– О-о! – воскликнула Морин Клег. – Опять вы!

– Простите, что потревожил вас, – извинился Калгари.

– Ничуть. Входите. У меня сегодня выходной.

Калгари это было известно, потому-то он сюда и пожаловал.

– Джо должен вернуться с минуты на минуту, – сообщила Морин. – Больше в газетах про Джако ничего не встречала. С тех пор как его оправдали, парламент этот вопрос обсудил и вынес решение о его невиновности. Но ни слова не пишут, как движется расследование. Что, полиция так ничего и не выяснила?

– Быть может, у вас есть свои предположения?

– Пожалуй, нет, – сказала Морин. – Впрочем, не удивлюсь, если уличат другого брата. Странный он, угрюмый какой-то. Джо изредка с ним встречается, когда тот раскатывает по городу, демонстрируя машины клиентам. Он работает на предприятии Бенца. Симпатичный вроде, но ужасно мрачный. Джо слышал, будто он собирается то ли в Персию, то ли еще куда-то, и, думаю, это неспроста, как вы считаете?

– Почему «неспроста», миссис Клег?

– Там его полиции не разыскать, не так разве?

– Думаете, он хочет скрыться?

– Вполне возможно.

– А что люди говорят? – спросил Артур.

– Болтают разное. Говорят, что старый мистер Эрджайл с секретаршей спутался. Но если б муж на такое решился, считаю, он скорее бы жену отравил. Обычно они так поступают, согласны?

– Хм, вы чаще меня смотрите фильмы, миссис Клег.

– Да на экран-то я и не гляжу, – возразила Морин. – Если б вы там работали, то знали бы, как все эти картины надоедают. Хелло, вот и Джо.

Джо Клег тоже удивился, увидев Калгари, и, по-видимому, не особенно обрадовался. Они обменялись парочкой фраз, а потом Артур заговорил о цели своего визита.

– Хотелось бы знать, – спросил он, – не сможете ли вы сообщить мне свою фамилию и адрес?

Калгари аккуратно занес эти сведения в свою записную книжечку.

Наверное, ей под пятьдесят, подумал он, увидев громоздкую женщину, которая, скорее всего, даже в молодости не отличалась привлекательностью. Впрочем, у нее были славные глаза, карие и добрые.

– Нет, серьезно, доктор Калгари…

Он наклонился вперед, желая во что бы то ни стало преодолеть ее нерешительность, успокоить, расположить к себе.

– Я вас понимаю. Впрочем, и речи быть не может о том, чтобы предать огласке ваши сведения. Поверьте мне.

– Вы же сказали, что хотите написать книгу?

– Книгу, характеризующую определенные типы характера, – сказал Калгари. – Она представляет интерес с точки зрения медицины и психологии. Никаких фамилий. Просто мистер А., миссис Б. И все.

– Вы были в Антарктике, не правда ли? – вдруг спросила она.

– Да, – ответил он. Внезапность вопроса удивила его. – Я работал там с экспедицией Хайеса Бентли.

Кровь прилила к ее щекам. Она сразу помолодела и оживилась:

– Люблю читать про полярные исследования… Меня очень увлекает все, что касается полюсов. Я интересовалась норвежскими экспедициями, много читала про Амундсена, ведь он, кажется, первым достиг Южного полюса? Экспедиции к полюсам волнуют меня значительно больше, чем восхождения на Эверест, все эти искусственные спутники или полет на Луну.

Калгари ухватился за эту ниточку и стал рассказывать ей про свою экспедицию: романтическая увлеченность этой женщины вдохновляла его. Наконец она вздохнула и с признательностью произнесла:

– Как чудесно слушать человека, побывавшего в Антарктике. – Потом, помолчав, спросила: – Так вас интересует… Джеки?

– Да.

– И вы ни в малой мере не воспользуетесь моей фамилией?

– Разумеется, нет, я же сказал. Знаете, как в таких случаях поступают: миссис М., леди И. И все.

– Да, я читала подобные книги… о, как вы сказали, па… пото…

– О патологии.

– Да, Джеки был явно патологической личностью. Он бывал таким нежным, таким удивительным! Когда он говорил, вы верили каждому его слову.

– Наверное, он вкладывал в них особый смысл, – предположил Калгари.

– «Я гожусь тебе в матери», – говорила я, а он отвечал, что девчонки его не интересуют, называл их козявками. Говорил, что его привлекают зрелые, опытные женщины.

– Значит, он был сильно в вас влюблен! – спросил Калгари.

– Говорил, что да. И мне так думалось… – Губы у нее задрожали. – К нему как магнитом тянуло. Он казался таким непорочным и чистым. – Лицо пожилой женщины покрылось румянцем. – Да, – вздохнула она, – приятно об этом вспомнить. Что ж, все уже в прошлом. Мы строили разные планы: например, как вместе поедем во Францию или Италию, если ему удастся осуществить задуманное. Он говорил, что ему требуется небольшой капитал.

Дешевый прием, подумал Калгари и удивился, как много несчастных женщин попадается на эту приманку.

– Не знаю, что на меня накатило, – сказала она. – Я все для него сделала… все.

– Не сомневаюсь в этом, – заметил Калгари.

– Осмелюсь заметить, – с горечью произнесла женщина, – я была у него не единственной.

Калгари поднялся.

– Вы очень добры, что поделились со мной вашей печалью, – поблагодарил он свою собеседницу.

– Его уже нет… Но я о нем никогда не забуду. Этакая обезьянья мордочка! Он казался таким печальным, а потом вдруг заливался смехом. Было в нем что-то притягательное. Он не был плохим, уверена, он вовсе не был плохим.

Она задумчиво посмотрела на Калгари.

Что он мог ей ответить?

Ничто не предвещало, что этому дню будет суждено сыграть особую роль в жизни Филипа Дюранта.

Он и представить себе не мог, каким именно образом сегодня раз и навсегда решится его судьба.

Филип проснулся в добром здравии и хорошем расположении духа. За окном сверкало солнышко, нежаркое осеннее солнышко. Кирстен принесла телефонограмму, и его настроение еще более улучшилось.

– Тина приедет к чаю, – сообщил он Мэри, когда та подала ему завтрак.

– Да? Разумеется, у нее сегодня, кажется, выходной день?

Мэри явно была чем-то обеспокоена.

– Что с тобой, Полли?

– Ничего.

Она очистила от скорлупы верхушку яйца, и это сразу его раздосадовало.

– У меня есть собственные руки, Полли.

– О, мне хотелось тебе услужить.

– Сколько, ты думаешь, мне лет? Шесть?

Она ответила ему слегка уязвленным взглядом, а потом неожиданно сказала:

– Хестер сегодня возвращается домой.

– Возвращается? – рассеянно пробормотал Филип, продолжая обдумывать предстоящий разговор с Тиной. Но вдруг его взгляд остановился на лице Мэри. – Ради бога, Полли, не воображай, что меня охватила преступная страсть к этой девчонке.

Мэри отвернулась:

– Ты вечно твердишь, что она такая красивая.

– Потому что она действительно красивая. У нее потрясающая, неземная красота. – И с грустью добавил: – Впрочем, я вряд ли гожусь на роль обольстителя, не так ли?

– Но тебе хотелось бы ее обольстить.

– Не смеши меня, Полли. Никогда не думал, что ты такая ревнивая.

– Ты вообще ничего обо мне не знаешь.

Он хотел возразить, но удержался и с удивлением подумал, что в самом деле почти ничего о ней не знает.

Мэри продолжала:

– Я хотела, чтобы ты был моим, только моим. Чтобы на всем свете, кроме тебя и меня, никого не было, только ты и я.

– Мы быстро исчерпали бы все темы для разговора, Полли.

Слова прозвучали непринужденно, но на душе у него стало муторно. Яркое утро неожиданно потускнело.

– Поедем домой, Филип, пожалуйста, поедем домой, – проговорила Мэри.

– Скоро поедем, только не сейчас. Все в свое время. Я уже сказал, что сегодня приезжает Тина. – Филип попытался придать мыслям жены новое направление. – Я возлагаю на нее большие надежды.

– В каком смысле?

– Тина кое-что знает.

– По поводу убийства?

– Да.

– Откуда ей знать? В тот вечер ее здесь не было.

– Ошибаешься. Я думал, тебе известно, что она сюда приезжала. Забавно, но самый незначительный пустячок может оказать существенную помощь в расследовании. Миссис Наракот, такая высокая приходящая служанка, кое-что мне сообщила.