаточно, если вы примете посвящение в тайне. Позднее, когда позволят обстоятельства, мы повторим церемонию со всей пышностью, ибо вы, как король, этого заслуживаете, и подданные ваши будут ожидать этого. Тогда вы сможете носить этот пояс напоказ, но не он сделает вас рыцарем. — Он кивнул Джейсону, который по-прежнему держал пояс в руках. — Пока что довольно и того, что мы будем знать, что король — один из нас… что мы принимаем его как равного и готовы следовать за ним в любую битву.

Не в силах сдержать дрожь возбуждения, Джаван окинул взглядом пять обращенных к нему лиц, трое совсем юных и два более старших. Такая вера в него пугала и вызывала благоговение. Наконец он вновь уперся взором в Джейсона.

— Что ж, отлично, — прошептал он.

Улыбаясь, Джейсон перекинул белый пояс через плечо и поднялся. Остальные также встали на ноги.

— Тогда преклоните колени, сир. Думаю, мы и без того потеряли довольно времени.

— Может, мне хотя бы накинуть тунику, — спросил Джаван, ибо сейчас он стоял перед ними в одних только черных чулках-шоссах.

Джейсон покачал головой и положил руки на плечи Джавану, силой заставляя опуститься на колени.

— Нет времени, парень. К тому же сейчас слишком жарко. Пусть это будет единственный раз, когда ты почувствуешь поцелуй стали на голой коже. И запомни как следует сей миг.

Стоя на коленях и не сводя взгляда с Джейсона, Джаван подумал, что едва ли когда-нибудь сумеет забыть. Молитвенно сложив ладони, он увидел, что остальные рыцари по двое встали рядом с Джейсоном. Тот обнажил меч и плашмя держал его перед стоявшим на коленях королем.

— Пусть этот клинок заменит меч вашего отца, которым сам он посвятил меня в рыцари двадцать лет назад, — произнес он негромко. — Поклянись же на нем, что будешь добрым и верным рыцарем, истинным королем своему народу.

Касаясь ладонями клинка поверх рук Джейсона, Джаван прошептал:

— Клянусь, и да поможет мне Бог.

После чего он прикоснулся губами к обнаженной стали. Затем Джейсон вскинул меч, поцеловал крестовину и приготовился исполнить акколаду. Джаван вновь сложил руки и склонил голову.

— Джаван Джешен Уриен Халдейн, — произнес торжественно Джейсон в то время как остальные рыцари возложили правую руку на рукоять меча. — Нарекаю тебя рыцарем во имя Отца… — клинок коснулся правового плеча Джавана, обжигая холодной сталью разгоряченную плоть, — …и Сына… — клинок через голову Джавана переместился на левое плечо, — …и Святого Духа.

Лезвие переместилось в третий раз, плашмя касаясь склоненной головы, леденя выбритую тонзуру, которую он проклинал всей душой, хотя и не отрекался от своего истинного Господа, которому служил все эти годы в семинарии. Там он был рыцарем Господним, — однако ненависть его была обращена не на Бога, а на людей, которые пытались его силой заставить его повиноваться и принять служение, склонности к коему он не чувствовал, дабы лишить его законного права на наследный трон.

Рыцарь поднял меч. С глазами, полными слез, Джаван поднялся, не сводя взора с Джейсона и других четверых воинов, — те по-прежнему касались рукояти меча, которым его посвятили в рыцари. И когда Джейсон вложил клинок в ножны, Джавану пришлось откашляться, прежде чем он сумел прошептать: «Аминь».

— Поднимитесь же, сэр Джаван Халдейн, — провозгласил Джейсон, подавая ему правую руку. — Полагаю, сэр Карлан должен застегнуть на нем пояс, поскольку он младший из нас.

Карлан улыбнулся, но не принял полоску белой кожи из рук Джейсона.

— Нет, сэр Джейсон, это ваш долг, — возразил он. — Не только вы старший среди нас, но вы сами сделали этот пояс, и именно вы помогли принцу выбрать кожу для того первого пояса, который он так и не получил.

Робер кивнул.

— Он прав, Джейсон. Сделай это сам.

Со вздохом, но не скрывая удовольствия, Джейсон обвел остальных глазами, ожидая подтверждения, затем обернул поясом узкую талию Джавана и просунул его конец в кольцо, затем затянул и как следует закрепил петлю. Расправив пояс, он опустился на колени и сжал правую руку Джавана, с почтением касаясь ее губами. Затем сложил перед собой ладони в освященном веками жесте вассальной присяги.

— Мой король и повелитель, — произнес он. — Я ваш слуга, распоряжайтесь моей жизнью и телом. Верой и правдой буду я служить вам в жизни и смерти против всех опасностей, и да поможет мне Бог.