Хотя ничего странного в припозднившихся путниках не было, Белик насторожился. Четверо оружных мужчин вполне могли путешествовать без оказии, не так и много осталось лихих людей на дорогах после того как королевская стража взялась за дело серьёзно, а не напоказ, но всё равно следовало присмотреться к новым постояльцам.

Белик расплатился с хозяином и принялся не спеша потягивать спрошенный после всего яблочный отвар. Так он находился как бы при деле и подозрений не вызывал, зато и исчезнуть, если требовалось, мог без проволочек. Несмотря на дневную усталость, чувствовал он себя бодро. Приключение напоминало одну из тех историй про стражников и разбойников, что рассказывали друг другу крестьяне долгими вечерами. Эти сказки, а кое-когда и подлинные случаи, так отличались от их повседневных забот, что чудно развлекали под вой зимней вьюги или шум осеннего дождя.

Сейчас Белик ощущал себя секретным агентом королевской службы, одним из тех, кто скрытно бывал везде, всё видел и, разведывая тайны разбойников, устраивал им впоследствии засады и прочие каверзы.

К тому моменту, когда приезжие вошли в зал, он ещё не успел опустеть. Лина продолжала улыбаться поклонникам, хотя и выглядела утомлённой. Белик понимал, что не только кокетство красивой женщины было тому причиной. Актриса принадлежит публике, и чем любезнее её манеры, тем больше денег в кассе театра.

Когда в зал вступил впереди своей свиты дворянин, она ожила и послала ему обольстительный взгляд. Он повёл себя так, как и следовало при таких обстоятельствах: снял маску, сетуя, что дорожная пыль всё же смогла под неё пробраться, и что, хотя не должно представать перед дамой в таком виде, он не мог не засвидетельствовать…

Белик его дежурных излияний не слушал. Запоминая внешность и ухватки этого человека, он одновременно следил за его спутниками, а те вели себя подозрительно. Они тихо разошлись по залу постоялого двора, так, словно каждый видел собственную цель. Один заказал еды на всю компанию, другой словно невзначай принялся листать списки проезжающих, третий поднялся наверх и пошёл по галерее, куда выходили двери комнат.

Конечно, заглядывать в них он не посмеет, разве что подслушает какой разговор под дверью, но кадетов, если это действмительно они, полезно предупредить. Как только этот мужчина спустится ужинать, надо тоже пойти наверх.

Дворянин, закончив расточать любезности, отошёл к огню погреться, и Белик смог разглядеть его до мельчайших деталей. Лицо такое обыденное, что и не запомнишь, ничего в нём нет выдающегося, вот, разве что, глаза сверкают слишком живо для незатейливого путника. Видится в них некая цель. Не просто человек едет из одного города в другой, а имеет попутные цели, а то и вовсе интерес его лежит на дороге.

Смуглый, несмотря на исправное ношение маски и зимнее время, значит, цвет природный. Волосы чёрные, прямые, глаза тоже тёмные. На левом ухе пятнышко: родинка или дырочка для серьги — в слабом освещении Белик не смог разглядеть точнее. Черты начальственные, хотя грубыми их не назовёшь. Человек этот явно привык не только иметь власть, но и осуществлять её.

Жаль, что под страхом исключения из школы, студентам запрещено применять магию за пределами её стен. Пусть учили только природную, но и в ней есть ухватки, способные прояснить личность человека.

Едва все четверо уселись за столик в углу и приступили к ужину, как Белик поднялся и неспешно прошествовал к ступеням. Одет он достаточно прилично для того, чтобы не только столоваться, но и ночевать здесь, ни у кого подозрений не вызовет. Один из слуг поглядел на него с сомнением, но так много разом прибыло постояльцев, что он вряд ли мог запомнить всех.

Белик спокойно поднялся на галерею. Она плавно переходила в длинный коридор, где двери шли уже по обе стороны прохода и перед самодеятельным секретным агентом встал вопрос: как ему определить, за которой из них устроились на ночь кадеты. Если на то пошло, он вообще не знал точно, в этом ли постоялом дворе они остановились или предпочли для скрытости более скромный.

Вот так задача! Применить что ли магию, вдруг никто не узнает, но Белик слишком серьёзно относился к запрету, да и будущему своему в целом, чтобы рисковать. Так ничего и не придумав, он пошёл вдоль дверей, чтобы там внизу никто ничего не заподозрил из-за его заминки, и тут осенило. Он припомнил песенку, которую кадеты частенько напевали в харчевне.

Марилев видел его, и, услышав знакомые слова, наверняка полюбопытствует, кто и почему повторяет их тут среди ночи. Ободренный своей сообразительностью, Белик потопал по коридору, мурлыкая словно по привычке и невзначай хорошо знакомые куплеты.

Ничего не происходило, и он подумал, что придётся бродить здесь долго, когда последняя дверь в ряду отворилась, и в коридор шагнул человек в дорожной маске.

Марилев собрал пожитки, готовясь к дальней дороге, и прилёг. День предвиделся трудный и утомительный, следовало хоть немного поспать. Задремал почти сразу, и даже успел насладиться одним из тех приключений, которые посылают людям ночные феи, чтобы не такой унылой казалась обыденная жизнь, когда негромкий щелчок вырвал из чуткого забытья. Марилев быстро поднялся и скользнул к двери. Снял он на ночь только кафтан и сапоги, так что шаги в одних чулках получились беззвучными.

Ночной морок отпустил ещё не полностью, и Марилев пошатнулся, но успел ухватиться за косяк. Из коридора донёсся приглушённый осторожностью стук каблуков, а разбудивший звук был щелчком запора в комнате Ирре. Сопоставив услышанное, Марилев решительно распахнул собственную дверь и догнал девушку в два прыжка.

Она едва слышно пискнула, но не стала вырываться, когда он крепко взял за плечи. Одета по-дорожному и пожитки при ней — решила ускользнуть, не поставив его в известность. Пуститься в одинокое, невероятно опасное для юной девушки путешествие. Марилев властно указал на свою комнату, и Ирре безропотно вошла.

— Ты хотела сбежать от моей защиты! — сердито проговорил он, плотно притворяя дверь.

Приличия, которые ещё недавно значили так много, теперь совершенно забылись.

— Я не хотела подвергать тебя опасности. Этот человек охотится за мной, и каждый, кто окажется рядом, рискует пострадать без всякой вины.

— А ты не думала, что гораздо большее несчастье для дворянина утратить честь, оставив без покровительства женщину в трудных обстоятельствах? Бросить побратима на произвол судьбы? Если ты заботишься обо мне, подумай об этом. Может быть, ты не отнеслась к ритуалу серьёзно, но он нас связал крепче родственных уз. Случись с тобой беда, моё имя будет запятнано навек, и всё что останется пролить свою кровь или навсегда удалиться в изгнание.

— Нет! — воскликнула Ирре.

Голос прозвучал испуганно, руки молитвенно сложились на груди. В слабом свете от уличного фонаря разглядеть детали было трудно, но тревога девушки выглядела непритворной. Она устрашилась за него, и на душе Марилева потеплело, гнев унялся.

— Ладно, забудем ошибки и начнём жить разумнее. Раз уж мы всё равно пробудились, так и действовать начнём немедля.

Всё, что могло ему потребоваться, Марилев уложил с вечера, осталось одеться по-дорожному. Ирре послушно пошла следом, когда он, заперев двери обеих комнат, свернул к выходу.

У кадетов сон крепкий, а ступать старались осторожно, так что наружу выбрались, никого не потревожив. Ночной сторож сидел в каморке возле главного учебного здания и, хотя он предпринимал время от времени обходы всей территории корпуса, молодым и проворным беглецам не составило труда от него скрыться. Через несколько минут, преодолев стену, они уже шагали по тёмной улице.

Город спал, потому и на пути к площади кадеты никого не встретили. Обоз ещё только собирался, и пришлось будить торговца лошадьми, чтобы купить двух. Марилев намеревался пристроить Ирре в одну из карет, а их с обозом наверняка должно было поехать много, но девушка воспротивилась, заявив, что не расстанетсяс ним. Марилев уступил, тем более, что её желание держаться рядом не могло не льстить.